История про доброго слона - Сент-Джон Лорен - Страница 30

Но вот он перевел дыхание, взглянул на часы и сказал совсем другим тоном, обращаясь к одному из служащих:

— Отведите детей в гостиницу, пускай отдохнут. Думаю, они не очень голодны, так как насытились моим завтраком, но если попросят поесть, не отказывайте. И поселите в самых лучших, элитных комнатах.

— Большое спасибо, — сказала Мартина, — только мы торопимся домой. Бабушка будет волноваться.

Ройбен подмигнул ей.

— Сомневаюсь, что она знает о вашем путешествии. Мне тоже было бы любопытно узнать, каким образом вы здесь оказались, но оставим это на потом. Всему свое время.

— Значит, мы ваши пленники?

— Да что у вас только одно на уме! Вы свободные молодые люди и можете покинуть Лунную долину, когда пожелаете. В любое время дня и ночи! Но не раньше кануна Рождества! То есть через трое суток, когда заповедник Савубона будет уже принадлежать мне по закону. Не хочется, чтобы вы чем-нибудь испортили мое настроение до этого…

• 27 •

Уже забыв о съеденном совместно с окапи завтраке, предназначенном для мистера Ройбена Джеймса, Бен и Мартина вновь наслаждались вкусной едой, сидя в шикарном гостиничном номере на верхнем этаже здания, сооруженного из дерева и стекла. Прожевывая очередной кусок хорошо прожаренного мяса, Мартина сказала:

— Если нас не заперли и мы свободны, почему бы нам не удрать отсюда и не сообщить о замыслах Ройбена кому нужно? Он ведь почти сумасшедший, ты так не думаешь?

— Тсс… тише, — произнес Бен, показывая пальцем на стены и потолок. — Тут везде могут быть «жучки»… Которые прослушивают.

— Ну и пусть слушают. Что они нам сделают? Возьмут в заложники? За это их под суд отдадут.

— Но если мы убежим и они нас задержат, что им стоит самим вызвать полицию и обвинить нас в незаконном проникновении к ним на территорию и вообще в страну без разрешения и без документов? А потом обвинят твою бабушку и моих родителей, что те не следят за своими детьми, и подадут на них в суд. Представляешь, что будет? Меня тогда родители скуют цепями, как бедных слонов, и никуда не отпустят! И тебя тоже.

Мартина даже есть перестала от страха перед такими последствиями. Бен тоже отложил вилку и нож.

— Я вспомнил, — сказал он, — пока мы там были в том большом помещении, мужчина с бритой головой сказал, что слонов готовят к отправке куда-то.

— Куда?

— Этого я не понял.

— А зачем?

— Тоже толком не понял. Не то здесь открывают наконец этот отель для богатых туристов, не то из-за каких-то строительных работ.

— Если их отправят, — задумчиво проговорила Мартина, — то, скорее всего, в Савубону.

Для этого Ройбен и хочет ее приобрести. И там продолжат мучить их! Надо что-то делать, Бен, чтобы помешать этому! Но что?

— По-моему, сначала надо поспать, — ответил тот, зевая. — Мы так наелись! А решать будем потом.

У Мартины язык не повернулся ему возразить — так ее клонило в сон.

Разбудил Мартину звон ключа в замочной скважине: кто-то пытался открыть дверь. В комнате было сумрачно — шторы задернуты, но она увидела, что Бен тоже привстал на своей постели и нащупывает ручной фонарик.

Прежде чем он включил его, дверь открылась, чья-то фигура проскользнула в комнату. Когда луч света озарил вошедшего, его лицо оказалось знакомым — это был Джозеф Гифт. Он выглядел испуганным, часто моргал.

Мартина рассердилась на него.

— Зачем вы так поступаете, мистер? К чему нас пугать? Нельзя было просто постучать в дверь?

— Простите меня, дети, — сказал он. — Мне самому, как видите, не по себе. Но я не хотел привлекать стуком ничьего внимания. А поговорить с вами очень нужно.

— О чем вы хотели поговорить? — спросил Бен.

Он раздвинул шторы, и предвечерний свет проник в комнату.

— Я прошу вас, — сказал Джозеф Гифт, — рассказать о моем сыне, если знаете что-то. Хотя вы не признались мистеру Джеймсу, но чувствую, вы встречались с моим мальчиком.

