Следы на воде (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 53

       И что теперь будет? жалобно спросила Анна, когда пельмени были съедены, и я поставил перед ней кружку крепкого чая.

       Если Варахиила арестуют, начал было я, но осекся, вдруг догадавшись: кучерявый стражам порядка не по зубам. Анна правильно поняла мою паузу и кивнула:

       Вот именно. А меня, наверно, из института отчислят. Трубникова непременно добьется.

      Да, вдовушка этого так не оставит. А тут еще и заключение епархии придет; можно не надеяться, что Анна тогда останется в вузе и сможет найти нормальную работу.

      На улице лил дождь. В свете фонарей бурлящие ручьи казались пылающим расплавленным золотом.

       Ничего, сказал я. Все будет хорошо.

      Что еще я мог сказать ей?

* * *

      Секта!

      Деструктивное и тоталитарное сообщество недоумков, которые имеют наглость слушать своего полоумного гуру и верить в Бога не так, как требует официальная церковь. Еще одна радость в жизни отца Серапиона конечно, помимо допросов молодых ведьм это выявить и взять с поличным сектантов. На задержания он отправляется сам, лично, возглавляя оперативную группу с таким выражением лица, что мне делается жутко.

      Разумеется, его можно понять. Машенька Каменюк, отличная девушка, искала истину везде, но государственная церковь с попами, отожравшими рожи шире газеты, ее не привлекла, и она нашла религиозный приют в секте Белая бригада. Секта была крупная, с хорошим финансированием, но случилось так, что крышевать ее стало некому (основной спонсор и защитник утек от российского правосудия в Лондон и думать забыл о своей Бригаде), а гуру решил стоять до конца и не отдать паству жадным попам за просто так. Ворвавшиеся в здание секты оперативники обнаружили сто пятнадцать свеженьких трупов: сектанты приняли яд и дружно переместились в рай, где гуру посулили или вечное блаженство за истинную веру. Среди новоиспеченных блаженных была и Машенька; Аскольд Каменюк, ее брат, через два месяца стал отцом Серапиона, со всеми отсюда вытекающими последствиями.

      Это как раз тот случай, когда я Серапиона понимаю и даже не пытаюсь заикаться о том, что наша церковь тоже секта, только очень большая. Папаша Серапиона крепко закладывал за воротник, матушке ни до чего не было, и Машеньку он, что называется, вырастил и выкормил. Я вижу, что человек в своем праве, и знаю, что на его месте поступал бы точно так же.

      Но пока я оставался на собственном. И, когда оперативная группа во главе с Серапионом вложилась в ничем не примечательную квартирку в хрущевке, почувствовал себя неописуемо.

      Сектанты закричали, дружно, громко и страшно. Мы миновали темный и захламленный коридор со вспученным линолеумом, а в гостиной, служившей молельным залом, увидели с дюжину перепуганных женщин всех возрастов и мордастого мужика, который по всей видимости был за главного: Серапион, оскалившись, уже заламывал ему руки. Молоденькая девушка в простеньком платье из дешевого ситчика кинулась к выходу, намереваясь прорваться на улицу; тщетно я заученным, автоматическим движением перехватил ее за талию. Она взвизгнула, ударила меня в грудь костлявым маленьким кулаком.

       Товарищи! официальное предложение на этот раз делает Дмитрий: Серапион все еще возится с гуру, а я удерживаю сектантку, которая выбивается, как разъяренная кошка. Вы задержаны епархиальным следственным отделом до установления ваших личностей. Господин Арнтгольц, это уже к гуру, а вы арестованы по статье семьдесят один, пункт вэ: организация деструктивной тоталитарной секты.

      Серапион издает невнятный, но явно торжествующий звук и на пинках выталкивает Арнтгольца в коридор. Сектантки плачут и причитают, призывая на головы хулителей истинной веры гнев Господний. Все, как обычно: сейчас мы затолкаем их по машинам и отвезем в отделение, откуда заблудших овец заберут родственники; Серапион еще пару дней будет пребывать в приподнятом настроении, а я

      И тут моя сектантка отколола номер.

      Сперва я подумал, что у девушки начался истерический или еще хуже, эпилептический припадок: она затряслась, забилась, выгибаясь дугой, а на тонких бескровных губах выступила пена. Женщины заголосили.

