Легкая нажива - Макдональд Джон Данн - Страница 28

— Я уже говорил Элу, что не собираюсь наживаться на друге.

— Тогда возьмите эти деньги и отдайте ему, и у него будет четыреста шестьдесят тысяч вместо четырехсот сорока — раз уж вы так принципиальны в вопросах дружбы. Но главное — вы поговорите с ним?

— Я не знаю, стоит ли ему соглашаться на это.

— Думаю, ему уже поздно искать что-то другое. Он здорово опоздал. Для вашей личной ориентировки, Даррен: я позвонил своему знакомому в Нассау, мы с ним поговорили пятнадцать минут назад. Там Шэннарда ждут судебные исполнители с кучей неприятных бумаг, он их получит, как только сойдет с самолета.

— Эти ребята, Хью, не зажимают его в тиски, — подключился к разговору Эл. — Это хорошая цена. Причем наличными. И сразу. Где твой приятель еще найдет такое?

— Поговорю с ним, — сказал Хью. — Посмотрю, как его настроение. Приехать сюда — это была его идея, я ему не подавал ее.

— Да, он говорил, — сказал «докладчик» Дэн. — Знаете ли, мы стараемся распылять капиталовложения между разумно широким кругом объектов — подстраховываться что ли. Скажу вам, что мы растем достаточно быстро, поэтому испытываем постоянную нехватку в талантливых менеджерах. Но не настолько, чтобы ради их привлечения резать пирог на части и раздавать его по кусочкам. Например, вот этот отель. Мы держим вас здесь, Даррен, не давая вам куска этого пирога. Но вы человек способный и знайте, что на этом отеле свет клином не сошелся. Мы расширяемся, растем, и настанет время, когда мы сможем двинуть вас куда-нибудь повыше.

— Спасибо, — ответил Хью, — но... у меня есть планы завести собственное шоу.

Дэн развел руками:

— Как говорится, мечта каждого мужчины, да? Но это может кончиться, как у Шэннарда, и куда вы тогда?

— А вы не можете взять Тэмпла управлять его бывшей собственностью?

— Сразу могу сказать: нет. Он слишком долго принадлежал и подчинялся лишь самому себе. — Дэн посмотрел на часы. — Надо успеть на самолет. А Шэннард пусть скажет Элу, что он решил.

Человека изгоняли без тени сочувствия, пренебрегая элементарными нормами приличия. По дороге из Малого зала Хью подивился тому, что эта сцена так возмутила его, как будто от них можно было ожидать чего-то другого.

Он стал искать Тэмпла и Викки. Номер не отвечал. Хью направил человека поискать Тэмпла, но того в отеле точно не было. Хью оставил записку в его ячейке.

Он минут пять просидел в своем кабинете, когда к нему пришел Джон Трэйб, ведающий снабжением напитками. У него было мешковатое печальное лицо стареющего спаниеля, настороженное и бдительное, как у охранника банка, и удивительно приятная улыбка, имевшая множество оттенков.

— Этот бармен, про которого я говорил, Хью, этот Честер Энглер, я пригласил его сюда, он стоит за дверью. Ей-богу, не знаю, хорошо ли это будет, если мы прямо сейчас избавимся от него...

— А что, тут нужны какие-то особые подходы?

— Да просто человек он очень хороший. Вернее, был очень хороший. Я не говорил с ним насчет этого дела, может, ты возьмешь это на себя?

— Пусть зайдет, Джон.

Честеру Энглеру, грузноватому человеку с круглым розовым лицом, редеющими светлыми волосами и голубыми глазами, было за тридцать. Он явно нервничал, на верхней губе у него выступили капельки пота, несмотря на работающий кондиционер.

— Сядь, Чет, — сказал Джон Трэйб. — Я хочу, чтобы мистер Даррен побольше узнал о тебе. Сколько лет ты работаешь барменом в Неваде?

Энглер сидел с опущенной головой, глядя на свои руки.

— До этого четыре года в «Рено», всего девять.

— Ты женат, у тебя свой дом, машина...

— Машины уже нет.

— ...у тебя двое детей, две девочки, школьницы. В общем, есть все, что надо для хорошей жизни. По крайней мере, так было четыре-пять месяцев назад. Ты достаточно умен, чтобы сам себя оценить. Ты же прекрасно знаешь, что люди, которые живут и работают в нашем городе, не играют. Знаешь и то, что время от времени то один, то другой берется за это. Ты был знаком с такими ребятами. И знаешь, что они куда-то исчезли, после того как все проиграли. Это одна из опасностей, которая угрожает работающим в Неваде. Ты же говорил, я слышал, что играть — занятие для идиотов. А сам взялся за это. Ну и попался. Ты обещал мне завязать. И вот я случайно узнаю, что вчера, прежде чем прийти на работу, ты шестнадцать часов играл в блэк-джек. И как сыграл?