— Разве вы сами ничего о нем не знаете? — удивилась Мартина. — У вас же вроде соглашение с Ройбеном: вы смотрите за его слонами, а он опекает вашего сына. И почему вы ничего не сообщаете сыну о себе? Вы же свободный человек? Или нет?

Джозеф опустил голову.

— Ты права, девочка. Я плохо поступаю. Но все не так просто. Я мог бы увидеться с сыном, это верно. Но я боюсь.

— Кого? — спросил Бен.

Ответ прозвучал очень тихо, почти шепотом:

— Мистера Каллема Мерфи — делового партнера Ройбена Джеймса. А сам мистер Джеймс неплохой человек. Он в самом деле оплатил учение моего сына, помог устроиться на работу. И мне платит хорошие деньги, которые я коплю на черный день. И он очень верит, что его придумка насчет воды поможет улучшить жизнь у нас в пустыне и для людей, и для животных.

— Ну а мистер Мерфи? — спросил Бен. — Он какой?

— О, он очень плохой. Он недобрый. Но у него большие деньги. И без него мистер Джеймс мало что может… Это я теперь понимаю.

— А я не понимаю, — сказала Мартина. — Вы любите слонов, но помогаете этим людям мучить их. И вы любите сына, но уже целый год не сообщаете ему, где находитесь, и не возвращаетесь к нему. Почему так?..

Джозеф Гифт сел у стола, сжал руками голову. Потом произнес:

— Вам знакома поговорка: «если стелишь постель, ты должен в нее лечь»? Я сделал ошибку — и я должен отвечать за последствия.

— Все делают ошибки, — попытался утешить его Бен. — Их можно исправить.

— Не всегда, — печально проговорил Джозеф. Он отнял руки от головы и продолжал: — Я уже сказал вам: слоны издавна для меня — как родная семья. Как братья, сестры, дети. Когда мне стало известно, что какие-то люди собираются что-то делать с нашими слонами, я многого еще не знал, не понимал и хотел только одного: помочь слонам лучше себя чувствовать, легче переносить то, что с ними будут делать. Поэтому согласился работать у этих людей. Ну и что говорить — деньги всегда нужны, а мне хорошо платят.

— Вы про это нам уже сказали, — проговорила Мартина. — Но разве деньги решают все?

— Почти все. Но не дай вам Бог почувствовать это… Слушайте, что я скажу, если уж мы заговорили… Год назад мы с моим сыном поссорились. Он в это время начал посещать училище в Виндхуке, в нашей столице, и я вскоре заметил, что мальчик изменился. Стал совсем не таким, как прежде.

— А каким? — спросил Бен.

— Стал дерзким, хвастливым, заносчивым. Вообразил себя большим человеком.

Бен с облегчением подумал, что ни одно из этих определений к нему, пожалуй, не относится. Или он ошибается? Надо будет спросить у Мартины…

Джозеф продолжал:

— Я сказал сыну об этом, но он обиделся и не согласился со мной. И еще я сказал, что, прав я или нет, а платить за его учение больше не буду. И тогда он обиделся еще больше, мы поругались, он убежал из дома и пригрозил, что никогда не вернется… Всю ночь я искал его и всю ночь думал над тем, что случилось, и понял, что я упрямый старый глупец, не понимающий, что все вокруг меняется, людям уже недостаточно жить так, как жили мы и наши предки, — просто на земле, пользуясь дарами природы и не желая ничего больше. Они хотят идти в гору, а не быть все время на равнине, хотят учиться и делаться учеными, врачами, художниками. И великими фотографами, как мечтал мой сын. И я решил, что сделаю все, что смогу, чтобы он учился. Я поклялся себе, что добуду для этого деньги. И однажды утром…

— А сына вы нашли тогда? — спросила Мартина.

Джозеф слабо улыбнулся.

— Нашел. Он сам возвратился. А через несколько дней я случайно встретил тут в долине Ройбена Джеймса. Он ехал на машине. Мы были знакомы до этого, он знал, что я могу посоветовать и помочь, если нужно, насчет слонов, да и насчет других животных. Он спросил, отчего я печальный, и я честно открылся ему. И он тоже поделился со мной своими заботами, привез меня сюда, где мы с вами сейчас, — тогда этот дом с куполом только еще строился… Он сказал, что, как у моего сына появилась мечта стать великим фотохудожником, так и у него тоже появилась мечта сделать…