Последние дни - И Сьюзен - Страница 15

И тут я вижу разбитое яйцо.

Оно лежит на обочине возле девочки. Желток коричневый, белок свернулся. В нос мне ударяет вонь сероводорода – знакомый запах, пропитывавший мою одежду, подушку и волосы последние два года из-за маминого помешательства на тухлых яйцах. Рядом лежит букетик диких цветов. Розмарин и шалфей. Либо маме они показались красивыми, либо ее безумие обрело форму весьма мрачного чувства юмора.

Это ничего не означает, кроме того, что она была здесь. Не более того. Она не могла справиться с целой семьей.

Но она вполне могла справиться с десятилетней девочкой, которая вышла из укрытия после того, как убили ее родителей.

Она была здесь и наткнулась на тела, как и мы. И все.

В самом деле все.

– Пенрин?

Я понимаю, что Раффи обращается ко мне.

– Что?

– Это не могли быть дети?

– Кто?

– Те, кто напал, – медленно отвечает он. Похоже, я что-то пропустила. – Как я уже сказал, следы зубов слишком маленькие для взрослых.

– Значит, какие-то животные.

– Животные с плоскими зубами?

– Да, – чересчур убежденно говорю я. – Это куда логичнее, чем ребенок, расправившийся с целой семьей.

– Но не более логично, чем нападение банды одичавших детей.

Я пытаюсь бросить на него взгляд, говорящий о том, что он сошел с ума, но, похоже, мне удается лишь показать свой страх. В моем воображении одна за другой проносятся картины того, что могло здесь произойти.

Раффи говорит, что нужно избегать дороги и подниматься в холмы через лес. Я киваю, толком его не слыша, и следую за ним в гущу деревьев.

13

Растительность в Калифорнии в основном хвойная, но опавшей листвы все равно хватает, и она хрустит под ногами при каждом шаге. Не знаю, как в других частях света, но, по крайней мере, в наших холмах у меня не возникает сомнений, что все истории о лесных обитателях, умеющих ходить бесшумно, – миф. Во-первых, осенью в лесу попросту не найти места, где нет опавших листьев. Во-вторых, даже белки, птицы и ящерицы производят достаточно шума, чтобы их можно было принять за более крупных животных.

Хорошая новость состоит в том, что дождь намочил листья, приглушая звук шагов. Плохая – я не могу управляться с коляской на мокром склоне.

Палые листья застревают в спицах коляски, которую я изо всех сил толкаю вперед. Чтобы облегчить ее, я привязываю меч к рюкзаку, который взваливаю на спину. Второй рюкзак я бросаю Раффи. Но коляска все равно скользит по мокрым листьям, так и норовя скатиться вниз, когда я пытаюсь двигать ее зигзагами. Наша скорость замедляется до черепашьей. Раффи не предлагает помочь, но и не делает никаких саркастических замечаний.

Наконец мы находим чистую тропу, которая, похоже, ведет куда нам нужно. Земля на тропе более-менее ровная, и листьев намного меньше, однако дожди превратили ее в сплошную грязь. Не знаю, как поведет себя в грязи коляска, а ведь хочется сохранить ее в рабочем состоянии, поэтому я складываю коляску и несу в руках. На какое-то время это помогает, хотя мне крайне неудобно. Прежде вот так мне приходилось преодолевать самое большее один-два лестничных марша.

Очень быстро становится ясно, что я не могу идти дальше с коляской в руках. Даже если бы Раффи предложил помочь – чего он делать не собирается, – мы не уйдем далеко, таща неуклюжую конструкцию из металла и пластика.

В конце концов я раскладываю коляску и ставлю ее на землю. Грязь сразу же начинает жадно засасывать колеса. Всего через несколько футов коляска окончательно застревает.

Схватив палку, я пытаюсь сбить грязь, но она лишь все больше налипает на колеса. Еще пара футов – и коляску уже не сдвинуть с места.

Я стою рядом с ней, чувствуя, что на глазах выступают слезы. Как мне спасти Пейдж без ее коляски?

Нужно что-то придумать, даже если мне придется нести сестру на руках. Самое главное сейчас – найти ее. И все же я стою еще минуту, обреченно опустив голову.

