Паутинка Шарлотты - Уайт Элвин Брукс - Страница 16

Кузнечики считали своим долгом предупредить всех, что лето не может длиться вечно. Даже в самые ясные дни, самые красивые дни в году, когда лето клонится к закату и осень стоит у порога, они упорно твердят о зловещих переменах.

Все слышали грустную песню кузнечиков. Эвери и Ферн услышали ее, когда брели по пыльной дороге. Они поняли, что скоро пора в школу. Гусята тоже услышали песню и подумали, что они больше никогда не будут маленькими. А Шарлотте песня напомнила о том, что времени у нее остается совсем мало. До миссис Цукерман, хлопотавшей на кухне, тоже донеслась песенка кузнечиков, и ей неожиданно взгрустнулось.

— Вот и еще одно лето прошло, — вздохнула она.

А Лерви, который мастерил клетку для Вильбура, в стрекотании кузнечиков уловил известие о том, что пора копать картошку.

пели кузнечики.

Овцы услышали причитания кузнечиков, и им стало настолько не по себе, что они проделали дыру в заборе и вылезли через нее в поле, которое лежало за дорогой. Гусь обнаружил, что путь на свободу открыт, и повел за собой через пролом всю семью. Выводок забрался во фруктовый сад, и там гуси принялись поедать паданки, валявшиеся на земле. Молодой клен, росший у болота, тоже услышал предсказания кузнечиков и от волнения покраснел.

Вильбур теперь был центром всеобщего внимания на ферме. Регулярное питание и добротная еда делали свое дело. Таким поросенком мог бы гордиться любой фермер.

Однажды на него пришло полюбоваться более сотни человек. Посетители в восхищении окружили загончик со всех сторон. Шарлотта выткала слово «БЛЕСТЯЩИЙ» на своей паутине, и шкурка Вильбура действительно блестела, когда он стоял, залитый солнечным светом.

С тех пор как паучиха начала ему помогать, он изо всех сил старался поддержать свою репутацию. Когда Шарлотта написала, что Вильбур — «ЧУДО-ПОРОСЕНОК», он лез из кожи вон чтобы выглядеть, как «ЧУДО-ПОРОСЕНОК». Когда на паутине появилось слово «ОГРОМНЫЙ», Вильбур надувался, чтобы казаться огромным. А теперь, когда надпись гласила, что Вильбур «БЛЕСТЯЩИЙ», он делал все возможное, чтобы оправдать свою характеристику.

Не так-то легко казаться «БЛЕСТЯЩИМ», но Вильбур решительно взялся за дело. Он слегка склонял голову и моргал длинными ресницами. Затем он делал глубокий вдох. А когда зрителям надоедало смотреть, как он моргает, Вильбур подпрыгивал и делал обратное сальто с боковым поворотом. И, глядя на этот акробатический этюд, публика просто выла от восторга.

— Ну как? — довольный собой, спрашивал Цукерман. — Блестяще, не правда ли?

Друзья и соседи Вильбура сначала опасались, что слава вскружит ему голову и он зазнается. Но поросенок никогда не задавался. Он был скромным, известность не испортила его. Вильбура все еще тревожила его судьба, потому что он не до конца верил, что обыкновенная паучиха может спасти ему жизнь. Часто его преследовали ночные кошмары: ему снилось, что люди с ножами и ружьями гонятся за ним. К счастью, это были лишь сны. Днем Вильбур обычно был весел и счастлив. Ни у одного поросенка в мире не было столько друзей, сколько у него, и он понимал, какая замечательная штука — дружба. Поэтому даже грустная песня кузнечиков не слишком опечалила его. Он знал, что скоро начнется Окружная Ярмарка, и готовился к поездке. Если он отличится на ярмарке и, может быть, даже получит денежный приз, то Цукерман не будет его убивать — в этом поросенок был уверен.

У паучихи были свои заботы, но она никому не сказала ни слова.

Однажды утром Вильбур спросил ее о ярмарке.

— Надеюсь, ты поедешь со мной, Шарлотта, — уверенно произнес он.

— Ну, я пока точно не знаю… — заколебалась Шарлотта. — Ярмарка состоится в неудобное для меня время. Мне бы не хотелось в эти дни уезжать далеко от дому.

