Следы на воде (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 54

       Я тебя, сучку, спрашиваю! Где этот ваш бык-производитель? Говори, давай, не зли!!

      Ульяна с надеждой посмотрела на меня, однако следователь Каширин, впервые за полтора года надевший официальную форму епархии, был строже статуи Дзержинского, и тогда Ульяна заплакала.

      На Серапиона было страшно смотреть. В емких и энергичных выражениях он расписал незадачливой сектантке все то, что собирается с нею проделать, особенно упирая на то, что привесит к ее трупу бумажку Убита при штурме; попытка к сопротивлению, и ничего ему за это не будет. Я, человек бывалый, и то содрогнулся, что уж говорить об Ульяне. Она сломалась, когда Серапион прорычал, что Господь в этом деле на его стороне: пылкая романтическая натура правдоискательницы оказалась не готова к подобному повороту дел.

      Ульяна впилась пальцами в волосы и принялась раскачиваться взад-вперед, сдавленно шипя и причитая. Поначалу, как и в первый раз, слов я не разобрал, но потом

       Ублюдок! завизжала Ульяна. Лживая тварь, ложный пастырь! Знай, слепец, Господь отвернулся от тебя, и идешь ты в яму! она довольно осклабилась: Огонь, смола и сера ждут тебя, нечестивец, попирающий имя Господа и дела Его! Тебе отмстится за нее всемеро! Она вззвала к Господу, и Он услышал свою рабу, Марину! Истинно, истинно говорю тебе: не пройдет и года, как призовет тебя Господь на свой суд и тогда можешь не надеяться на Его снисхождение..!

      Серапион, побагровевший, как бурак, сделал шаг вперед и ударил Ульяну наотмашь по щеке, словно хотел забить сказанное пророчице в глотку. Ульяна всхлипнула, и я увидел вытекающую из уголка ее рта алую струйку.

       Что же ты прошептала девушка, глядя на меня, Кирилл! Почему ты молчишь, видя беззаконие? Ты, видевший Господа и Славу Его, ты Почему же ты не веришь, ответь мне Вот он, палец Ульяны прошил воздух в направлении Серапиона, воображает, глупец, что ему известно что-то о Господе Но ты ты же видел Его, ты же знаешь

      Я успел перехватить Серапиона до того, как он рванулся воплощать в жизнь свои недавние обещания относительно Ульяны. Держать его было трудно все-таки Аскольд раза в два меня шире, но я старался.

       Стой, хватит, шепнул я ему на ухо. Ты же видишь, это просто больная женщина, истеричка.

      Ульяна расхохоталась, звонко, с повизгиванием. От этого смеха меня замутило.

       Я вижу! вскричала она. Я все о тебе вижу, богохульник, иуда! Предатель! слова вырывались из нее словно вода из зажатого шланга. Или, ты думаешь, дела твои скрыты от господа? Я знаю, чем ты занимался в Слободке, семнадцать!

      Я почему-то подумал, что не хочу быть в курсе таких вещей о своем начальнике. Но видно, в Слободке произошло что-то на самом деле нелицеприятное, потому что Серапион рванулся из моего зажима с утроенной силой, желая не просто ударить убить. На клочья разорвать.

       Да она на понт берет - крикнул я. Охрана!

       Пусти, Каширин, убью! проревел Серапион, но тут лязгнула, открываясь, дверь, и я смог вытолкнуть обезумевшего шефа в коридор. Он отпихнул охранника и убежал.

      Яростный пророческий накат сошел с Ульяны, и, полностью обессилив, она свернулась калачиком на койке, отвернувшись от меня к стене.

       И где же он? промолвил я.

      Ульяна дернула плечом.

       Понятия не имею, устало проронила она. Он не докладывал нам, где бывает.

       Я не про Арнтгольца говорю. Где же Господь, которого я видел?

      Девушка усмехнулась.

       Если не хочешь, можешь не верить. Но у тебя слишком мало времени. Слишком мало.

      Я покачал головой. Действительно, истеричка, пафосная и фанатичная. Много знает что ж, мы ведь ведем разведывательную деятельность в отношении сектантов, почему бы им не заниматься тем же? Сотрудники епархии обычные люди, с родственниками, соседями и друзьями, и всех ртов не закроешь.

       А Арнтгольца наша группа взяла тепленьким в сауне, через два часа после захвата штаб-квартиры. Сцена с допросом была разыграна Серапионом, чтобы выяснить, кто такая Ульяна, истеричка или пророчица.

