Детектив США. Книга 5 - Филипс Джадсон Пентикост - Страница 45

— Мы испортим их за деньги Даффи, — усмехнулся Шартелль. — Скажем, что потратили их на прием гостей. Только от мысли об этом у меня поднимается настроение.

Зазвонил телефон. Я подошел к письменному столу и снял трубку.

— Мистера Шартелля или мистера Апшоу, — мужчина говорил с английским акцентом.

— Мистер Апшоу слушает.

— Мистер Апшоу, это Йан Дункан. Я личный адъютант его превосходительства, сэра Чарльза Блэкуэлдера. Его превосходительство с удовольствием приняли бы вас в своей резиденции завтра утром. Вам это удобно?

— Нет возражений.

— Прекрасно. Тогда в десять часов.

— Хорошо.

— Мы пришлем за вами машину.

— Благодарю.

— Ждем вас завтра. До свидания.

Я попрощался и положил трубку.

— Звонил адъютант его превосходительства сэра Чарльза Блэкуэлдера, губернатора Западной Альбертии, представителя ее величества королевы.

— И?

— Он хотел бы встретиться с нами в десять утра. Я согласился. Вы сами слышали.

— Что вам известно о сэре Чарльзе?

— Он уже семь лет губернатор провинции. Может, и больше. Его карьера в Альбертии началась в тридцатых годах. Пользуется репутацией хорошего администратора. Альбертийцы ничего против него не имеют, за исключением цвета кожи.

— Но он в курсе события?

— Думаю, что да.

«Хамбер» с Уильямом за рулем и Оджо на заднем сиденье подкатил к крыльцу. Они вылезли и направились к багажнику, из которого торчали желтые рукояти косилки. Когда мы вышли на крыльцо, они уже поставили ее на гравий.

— Очень хорошая косилка, са, — крикнул Уильям. — Мы выторговали ее за одиннадцать фунтов, четыре шиллинга и шесть пенсов.

Я спустился с крыльца и оглядел косилку. Она ничем не отличалась от тех, что мне приходилось видеть раньше. Сам я уже давненько не подстригал газон. Звалась косилка «Биг Бой» и, судя по ярлыку, сработали ее в Толедо, штат Огайо.

— Оджо просто счастлив, — Уильям достал кожаный кошелек и отдал мне сдачу. К тому времени все слуги, кроме Сайлекса, ночного сторожа, сгрудились вокруг косилки. «Очень хорошо, са», — прокомментировал Самюэль. Маленький Мальчик дотронулся до рукояти и тут же получил подзатыльник от Оджо. Оджо что-то спросил у Самюэля на незнакомом языке.

— Оджо хочет знать, желаете вы или другой господин опробовать косилку, — перевел Самюэль.

— Скажи ему, что мы благодарны за предложение, но отказываемся в его пользу, — ответил Шартелль.

Самюэль на мгновение задумался, затем объяснил Оджо, что к чему. Тот просиял и переставил косилку на траву. Слуги последовали за ним, мы с Шартеллем наблюдали со ступенек. Оджо вытер ладони о шорты, взялся за рукояти, толкнул косилку вперед, примерно на фут. Траву она косила. Зрители одобрительно загудели. Оджо взглянул на Шартелля, и тот поощряюще махнул сигарой. На этот раз Оджо выкосил полосу в шесть футов, затем еще в шесть. Слуги разошлись, а Оджо продолжал самозабвенно косить траву: впервые в жизни он столкнулся с механизацией ручного труда.

— Пожалуй, нам пора к Акомоло, — заметил Шартелль.

Мы сели в машину, я еще раз взглянул на Оджо.

— Может, купить ему корзину для сбора скошенной травы?

Шартелль выпустил струю дыма.

— Просто беда с вами, американцами. Вы хотите окончательно испортить туземцев.

Глава 11

Подворье Акомоло находилось в самом центре Убондо. Глиняная стена высотой в десять и длиной в 75 футов, явно нуждавшаяся в покраске, отделяла его от улицы. У кованых ворот стояли двое дюжих полицейских. По верху стены блестели в солнечных лучах разбитые пивные бутылки.

Дом Акомоло возвышался над стеной, с флагштоком на крыше. С него свисал не национальный английский флаг, но сине-белое полотнище.

— Что это за флаг, Уильям? — спросил я.

— Партийный флаг, са. Национальные прогрессисты.

— Ага.

Уильям остановил машину у ворот. Полицейские подошли, заглянули в кабину.

