Полукровка - Кольцов Анатолий - Страница 36

— Быть такого не может, собакиграбители — Бонни и Клайд — чушь собачья.

С последними мыслями Дмитрий Михайлович встрепенулся и наконец обратил внимание на Палкана. Тот всё ещё колотил своим хвостом по его ноге, во всю его собачью пасть сияла откровенная собачья улыбка.

— Чего цветёшь, морда блудливая, неужто понял, о чём мы говорили?

Палкан вновь слегка заскулил и ещё интенсивнее заколотил хвостом об его ногу.

— Ты погляди, и впрямь понял. Так ты, может, тоже видел эту парочку? — заинтересованно спросил Михалыч, глядя прямо в глаза своему собеседнику. И вновь сработал принцип передачи информации с помощью взгляда.

Палкан засеменил лапами, как будто собрался бежать вдогонку за ворами, ещё сильнее заколотил хвостом по ноге Деда, как барабанщик на параде, и, раскрыв пасть, продолжил слегка поскуливать.

— Ты посмотри, какая фифа.

Удивлению Деда не было предела. Это же надо такое наблюдать, чтобы простой пёс так понимал человеческую речь. При полнейшем своём удивлении, у него сомнений в этом не осталось.

— Хорошо, хорошо, Палкан, хорошо, молодец.

Дед потрепал его по загривку и добавил:

— Всё мне понятно, Палкаша, иди отдыхай, иди. Если существует «чушь собачья», то почему бы и «собачьей правде» не быть? Если эта парочка шутя изпод винтовки с оптикой уходит, так почему бы ей и забор не взять. Сегодня с Николаем поговорю, это же надо. Они это, как пить дать они.

26

Главный вместе с Дусей приехали на свиноферму около девяти часов. Работники, бурно переговариваясь и размахивая руками, встретили их у эстакады почти всей бригадой. Отсутствовали только двое: первая была Катерина, которая, чтобы избавиться от укоров коллег, предусмотрительно пошла рассыпать витамины по кормушкам, и второй Василий, который по долгу службы готовил в цехе комбикорм, откуда и доносился монотонный гул зернодробилки.

— Что за шум, а драки нет? — подходя к рабочим, шуточно спросил Главный.

Встревоженные горячим спором, люди не сразу переключились на разговор с ним и ещё какоето время спорили промеж собой. Но скоро угомонились, и у начальства наконецто появилась возможность излагать генеральную линию руководства.

— Ну что, работнички, доигрались, кто же из вас такой шустрый нашёлся? Всё, что таили до поры, стало известно даже в младших группах детского садика.

— Знамо кто: Катька — Клавке, Клавка — всем. Той, что ни скажи, вмиг разнесёт по округу, как мулла утреннюю молитву с мечети.

— Чувствую, досталось бедняге от вас на орехи, чтото нет её рядом?

— Да уж досталось, то ли ещё будет. Научится язык за зубами держать, — изза спины Главного встряла в разговор Евдокия.

— Вот трепло собачье, до работы сегодня дойти было невмочь. Как голому по Красной площади пройти, каждый спросить норовит: «Откуда столь модный костюмчик?»

Главный остряк Колька рассмешил народ своей очередной шуткой, и под общий смех другой Главный сменил тему разговора:

— Ладно, вы её не трогайте больше, ей наверняка и самой трудно. Уже сто раз, наверное, пожалела, что с этой Клавдией связалась. А если подумать, то рано или поздно всё пришлось бы рассказать, может быть без таких красок, как у Клавы, но шила, как говорится, в мешке не утаишь, а если попытаешься, то сам на него и усядешься, вот тогда сразу больно станет, в одном месте. Вот нам сейчас и больно, потому что это наше шило нам о себе напомнило. Прав я или нет, как вы считаете?

— Правы, конечно правы, Азрет Магомедович.

— Ну, раз я прав, то слушай мою команду: шагаем все по рабочим местам, а я буду каждого вызывать и спрашивать, таким образом и составим общую картину. Сразу хочу вас предупредить, что в семнадцать нольноль состоится заседание парткома, слушать будут меня и Евдокию Петровну. В повестке вопрос один — о хищении социалистической собственности на вашей свиноферме. Предупреждаю, ситуация не шуточная, может достаться коекому на пряники, не обессудьте. Шутки кончились, начинается всё понастоящему. Партком сразу может дело в прокуратуру передать. Каждый должен мне всё, что знает, рассказать, а вот Светочка будет все ваши слова записывать, чтото вроде протокола. Сейчас останется Николай Сергеевич, а остальные свободны.

