Сага о живых и мертвых - Валин Юрий Павлович - Страница 33

Рата сидела, уставившись в грязную палубу, держала поперек колен тяжелый багор. Доски под ногами были грязными, замызганными. Драить палубу уже не придется. Вот дрались, сражались, думали-гадали откуда мертвецы приходят, а все уже кончилось. Не ларвы и слуа, а простые камни корабль доконали. Утонет когг, и никто за шиворот глупую девчонку из воды не выдернет. И то правда, — не каждый же раз, нужно и меру знать.

Мимо пробежал Морк с узлом на плечах. Кусок парусины, — парус надеется сделать. Да какой парус на ялике? В такой скорлупке плавать все равно, что в лохани для мытья посуды.

Мертвецкий шлем, едва слышно бренча, подъехал к башмакам девочки. Рата машинально потыкала его пальцем, — железо хорошее, внутри видны остатки сгнившей мудреной подкладки. Но форма у шлема нелепая, — котелок котелком. И в каких землях такие чудные шлемы носят? А «Скакун» сильный крен дает. Пора задницей пошевелить.

Рата захватила свой мешок и побрела на голоса. Морк с рыжей поспешно готовили ялик к спуску. У борта громоздилась куча скарба. И куда они это денут? В лодке и люди-то едва уместятся.

— Крыса, что уставилась? Помогай!

Рата помогла развернуть таль-лебедку. Заскрипел блок. Морк торопился, — корабль кренился, и до воды с левого борта стало заметно ближе. Ялик спустили на воду. Морк, не взирая на скулеж, ухватил рыжую, наскоро обвязал веревкой, как мешок отправил в лодку. Лорис судорожно ухватилась за короткие весла. Волны, пусть и невысокие, угрожающе раскачивали ялик.

— Милорд, перегрузим, — пробормотала Рата, помогая капитану опускать в лодку бочонок с пресной водой.

— Ничего, — прохрипел Морк, сбрасывая в ялик мешочек со старыми сухарями. — Как-нибудь…

— Милорд, ялик не удержит, — не выдержала Рата, пытаясь на глаз соизмерить высоту бортов лодочки и вес груза и людей.

— Может и не выдержит, — согласился капитан, окидывая взглядом оставшуюся кучку вещей. Выхватил еще один плащ, бросил Лорис. Пощупал ножи за поясом. Ухватился за фал: — Выдержит, если боги смилостивятся. Да тебе-то, крыса, что волноваться?

Рата глянула ему в глаза и в ужасе прошептала:

— Не по закону это, милорд.

— В законах сведуща? — Морк без особой злобы двинул девчонку ногой в живот.

Рата отлетела к рундуку. Капитан, вспрыгивая на фальшборт, сплюнул и сказал:

— Судьба у тебя такая, Крысишка. Самое тебе время к своему богу-заморышу обратиться. Чуть раньше, чуть позже сдохнешь — разница какая? Зато этого проклятого «Скакуна» тебе целиком и полностью оставляю. Владей…

Он исчез за бортом.

Рата, держась за живот, с трудом встала. Кое-как доволокла багор к борту. Ялик уже отошел, и Рата, понятное дело, не докинула. Багор плюхнулся в воду шагах в трех от лодки. Морк даже весел не выпустил, только выругался в сторону когга. Лорис на мгновенье оглянулась.

Ладно. К богам взывать Рата не собиралась. Не сильно-то они в жизни помогали, да и имя родового бога островитянка толком не помнила. Как-то коротко его звали. Воки? Оки? Не вспомнить. И мамино лицо уже не вспоминается. Только руки теплые и спокойствие.

Рата поежилась и снова ухватилась за болящий живот. Скоро с мамой увидишься. И тепло будет. Только прежде холод и удушье морской воды вдоволь отведаешь.

Девушка дотащилась до капитанской каюты. Бочонок стоял на месте. О, в нем содержимого едва на донышке. С трудом нацедила. Джин глотался, как несвежая вода. Горло не жгло. Чуть-чуть невкусно и берегом пахнет. Рата выплеснула остаток на постель. Пить из капитановой кружки было противно. Села на табурет, посмотрела на ненужную карту. В животе стало чуть теплей и боль притупилась, но особой храбрости, что по слухам джин дарит, что-то не чувствовалось. Умирать было страшно.

Рата посмотрела на грязную постель и решила выйти на воздух.

Небо слегка просветлело. Ветер утихал. Рата прошлась по палубе, с трудом держась на ногах, — крен еще усилился. По левому борту в рассветном тумане виднелись пятна скал, — одно повыше и поближе, за ним торчат другие, поменьше. Немного похоже на Имптинову Пяту, — родовые земли, что унаследовала Рата, да потеряла, так во владения и не вступив. Но Пята в сто раз больше размером. Там люди живут.