Энглер вздохнул и развел руками:

— Не очень.

— А как у тебя сейчас с деньгами?

— Не очень.

— Сколько же ты всего спустил?

— Около... двадцати, Джон.

— А где ты берешь деньги?

— Вначале сбережения ушли, потом получил страховку, потом ушла машина, потом перезаложил дом и получил кое-что на этом. Ну и... продал кое-что из барахла. Лайла забрала детей и уехала, сказала, что больше не может. Уехала к своим в Амарильо. Сказала, что подыщет работу, а мать посидит с детьми. — Все это Энглер говорил мертвым голосом, но вдруг голос окреп, и он посмотрел на Джона Трэйба. — Да я почти уже вылез было из замазки, Джон. Честное слово. На прошлой неделе. Я долго ждал этого. Должно было все перевернуться. К тому времени мой общий проигрыш составлял около восемнадцати тысяч, но я отыграл все, почти все, клянусь. У меня было почти шестнадцать в плюсе, и я поклялся, что завяжу с этим навеки. Так я, Джон, думал. Я качался примерно на одном уровне целый час. А потом опять...

— И ты спустил весь плюс.

— Мне не надо было ставить по-крупному, вот в чем была моя ошибка.

— Ошибку ты сделал, когда вообще начал играть. Ты сам это, Чет, знаешь. Что с тобой случилось? Мы с тобой, бывало, качали головой, когда узнавали, что кто-то втянулся в это дело. Ты ведь за девять лет усвоил, что у казино не выиграешь.

— Некоторые выигрывают.

— Не говори ерунду. Зачем нам обманывать друг друга? Чет... ты знаешь, что держать в штате игрока — это искать приключений на свою голову. Ты будешь химичить, чтобы на чем-нибудь выгадать и пустить эти деньги на стол в казино.

— Я не вор! — протестующе воскликнул Энглер.

— Это следующий шаг. Чем ты отличаешься от других?

— Повторяю: я не вор!

В разговор вступил Хью. Он говорил ровным, вразумительным тоном.

— Какие у вас планы, Энглер?

Энглер нервно покусывал ноготь большого пальца.

— Не знаю. Думаю... Черт, я уже столько проиграл...

— И вы считаете, что только играя можно поправить дело?

— А что мне терять? Сейчас у меня в доме нет ничего моего. Дальше мне идти некуда. Так что мне уже ничто не может повредить.

— Значит, будете продолжать?

— Я думаю, что могу наскрести сотни три баксов и попытать счастья. Если проиграю и их, никому плохо от этого не будет. Рано или поздно я выкарабкаюсь и заживу как следует. Я только этого хочу. Мне не нужно состояние. Я просто хочу снова жить как люди. Законом это не запрещено, мистер Даррен.

Хью бросил взгляд на Джона Трэйба. Тот почти незаметно пожал плечами.

— Думаю, вам лучше уйти, Энглер, — сказал Хью. — Вы здесь хорошо поработали. Мы дадим вам рекомендательное письмо. Прежний опыт подобных ситуаций говорит за то, что мы не имеем права рисковать и держать вас на работе далее.

Тяжелым голосом Энглер произнес:

— Спасибо большое. Вы оба — действительно приличные люди, с которыми приятно работать. Спасибо за все. Мне смену доработать?

— Лучше иди возьми свои вещи, Чет, — сказал Джон Трэйб, — сдай имущество и подожди меня в служебном коридоре. Я принесу тебе чек с оплатой по сегодняшнее число плюс за три недели вперед.

Энглер встал и без единого слова вышел.

— Что с ними происходит, Хью? — с досадой спросил Джон Трэйб. — Попадаются на этот крючок, все проматывают и исчезают с глаз долой, будто их никогда и не было. Забывают, что казино не обыграешь. Они живут только ради того времени, когда можно будет снова оказаться у стола. Вне стола они как полумертвые, работают плохо. Рано или поздно у них в головах появляется бредовая идея растратить деньги, чтобы играть чаще и покрупнее. А ведь люди, у которых есть иммунитет против этого, могут здесь хорошо зарабатывать и очень неплохо жить.