ВИА «Орден Единорога» - Лукьянова Наталья Гераниновна - Страница 53

Тут, очевидно, Флай обнаружил необходимое и, метнувшись из-под стола принялся довольно бодро шнырять по-пластунски в лесу сушеных трав. Отыскал какие-то сморщенные колючие листики, растер, поплевал, побормотал — потолок взвился вверх со скоростью и решительностью «Союз-Аполлона», отбросив стены и фундамент ненужной ступенью. Битька подумала, что она, пожалуй, понимает дезертировавших соседей. Хотя с другой стороны, происходи все это с ней в ее собственном, не волшебном мире, ее из такого дома и не вытащить было бы, ни за какие коврижки. Как сейчас из-под стола.

Тут крыша с вместе четырьмя верхними этажами надумала возвращаться обратно. Флай подпрыгнул на месте, а потом смешно завертелся, приседая и припевая что-то на вроде довольно дурацких частушек или странноватого рэпа. Крыша, не долетев до места рассоединения метров полутора, резко затормозила, сбросила скорость и наконец, так и не достигнув цели, зависла. Флай смущенно оглянулся на гостей, впрочем, Битьке показалось, что юноша больше стесняется не результата, а процесса.

А в щель уже шумным нескончаемым потоком устремилась всяческая нечисть. И вот тут-то Битька обрадовалась, что она уже официально считается дамой, а не наоборот, потому что она завопила. Точнее, сперва она засипела, не привычное к подобному горло сперва перекрыл спазм, затем у нее получилось негромкое такое «а-а-а», но уж потом она заверещала, так что даже Санди вздрогнул.

Чудовища, хлынувшие в образовавшийся проем, в особом описании не нуждались, так как были порождением человеческого сознания, пусть и, на взгляд любого из наших героев, явно больного. Соответственно, представляли они собой классическую смесь бульдогов с носорогами. Морда от крокодила, передние лапы птичьи, задние — волчьи, хвост от анаконды или еще какой-нибудь бахыт-компот. Такие существа здорово получаются у маленьких детей, когда они перепутывают кубики и еще на задних страницах тетрадок мальчиков-подростков, знаете такие, нарисованные шариковыми ручками монстры, в ужасающих подробностях. Ну еще, конечно, субъекты в различных стадиях разложения, потрясающие обрывками кожи и мышц и капающие, фу, гноем; безголовые щупальца, прыгающие безногие головы (этакие колобки-убийцы) и прочая.

Правда, морщиться, приговаривая: «не ново, было, устарело», гораздо удобнее было бы где-нибудь на диване перед телевизором. Там, в кино, есть еще, знаете, такие персонажи второго, третьего плана, которых все равно всех посхавают разнообразными способами. А здесь как-то не хочется терять ни одного из старых или новых друзей. Так что особо визжать некогда, и рассматривать единой массой валящихся внутрь комнаты чудовищ не досуг. Поэтому Битька, не переставая визжать, плакать и (как это ни прискорбно) нецензурно ругаться, присоединилась к воюющим друзьям.

Начать она решила с размолачивания о головы и тому подобные подворачивающиеся под руку части нападающих всяких там в испуге жавшихся к центру стола колб, бутылей и прочих посудин. Флай, истово размахивающий целыми букетами талисманов, широко открыл глаза, увидев, что делает девчонка, но попустился и не стал ее останавливать (что впрочем, было невозможно), только перекрестился.

И было от чего. Колбы не просто разбивались о врагов, каждая оказалось этакой коробочкой с сюрпризом: одна взорвалась, другая провалилась в чудовище и взорвалась внутри, из третьей повалили мыльные пузыри, активно, как пена изо рта буйно помешанного. Нечто жабообразное на длинных ногах удивленно замерло, заметив, что погружается в радужно переливающуюся пену, когда пена осела, под ней не оказалось ничего (не считать же в самом деле чем-то нечто на пяти лапках и с неунывающе задранным хвостиком, которое суматошно пикнуло и вскарабкавшись на стену, скрылось, оно ведь размером было не больше спичечного коробка). Битьку сочувственно передернуло, впрочем, что тут сочувствовать, это жабообразное, пока было крупным, чуть не отожрало девочке голову. Еще одна колба превратила хищно ухмыляющуюся горгулью в тарелку манной каши. Тут уж Битька довольно зловеще захохотала. Можно сказать, вошла во вкус.