Бригада молча разбрелась. Остались только трое: секретарша Светлана, Николай и главный зоотехник Алиев.

— Давай, Коля, показывай следы, да по пути расскажи, что ты по этому поводу думаешь.

— Думатьто особо и нечего. След крупного пса, видно, что он разбежался и сиганул через забор, следы вдавленные и чуть назад смазанные. Скорость набирал с каждым толчком. Это скорее оттого, что разбежаться особенно негде, загон уж больно короткий.

— Разбег короткий, а забор высокий, что ты по этому поводу скажешь? — возразил Главный своими весомыми аргументами.

— Я посмотрел по следу и понял, что в конце разбега он на поилку, как на трамплин, опирался, с такой позиции начало прыжка на полметра выше получается, расчётливый гад.

— Ты считаешь, что всё так продуманно, по загону гуляет, а потом выпрыгивает?

— Знаешь, Магомедыч, я никак в толк не возьму, чего ему гулять по территории, а потом обратно прыгать? Что, мест для прогулок мало в округе? Думаю всё же, что на охоту он сюда приходит. А как поросёнка утаскивает — понять пока не могу.

— Ты почемуто всё время говоришь — он да он, ты уверен, что это кобель?

— Не так чтобы очень, но и не то чтобы совсем. Уж очень крупный след, видно, что зверь массой здоров, в общем, похоже, что кобель.

— А ты не подумал, что он не один?

— Думал, но следто в загоне один.

— В загоне, согласен, один, а за забором следы были или нет?

— За забором — были. И тогда, после дождя, я видел два разных следа на тропинке.

— На какой тропинке?

— Там тропа протоптанная, следов человека на ней нет, а собачьи были, до арыка доходят и обрываются. Мой Палкан мне эти следы пытался показать, только я тогда ничего понять не смог.

— А ну, покажи мне эту тропу.

27

На заседании парткома среди серьёзных людей шёл оживлённый спор, что в решении запишут, то и сделают, потому что решение этого «общественного органа» — закон для партийного руководства совхоза. Ослушаться нини, все боялись заседания парткома. Разговоры были разные, а к какимлибо выводам всё не приходили. «Из пустого да в порожнее» — так люди говорят про подобные разглагольствования. Первым слушали выступление участкового Павла Крылова. Он встал изза стола, прокашлялся и начал выступление:

— Я сам лично обследовал место преступления.

— Не место преступления, а место происшествия, — поправил его парторг Нестеров Илья Сергеевич.

— Преступление будет в том случае, если не разберёмся, что к чему, а пока попрошу называть вещи своими именами.

— Ну да, я и говорю, место этого самого — прест… извиняюсь, происшествия, там следов не обнаружено, никаких. А без следов, что тут поделаешь, милиция бессильна делать заключения, если нет оснований. Я бы вот на что попросил обратить внимание партийной организации, на слабую разъяснительную работу в коллективе у Жириковой. Всё складывается так, что понять происходящее пока невозможно, а поскольку неясностей больше, чем…

Нестеров не выдержал и оборвал участкового, слушать его дальше было бесполезно:

— Вы, товарищ младший лейтенант, присядьте, пожалуйста, а мы лучше послушаем следующего выступающего.

Следующим выступающим был Павел Григорьевич Сысоев, бригадир МТФ, в его распоряжении было коровье стадо, более тысячи голов, и проблемы свинофермы он знал не понаслышке.

— Были собаки в загоне или не были — партком это не интересует. Николай Сергеевич, ваша собака была рядом с фермой — была, клички других собак парткому неизвестны, а это значит, что есть нарушение трудовой дисциплины. Никому не позволено у свинофермы собственную собаку прикармливать. А главное, партком интересует, кто занимается воровством. Я считаю, что это дело нужно передавать в прокуратуру, пусть там следователи разбираются, у них складнее выйдет, а Николай Сергеевич своего пса обязан в ошейнике держать, а то разгуливает, где ему вздумается, потом поросята пропадают. И вообще, у него не просто собака, а наполовину волк — это всем известно. А волки с поросятами, как известно, не дружат.