Рата всхлипнула.

Жизнь кончается. В одиночестве, за тысячу переходов от родных островов, подыхать придется. И богатого Глора отсюда не видно. И в Новом Конгере так и не довелось побывать. И Син никогда не допытается, куда «Скакун» с грузом делся. А самой Рате так и не узнать, — вспомнил о ней Дурень или нет? Хотя теперь уж пусть лучше не вспомнит. Что толку-то?

Рата злобно вытерла мокрые глаза. Нет, так не положено. В Верхнем мире когда-нибудь придется с Леди встретиться. Спросит Леди, — ну как ты-то, островитянка, ушла? Славно ли последний день прошел? Что ей сказать будет? В слезах да соплях Белка подохла?

Старшая ты. Хоть и единственная, но старшая. Корабль твой. Хоть и ненадолго, но все одно, — капитан.

Рата нашла топор и пошла к люку трюма. Снизу шипела вода. Девочка несколько раз стукнула по скобам и запорному брусу. И металл, и дерево поддаваться не желали. Еще и руки от страха ослабли. Стыдно. Рата отложила топор, присела на корточки:

— Эй, колдун! Жив еще?

Тишина.

— Отзовись! — пискнулось по мышиному тоненько, от того, что горло перехватило.

Молчит. Захлебнулся уже. Вода, — вон она, даже сквозь решетку видно.

Плохо. Совсем плохо. Рата посидела, зажмурившись. Ужас накатывал, не остановить. Хотелось завизжать, забиться на палубе. Топором себя по лбу стукнуть. Совсем одна осталась. Никто не придет, никто слова не скажет. Разве что колдун оживет. Потянутся его руки когтистые из воды…

Откуда звук, Рата осознала с трудом, — оказалось, сама же и скулит. Тьфу, позор какой.

Побрела по палубе, пришлось за фальшборт хвататься. «Скакун» совсем осел на левый борт — скоро волны до палубы доберутся. В капитанской каюте словно уже призраки поселились — пустота столетняя. Рата набулькала из бочонка еще джину, но пить не смогла. Не глотается, и все тут. Пощупала башмак. Верный кинжальчик на месте. Говорят, если аккуратно полоснуть по жилам, что венами называются, умрешь спокойно. Все лучше, чем в зеленой морской тьме задыхаться. Только кинжальчик не пойдет. Нужно что-то посолидней. Дело ответственное.

Рата поозиралась, почти тут же увидела кинжал среди простыней. Ха, привет от милорда Торма. Морк, видно, в спешке оружие забыл. Хотя ему на ялике сейчас сталь в серебряной отделке и вовсе ни к чему. А может, нарочно оставил? Уж очень к месту.

Клинок послушно выскользнул из богатых ножен. Острый. Ну, какую руку сначала резать положено?

На палубе что-то зашуршало, заскреблось. Рата от ярости губу прикусила. Опять мертвяки?! Подождать не могли?

Когда девочка пнула ногой и косо вставшая дверь с треском распахнулась, птица, только что опустившаяся на палубу, перепугано отскочила и зашипела. Рата встала в дверях, обессилено опустила кинжал:

— Витамин? Нашел?

Баклан рассерженно проковылял по скользкой палубе, распахнул крылья и перелетел на фальшборт.

— Ты это… — неловко сказала девочка, — расскажи там, как я…. Ну, опозорилась, значит.

Баклан захлопал крыльями и раздраженно каркнул.

— Искал долго, да? А я как-то уж и не ждала, — призналась Рата.

Витамин глянул крайне рассерженно и перелетел на ванты.

— Я не нарочно умираю, — убедительно сказала Рата — Бывает так в жизни, понимаешь?

Баклан повернулся к подружке хвостом и принялся разглядывать перекосившуюся палубу.

— Да пошел ты в жопу! — обозлилась Рата. — Мне же все равно умирать.

Витамин, не оглядываясь, кратко каркнул.

Рата еще разок пнула дверь и принялась готовиться к трудной смерти. На камбуз проникнуть было уже трудно. По колено в воде, девушка отыскала пустой бочонок, в спешке кинула туда мешочек с фасолью, кусок полотна, два последних яблока. Муку класть не стоило, — все равно размокнет. Законопачивать бочонок пришлось наскоро, — воды прибыло уже по пояс. Рата размяла кусок воска, кое-как замазала шов. Бормоча ругательства, выбралась на палубу. Витамин подбадривал, вышагивая по вантам и нетерпеливо взмахивая крыльями.