— Мистер Шартелль? Мистер Апшоу? — спросил один из них.

— Совершенно верно, — кивнул Шартелль.

Полицейские еще пристальнее вгляделись в нас, затем разрешили проехать. За воротами начинался большой, залитый бетоном двор. Мужчины, женщины и дети сидели, лежали, группами и поодиночке. Кое-кто продавал сигареты и орехи колы, разложенные на деревянных ящиках. Другие болтали с соседями. Матери кормили младенцев. Старик, свернувшись в клубок, лежал у стены. То ли он спал, то ли уже умер.

— Друзья вождя Акомоло, — заметил Уильям. Всего во дворе толпилось человек семьдесят-семьдесят пять. — Он кормит их по вечерам.

Трехэтажный подковообразный особняк расположился в глубине, с узкими окнами-бойницами в толстых стенах. Подъездная дорожка заворачивала за левое крыло дома. Там оказался еще один двор, огороженный той же высокой стеной и домиками слуг. У стены выстроились автомобили «кадиллак», «мерседес 300», «роллс-ройс», два совершенно одинаковых «олдсмобиля», «ягуар Марк А», «ягуар ХК-Е» с откинутым верхом и помятым слева передним бампером, «шевроле», «форды», «плимуты», «роверы» и даже один «фольксвагген».

Уильям вклинился между «роллсом» и «вегой». Шартелль и я вылезли из кабины. К нам поспешил мужчина в развевающейся синей ordana. Уильям дернул меня за рукав.

— У меня нет еды, господин.

— Ты найдешь, где перекусить?

— Меня могут накормить на кухне. Недорого.

— Хорошо. Через два часа будь на месте. Я думаю, раньше мы не освободимся.

Шартелль уже пожимал руку мужчине в ordana.

— Пит, это доктор Диокаду. Он секретарь национальной прогрессивной партии.

Доктор Диокаду, высокий, худощавый, чуть старше тридцати лет, с блестящими черными глазами и высоким лбом, нервно улыбался.

— Я с нетерпением ждал встречи с вами, Шартелль.

— Благодарю, — вежливо улыбнулся тот. — Мы не опоздали?

— Нет-нет, Лидер хотел бы принять вас до…

Он не договорил. Его прервал пронзительный, фальшивый звук, словно кто-то неумело дунул в трубу или корнет. Затем ударили барабаны. Доктор Диокаду нервно улыбнулся.

— Прошу меня извинить. Едет Иль. Я должен приветствовать его. Возможно, вы захотите посмотреть. Традиция, знаете ли, и многие европейцы находят ее… занимательной.

Шартелль и я согласно кивнули. Вновь протрубили в трубу или корнет и из-за угла появился человек, одетый в львиные шкуры, с маской на голове. Он размахивал палкой, с мотающимися на конце, как мне показалось, хвостами енота. Жуткая с виду маска была выдержана в красно-черно-зеленых тонах, с отвратительным ртом, без носа, с горящими красными глазами. Сверху к ней крепилась модель то ли эскадренного миноносца, то ли крейсера. Издали я не разобрал. Человек в маске махнул палкой в сторону находящихся во дворе альбертийцев, и те попятились назад, без тени улыбки на лице. А тот двинулся к нам. Теперь я видел, что на маске у него модель эскадренного миноносца, и даже прочел его имя: «Стоящий».

— Кто это? — спросил я сжавшегося в комок Уильяма.

— Колдун, — прошептал тот.

Доктор Диокаду так и остался посреди двора, а колдун кричал и прыгал вокруг него, размахивая мохнатой палкой.

— Он изгоняет злых духов перед приходом Иля, — пояснил Уильям.

— Надо ж такое придумать, — Шартелль улыбался во весь рот.

Снова взревела труба — на этот раз из-за угла выступили четверо мужчин в белом. Каждый нес по подносу с единственным орехом колы. Мужчины не обратили на доктора Диокаду ни малейшего внимания, а он, казалось, и не заметил их.

— Они несут орехи колы от Иля — возможно Акомоло, — прошептал Уильям.

Рев трубы на этот раз перешел в барабанный бой.

— Говорящие барабаны, — добавил Уильям.

— И о чем они говорят? — спросил Шартелль.

— Они говорят о прибытии Иля.

Из-за угла появился старик в ярко-синей ordana. Он нес золотой посох, длиной в восемь футов, украшенный на конце фигуркой птицы. При ходьбе он опирался на посох и что-то декламировал нараспев на незнакомом языке.