— Почему? — спросил Вильбур.

— О, мне просто не хочется сейчас расставаться со своей паутиной. На ферме теперь происходит столько интересных вещей!

— Ну пожалуйста, поедем со мной! — взмолился Вильбур. — Ты NiHe очень нужна, Шарлотта! Ты обязательно должна поехать!

— Нет, — отказалась Шарлотта. — Я считаю, что мне лучше остаться дома. Мне предстоит кое-какая работа.

— А что это за работа? — поинтересовался поросенок.

— Кладка яиц. Мне пора сплести мешочек и наполнить его яйцами.

— А я и не знал, что ты можешь класть яйца, — поразился Вильбур.

— А что тут такого удивительного? — изумилась паучиха. — Я же универсальная.

— Скажи, пожалуйста, что такое «универсальная»? Полная яиц?

— Конечно нет! — засмеялась Шарлотта. — «Универсальная» — значит «многосторонняя». Это значит, что я легко перехожу от одного рода деятельности к другому. Мне не нужно ограничивать себя только плетением паутины, да ловлей насекомых, да прочей ерундой.

— Почему бы тебе не поехать со мной на ярмарку? Ведь яйца можно отложить и там! — умолял Вильбур. — Мы чудесно прокатимся!

Шарлотта качнула свою сеть и задумчиво смотрела, как она ходит из стороны в сторону.

— Боюсь, что ничего не получится, — сказала она. — Что ты знаешь о кладке яиц, Вильбур? Я не могу пренебрегать своими семейными обязанностями, чтобы угодить организаторам Окружной Ярмарки. Если пришла пора класть яйца, то я должна это сделать, и мне все равно, проходит ли где-то ярмарка или нет. Впрочем, я не хочу, чтобы ты волновался: ты можешь потерять в весе. Давай договоримся так: я поеду на ярмарку, если у меня будет хоть малейшая возможность.

— Вот хорошо! — обрадовался Вильбур. — Я знал, что ты не подведешь! Не бросишь в самый трудный момент!

Весь день Вильбур никуда не выходил из дому: он ничего не делал, только валялся на соломенной подстилке. Шарлотта отдыхала. На ужин она съела сверчка. Паучиха знала, что она больше не сможет помогать Вильбуру. Через несколько дней ей придется забыть обо всем, кроме своего потомства, и начать плести маленький прочный мешочек, в который она отложит свои яйца.

Глава 16. На ярмарку

Вечером накануне ярмарки все легли спать очень рано. В восемь часов Ферн и Эвери были уже в постели. Эвери, засыпая, мечтал о Чертовом колесе и уже представлял себя сидящим в кабинке на самом верху. А Ферн во сне казалось, что она качается на качелях и у нее от высоты кружится голова.

Лерви лег спать в половине девятого. Ему снилось, что он бросает мячики в тряпочную кошку и выигрывает настоящее шерстяное одеяло. Миссис Цукерман снилось, что она купила холодильник с большой морозилкой. А мистеру Цукерману снился Вильбур. Ему снилось, что поросенок вырос большой-пребольшой, длиной в сто шестнадцать футов, а высотой — в девяносто два, и что за это ему присудили все возможные призы на ярмарке, и украсили его голубыми ленточками, и даже на хвостик привязали голубой бантик.

Все животные в сарае, кроме Шарлотты, тоже угомонились довольно рано: ведь на следующий день должна была открыться ярмарка!

Утром все встали чуть свет. День обещал быть жарким. Ферн сама притащила к себе в комнату ведро с горячей водой и хорошенько вымылась губкой и мылом. Она надела самое красивое платье, потому что знала: на ярмарке она встретит знакомых мальчиков. Миссис Эрабл оттерла мочалкой грязь на шее у Эвери, смочила ему голову, сделала пробор и аккуратно пригладила волосы щеткой, чтобы они хорошо лежали, но несколько волосков так и остались торчать ежиком на макушке. Эвери надел свежее белье, чистые синие джинсы и выстиранный свитер. Мистер Эрабл оделся, позавтракал и вышел во двор, чтобы вымыть машину.