Правда, где-то на окраине сознания брезжило, что так же легко и непринужденно, она могла попасть в кого-нибудь из своего лагеря. Например, в методично, сосредоточенно работающего мечом Санди. Вот уж кто выглядел в бою гармонично и даже красиво. Щеки его горели, прищуренные глаза сверкали с мрачным покоем. Битька бросила в его сторону исполненный нежности и восхищения взгляд. Пожалуй, у Рэна при виде этого болезненно сжалось бы сердце, хотя совершенно напрасно. Да во взгляде девочки было много настоящей любви, но настоящей сестринской любви. «С кем бы тебя познакомить? Как бы пристроить в хорошие руки?»— такие практические выкладки можно было различить в нем.

Не хотелось так же случайно попасть на экс-умывальник с отчаянной храбростью словно маленькая торпеда шныряющий в самой гуще битвы, и терзающий маленькими зубками все встречающиеся на пути конечности и брюха. Неоднократно чья-нибудь мощная лапа отбрасывала мохнатую зверюшку в сторону так, что любой другой из слаженно обороняющейся кампании на месте Зинки превратился бы в мокрое место, но зеленое существо, очевидно, костей не имело и ломать ему было нечего. По крайней мере оно, едва мокрой тряпкой шлепнувшись о стену, вновь вскакивало и бросалось в схватку с удвоенной силой. Битьке пару раз показалось, что на него вообще наступили, причем довольно тяжелые и твердые лапы, но и это умывальнику было не почем.

Что еще интересно, дядюшка Луи сражался наравне с другими. Очевидно, с волшебными существами он каким-то образом мог физически контактировать.

Аделаида девочка даже не замечала до того времени, пока не поняла, что все эти тяжелые стеклянные штуки не сами подбегают к краю стола и тыкаются ей в руки, и короткие ножки, на которых они передвигаются принадлежат троллю.

Но самый главный сюрприз приподнесли, как и полагается, две последние колбы. Обнаружив, что они последние, а твари еще не закончились, Битька от всей души пожелала всем этим ползучим и крылатым провалиться. И ахнула тяжелые бутыли с мутной, отдаленно напоминающей по виду самогон жидкостью почти себе под ноги, то есть куда могла докинуть.

Сначала из развалившейся на крупные куски первой посудины повалил ярко-желтый с черными полосками дым («Только не хватало, чтобы в нем сейчас зародились какие-нибудь кусачие тигры или великанские осы»). Потом наконец с ослепительной вспышкой бахнула вторая и рассыпалась фейерверками. Белый, брызжущий во все стороны огонь заставил друзей броситься к стенам. Сквозь прищур Битька видела мечущиеся тени, прыгающие, яркие высветленные до голубизны лица Санди, Флая, дядюшки Луи, вообще превратившегося в белокожего; бьющего по столу копытцем на манер Серебряного копытца единорожку. (Надо сказать, потом в Битькину голову не раз заползала мысль, на счет долевого участия в создании фейерверка колбы и единорожка).

Потом разом стемнело и стихло. Битька испуганно зашарила по стене в поиске чего-нибудь для обороны от порождений тьмы (вот ведь им, поди, лафа без света-то). Однако было по-прежнему тихо. Девочка даже услышала, как шоркнула по стене кожаная куртка Санди, тоже приготовившегося к обороне.

Потом глаза начали постепенно привыкать к темноте, а потом Флай зажег свечи. И обнаружилось, что потолок и двери на месте, а исчадья исчезли. Зато появился весьма возбужденный Друпикус, просунувший в двери несколько взлохмаченную голову. Кажется, он хотел поинтересоваться: Не найдется ли в доме расчески?

ГЛАВА 44

— Вот так фактически каждый день, — виновато развел руками Флай, после того как прекратил рассыпаться в благодарностях за помощь, — Теперь, если не возражаете, приступим к вашему делу.

К этому времени Битька освоилась в доме нового знакомого настолько, что даже совершила по нему небольшую экскурсию в поисках удобств. Удобства представляли из себя узкую комнатку с необычайно высоким потолком и небольшим окошком под ним. В окошко видны были крыши и близкая стена завернувшейся ракушкой улицы, плюс малюсенький кусочек неба. К облупившейся стенке, некоторые участки которой прикрыты были подозрительно колыхающейся тканью, прислонялись сразу несколько открытых книжек по магии, кое-какие странички отсутствовали. По этому поводу штукатурка украшена была аккуратной надписью: «Люмэль! Не вырывай страниц из книг! Заклинания могут сработать прямо у тебя в заднице!». Главный же предмет мебели любой уборной представлял из себя обыкновенное ведро. Кроме того, в наличии была неясного назначения маленькая скамеечка. Немного помучавшись с вопросом, куда же все исчезает из ведра ПОСЛЕ, Битька определила назначение скамеечки. На нее следовало встать, чтобы выплеснуть содержимое ведра в окошко на улицу. Собственно, что она так долго мучилась: на уроках истории вполне откровенно рассказывалось об устройстве средневековой канализации.