Повесть о Демидке и медной копейке - Куликов Геомар Георгиевич - Страница 16

Шагает Демидка за мужиками. Чем дальше, тем народу вокруг больше. С разных сторон словно ручейки в одну реку сливаются. Идут торговцы, что победней, и ремесленники. Рядом с ними солдаты с оружием. Им бы против мятежников быть, да нет никакой мочи жить на государево жалованье. То здесь, то там стрелецкий кафтан мелькнёт. Жизнь тоже нелёгкая у стрельцов. Холопы тут же, крестьяне, другой московский люд.

Иной мужик прикрикнет на Демидку:

— А ну, живо домой!

Демидка шнырь в толпу — поминай как звали! Чуть было на дядьку Михайлу не налетел. Обрадовался, да тут же сообразил: первым делом станет дядька Михайла про Фролку-кузнеца расспрашивать, а Демидке про то вспоминать — нож острый.

Другой знакомец Демидкин сам от него отказался.

Завидел Демидка мужика, которого прежде будто встречал. Поначалу подумал: мало ли кто возле лавки на Пожаре толкался. А потом вспомнил, подбежал:

— Дяденька атаман! А дяденька атаман!

Шагает мужик, словно не его кличут.

Забежал Демидка вперёд: не ошибся ли? Нет, точно он, вожак лесных разбойников.

«Может, плохо слышать стал?» — подумал. Закричал что есть силы:

— Дяденька атаман! А ведь я признал тебя!

Все, кто поблизости шли, обернулись. Мужик оглядел Демидку неприветливо.

— Обознался, малый!

— Нет! — горячо возразил Демидка. — Я тебя хорошо запомнил. Ты у нас с тятькой в лесу лошадь отобрал да съестное всё…

Засмеялись вокруг:

— Эва, какого приятеля встретил!

А мужик вовсе сердито:

— Портки спущу сейчас…

Обиделся Демидка.

Отстал.

На обочину дороги вышел. Глядь, впереди словно жёлтый дым стелется. Присмотрелся, навстречу, видать из Коломенского, — толпа.

Смешались два потока.

Те, что из Коломенского, рассказывают:

— Царь листы и челобитную взял. Обещал решение по нашим жалобам принять…

А те, что из Москвы:

— Вы и поверили? Нешто не помните, что про Морозова царь сулил? Мы дворы купцов Шорина и Задорина погромили в Москве да и многие другие тоже. Сына Василия Шорина поймали — бежать хотел… Разом кончать надо. Пускай царь Милославских да иных выдаст…

Уговаривать долго не пришлось — двинулись тоже в Коломенское.

Расправа

В садах, словно в зелёном море, купается село Коломенское. Дивным строением высится церковь на берегу реки. Между церковью и воротами царского двора — площадь.

Толчея великая на той площади. И вьются стрельцы да воины иноземные все возле бородатого человека в дорогой одежде. Стал человек на коня садиться — десять рук помогают.

Мужики к тому человеку:

— С голоду помираем, государь!

— Налогами задавили!

— Милославский, Шорин и другие на медных деньгах богатеют, а нам чистая погибель!

Понял Демидка — царь перед ним!

От мужицких слов лицо царя Алексей Михайловича потемнело гневно.

— Сказал, разберу жалобы! Чего ж ещё?!

Загудели угрожающе мужики. К царю, слуг его оттесняя, придвинулись. Стрелецкого начальника, не в меру ретивого, за грудки схватили.

Попятился испуганно царь.

А толпа наступает:

— Терпенья нет! Выдавай бояр ненавистных! Не то силой возьмём!

Махнул царь плетью:

— Рубить и сечь бунтовщиков без пощады!

Распахнулись ворота царской усадьбы, и мужикам навстречу — вооружённые стрельцы да солдаты.

Попятилась толпа было назад — а там тоже царёвы слуги с секирами и саблями. Заметались люди. А стрельцы слово государево точно исполняют. Не жалеют ни старого, ни малого, ни своего брата стрельца, коль в мятеже замешан.

Валятся в пыль порубанные люди, топчут ещё живых кони.

На дядьку Михайлу налетел скуластый стрелец с бешеными глазами.

— Эх! — как мясник выдохнул.

Пал на землю дядька Михайла, раскинув руки, на лице застыло удивление.

Скуластый — за Демидкой. Закричал дико Демидка:

— Дяденька, родненький, не надо…

А стрелец:

— Подыхай, щенок!