       Доктора сюда! заорал я, укладывая девушку на дряхлый диванчик. Длинные пальцы с красивыми розовыми ногтями впились в мою рубашку, дернули, и я невольно рухнул на пол, на колени, а девушка закричала. Сначала это были просто неразборчивые вопли, но вскоре зазвучали осмысленные слова.

       Падите падите все пред видевшим Господа! Ибо близок час, когда Он откроется миру и кара постигнет забывших заповеди Его!

      Её побелевшие закатившиеся глаза были страшны.

       На колени перед ним! кричала девушка. Ибо за его спиною Господь и великие ангелы Вижу! вижу огненные крылья Господь наш уже на Земле, Он идет! Ты же, Кирилл, меч Божий и правая рука Его, дрожащие пальцы скользнули по моему лицу, словно девушка ослепла, зачем ты стал гонителем ищущих правду и верящих Его слову? Зачем ты пришел к фарисеям и лжецам..? Зачем ты гонишь и истребляешь

      Я шарахнулся от нее, как черт от ладана. Вбежавший врач, худенькая маленькая женщина, с неженской силой вцепилась в сектантку и неизвестно, как, но умудрилась сделать ей укол. Девушка обмякла на диване, и ее узкое личико было нечеловечески счастливым, словно она наконец-то закончила долгую и трудную работу.

      На мгновение все и женщины, и епархиальные оперативники застыли соляными столпами, ошарашенные и испуганные, а затем сектантки послушными марионетками опустились на колени, и глаза их серые, карие, зеленые, без косметики, накрашенные аккуратно, безвкусно, молодые, в окружении морщинок устремлены были на меня.

      Как их уводили, как работали аналитики, как проводили оперативную съемку, я не помню. Просто сидел в кресле, окаменевший и бесчувственный, и бездумно таращился на здоровенный плакат на стене: Пастырь Добрый шествует по облакам, люди внизу простирают к нему руки, а вверху надпись: Бог есть любовь. Потом меня очень деликатно потрясли за плечо. Я обернулся: Серапион.

       Ты как? устало спросил он.

      Я пожал плечами.

       Черт его знает. Шокирован, конечно.

      Серапион помолчал, разглядывая Доброго Пастыря. Фотограф в последний раз щелкнул Никоном и закрыл объектив, собираясь уходить.

       Я думаю, это психологическая атака. В Казани был случай: такая же истеричка отвлекла на себя внимание, а гуру секты сумел сбежать, он усмехнулся и презрительно добавил в адрес татарских коллег: Профаны.

      Я встал. Подчеркнуто аккуратно поправил галстук.

       А откуда она знает мое имя?

      Серапион хмыкнул.

       Каширин, ты, к сожалению, весьма однозначная фигура.

      Девушку звали Ульяна, родом она была из очень приличной и богатой московской семьи. Родители, с которыми Ульяна пребывала в полном расплеве уже год, заявили, что заберут блудную дщерь завтра, ибо не могут вот так просто сорваться в нашу кондовую провинцию, и сектантку-истеричку попросту заперли в одной из камер. Туда совершенно официально и пришли о. Серапион (глава епархиального следственного отдела), Ирина Полякова (врач), Кирилл Каширин (следователь).

      Ульяна, сидевшая на койке, взглянула на нас исподлобья и не проронила ни слова. Полякова провела быстрый осмотр, сосчитав пульс и смерив давление, и заявила, что девушка в норме. Тогда за дело взялся Серапион.

       Итак, Ульяна, в ваших интересах отвечать на мои вопросы быстро, четко и правдиво. Вы понимаете?

      Девушка подарила ему гордый взгляд королевы в изгнании, считающей выше своего достоинства общаться с быдлом, и отвернулась к окну.

       Вы меня слышите?

      На сей раз Ульяна качнула головой.

       Ну вот и славно, мягко проронил Серапион и вдруг рявкнул: Где Арнтгольц?

      Я вздрогнул, Ульяна же подпрыгнула.

      Операция наша натуральным образом провалилась. Гуру секты даже не было в квартире, и отец Серапион пиночил совсем не того, кого надо. Собственно говоря, мордастый мужик а это был не кто иной, как Вася Лютиков по кличке Лютый, снабжавший секту деньгами и проводивший контроль за жизнью паствы получил по заслугам, однако же Серапион избегал смотреть в глаза подчиненным, периодически страшно матерился и выкурил за два часа пачку убийственных сигарет Житан