– У тебя есть шоколад, – мягко говорит Раффи. – Остальное – лишь дело техники.

Я не поднимаю глаз, не желая показывать слезы. Проведя на прощание пальцами по кожаному сиденью, я ухожу прочь от коляски Пейдж.

Мы идем почти час, когда Раффи вдруг шепчет:

– Что, хандра в самом деле помогает людям почувствовать себя лучше?

Мы разговариваем шепотом с тех пор, как увидели трупы на дороге.

– Я вовсе не хандрю, – шепчу в ответ.

– Ну конечно… Ты же в компании воина-полубога. Из-за чего хандрить? Подумаешь, коляску бросила! Мелочь.

Я едва не спотыкаюсь об упавшую ветку:

– Да ты шутишь!

– Насчет воина-полубога? По-твоему, о таких вещах можно шутить?

– О господи! – Я повышаю голос, забыв об осторожности. – Ты всего лишь чересчур возомнившая о себе птица. Ладно, мускулы у тебя есть, согласна. Но, знаешь ли, птицы – всего лишь эволюционировавшие ящерицы. Вот кто ты такой.

– Эволюция, – усмехается он и наклоняется, словно собираясь сказать что-то по секрету. – Тебе следует знать, что я был столь же совершенным в начале времен.

Он настолько близко, что его дыхание касается моего уха.

– Да ладно тебе! Твоя гигантская башка становится чересчур велика для этого леса. Скоро ты застрянешь между двумя деревьями, и снова придется тебя спасать. – Я бросаю на него усталый взгляд.

Я прибавляю шагу, чтобы у него пропало желание бросить в ответ какую-нибудь язвительную фразу, – а в том, что она возникнет, я не сомневаюсь.

Но Раффи молчит. Неужели позволил мне оставить последнее слово за собой?

Когда я оглядываюсь, Раффи самодовольно улыбается. Только теперь я понимаю, что он пытается поднять мое настроение. Я упрямо сопротивляюсь, но уже слишком поздно.

Я и в самом деле чувствую себя лучше.

По карте я помню, что бульвар Скайлайн идет через лес в сторону Южного Сан-Франциско. Скайлайн проходит выше того места, где мы сейчас. Хотя Раффи не говорил, где расположена обитель, он сказал, что нужно двигаться на север, а значит, через Сан-Франциско. Так что если мы просто поднимемся выше и направимся по Скайлайну в сторону города, то сможем держаться подальше от густонаселенных районов.

Мне нужно как можно больше узнать об ангелах, и у меня множество вопросов к Раффи, но главное сейчас – каннибалы, и мы сводим наши разговоры до минимума, ограничиваясь шепотом.

Я думала, что нам потребуется целый день, чтобы добраться до Скайлайна, но к середине дня мы уже там. И это хорошо, так как вряд ли я бы вынесла еще одну порцию кошачьего корма. У нас полно времени, чтобы обшарить дома на Скайлайне в поисках ужина до наступления темноты. Дома эти стоят дальше друг от друга, чем в пригородах, и большинство скрыто за деревьями, что лишь облегчает тайные поиски съестного. Я думаю о том, как долго следует дожидаться моей матери и найдем ли мы ее вообще. Она знала, что нужно подниматься на холмы, но других планов у нас не было. Как и во всем остальном, мне теперь остается лишь надеяться на лучшее.

Скайлайн – прекрасная дорога, идущая вдоль вершины горного хребта, что отделяет Кремниевую долину от океана. Это двухполосное шоссе, с которого видны как долина по одну сторону, так и океан по другую. Единственная дорога после Нашествия, которая не выглядит апокалиптически. Обсаженная по обеим сторонам красным деревом и пахнущая эвкалиптом, она смотрелась бы куда неестественнее с несущимися по ней автомобилями.

Однако вскоре после того, как мы добираемся до Скайлайна, нам встречаются машины, стоящие поперек дороги вплотную друг к другу и перекрывающие любое возможное движение. Они явно оказались здесь не просто так. Как будто оставлены на тот случай, если кто-то решит в них врезаться. Здесь есть жители, и вряд ли они рады гостям.

Ангел, неотличимый теперь от человека, оглядывается по сторонам, затем наклоняет голову, словно услышавшая что-то вдали собака, и слегка кивает вперед и влево.