Саблю над Демидкиной головой занёс.

И вдруг чей-то кулак стрельцу прямо меж глаз.

Взвыл тот от боли.

Мужик ещё раз кулак поднял, покатился замертво скуластый стрелец, оскалив зубы.

— К реке беги! — обернулся мужик к Демидке.

Обмер Демидка — атаман перед ним. Лицо кровью залито.

— Столбом-то не стой, засекут!..

Атаман к реке — Демидка за ним. Скатились с крутого берега. Глядит Демидка, у атамана левая рука плетью висит.

Плавать умел Демидка. И не худо. Возле речки стояла отцова кузница — как не научиться.

Отмахивает Демидка сажёнками споро, а с атаманом неладное делается: то вынырнет, то под водой скроется.

Догнал его Демидка, отфыркиваясь, выговорил:

— За меня держись!

Повернул атаман почерневшее от боли лицо, головой мотнул: нет, дескать.

— Хватайся! — крикнул Демидка. — Потонешь!

Положил атаман перешибленную руку на Демидкино плечо — перетрухнул Демидка. Словно двухпудовая гиря легла. Так на дно и потянуло.

— Тяжело? — спросил атаман.

— Не… — еле выговорил Демидка.

Через середину реки перебрались, чувствует Демидка — нету сил больше. Всё тело чугуном налилось. Атаман, будто узнал, снял руку:

— Отдохни…

Поплыли малость рядом, атаман опять стал под воду уходить, дышит тяжело, хрипло.

Как доплыли — Демидка и не помнил толком.

Выбрались на берег — атаман головой в песок.

— Дяденька атаман, пошли… — трясёт его Демидка. — Конные царёвы слуги переплывают через речку.

Атаман не отвечает.

Ухватил Демидка его за правую руку, поволок от берега. Тяжела ноша, задыхается Демидка. И уж не вода, пот заливает лицо.

До кустов добрался, передохнул малость — и дальше. Вот-вот царёвы слуги покажутся на этом берегу…

Тащит Демидка атамана, озирается по сторонам. Далеко всё одно не уйти. Надо искать укрытие.

Завидел стог сена — обрадовался. Туда повернул.

Сено свежее, душистое.

Принялся нору копать в сене — стон за спиной. Обернулся — атаман, на локти поднялся, оглядывается.

— Ты, что ли, меня сюда…

— Ага!

До смерти обрадовался, что атаман в себя пришёл.

— Выходит, кормить бы мне без тебя раков…

Засмеялся Демидка:

— Кабы не ты, меня стрелец засек бы…

— Стало быть, квиты?

— Вроде бы так…

— Ну и ладно. А теперь беги отсюда со всех ног! Незваные гости, того гляди, пожалуют. Со мной поймают — худо придётся.

Заупрямился Демидка.

— Не пойду. Пропадать, так вместе.

— Не перечь! — рассердился атаман. — Не хочу греха на душу брать, чтоб через меня ты погибнул.

Сказал и насторожился. Прислушался Демидка. Со стороны реки конский топот и голоса.

— Беги! — приказал атаман.

— Куда ж бежать? Поздно! Я вон нору в сене сделал. Полезай. Я за тобой…

Покрутил головой атаман. С Демидкиной помощью в стог забрался. Демидка охапкой сена изнутри дыру закрыл. Топот и голоса всё ближе.

— Гляди! Стог сена стоит! Разметать бы надо, может, кто спрятался…

— Хлопотно больно. И так проверим.

Слышит Демидка, спрыгнул кто-то с лошади и к стогу подходит.

— Эй, кто есть, выходи! Саблями всё одно поколем!

Зашуршало что-то сбоку, сверху, сзади. Почувствовал Демидка, будто его кто-то по щеке холодным языком лизнул. Скосил глаза в зелёной полутьме и обмер. Язык-то стальной, сабля с чёрными следами крови…

— Нету никого, едем дальше!

Затих конский топот, а Демидка с атаманом так и просидели до самой ночи в укрытии.

Демидка спросил только:

— Ты и вправду меня тогда, на дороге, не узнал?

— Не с руки было. Неужто не понимаешь? Кругом народ разный, а ты во всю глотку: «Здравствуй, дяденька атаман, помнишь, как лошадь у нас с тятькой отнял…»

Демидка смущённо засопел.

— Лошадь-то, помнится, вернул вам…

— Я про то и хотел сказать, не успел…

— Ш-ш-ш… — остановил атаман. — Слышишь?