      Сейчас Серапион, должно быть, напивается у себя в кабинете

       И вот еще что, прошелестел голос Ульяны, когда я двинулся к двери, кое-кто хочет сделать твоими руками очень грязную работу. Не оставляй дверь открытой.

      Amen.

      Первым делом я переоделся в своем закутке. С искренним облегчением стянул черную рубашку с капюшоном, скомкал и бросил за шкаф, надев вместо нее простую белую футболку с черным штампом WANTED на груди. Никогда больше не надену форму, чтоб ее черти взяли действительно чувствую себя в ней инквизитором.

      За шкафом и в самом деле что-то зашуршало. Наверно, черти явились за рубашкой. Ничего, ребята, берите! Я вам сейчас еще и штаны кину, новые, со стрелками. Или может быть пора снова тараканов травить?

      Секретарь Серапиона Мила, девица с блаженным лицом и вечно собранными в дульку волосами, ушла обедать. Я аккуратно приоткрыл дверь и всунул голову в кабинет.

      Картина была еще та: Серапион восседал, закинув ноги в остроносых модных ботинках на заваленный документами стол, и глушил водку из толстого стакана для виски. В пепельнице рядом дымилась сигарета, а прямо на Епархиальном вестнике лежала початая плитка горького шоколада. Заметив меня, Серапион икнул и махнул рукой:

       Заходи давай.

      Я послушно вошел, прикрыл за собой дверь и сел в кресло у окна, которое неофициально считалось моим. Серапион с грохотом выдвинул ящик стола, вынул на свет божий второй стакан, плеснул в него водки и жестом бармена отправил по столешнице в мою сторону.

       Будь здоров.

       Будь, поддержал я тост и пригубил спиртное. Н-да, все дело в перчике! Серапион довольно крякнул и налил себе по новой.

       Слушай, ты меня в такое дерьмо окунул, буркнул он. Понимаю: не нарочно, но все-таки.

      Я что-то невнятно промычал. Конечно, в том, что совершенно посторонний человек бередит прошлое, приправляя свои речи специями-посулами гнева Божьего, приятного мало. Серапион осушил стакан одним глотком, отер губы и бросил мне лежавшую перед ним фотографию с надорванным уголком.

       Это мы в Ясной Поляне. За месяц до того.

      Невероятно красивая девушка, зеленоглазая шатенка в легком цветастом сарафанчике и с сердоликовыми бусами на длинной изящной шее прильнула к широко улыбающемуся молодому человеку в футболке и джинсах, в котором я с трудом опознал Серапиона, изрядно пополневшего с той поры. Странно, я никогда не видел его в штатском: всегда, даже в жару, он носил форму.

       Где она сейчас? поинтересовался я. Серапион раскурил погасшую сигарету по новой, потер веко.

       Работает в магазине спорттоваров. Учится заочно в педколледже, ее туда еле приняли. Мама умерла семь месяцев назад, она живет одна. Не замужем, парня нет. Видишь, я все знаю, ни на день не выпускал ее из виду, два с половиной года.

      Я знаю, что после ухода Марины Серапион пытался покончить с собой, и длинные рукава формы сейчас скрывают следы от бритвы: резал вены Серапион со знанием дела, не вдоль, а поперек. Но вовремя струсил, так и не перерезав до конца.

       Иногда я хочу к ней сходить, Серапион задавил окурок в пепельнице и принялся разламывать на кусочки шоколад. Черт побери! воскликнул он, провел по щеке ладонью. Да мне мигнуть стоит, ее приведут! Ты, кстати и приведешь.

       Ни фига, Ася, вздохнул я. Не приведу.

       Правильно, согласился Серапион. Ты правильный мужик, Кирюха. Выпьем.

      И мы выпили. Когда-то я терпеть ненавидел перцовочку да и водку в чистом виде употреблял редко. Как же давно это было а теперь мне все равно; я пью и даже не пьянею. Здорово, не так ли?

       Знаешь, что там в Слободке произошло? я попытался сказать, что эти откровения излишни, но Серапион только отмахнулся. Я же ее там с поличным застукал. С новым ерем. В первый раз в жизни тогда ударил женщину. Раньше думал, что убить смогу, но ударить нет, никогда. Ни в коем случае. А тогда я ее хлестнул по морде, чуть челюсть не свернул. И отмстил потом как умел.