Дорогой ценой - Рой Кристина - Страница 50

— Постараюсь, сударыня, но прежде скажите мне; вы верите в Бога?

— Я верю в божество, владеющее всем миром. А вы?

— Я верю в Бога, сотворившего небо и землю. А у Этого Бога, Который сотворил меня и вас и сохранил до сего дня, есть Сын — Иисус Христос. Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы все верующие в Него не погибли, а имели жизнь вечную.

Наверное, ещё ни один профессор не имел более внимательной слушательницы, чем та, что сейчас сидела перед Николаем Коримским. Но, наверное, и Божии Истины никогда не преподносились более просто.

— Но как вы можете верить, что Он жив, когда Его прибили к кресту? — прервала ученица своего учителя. — Разве доказано, что Он жив?

— О, сударыня, я в это верю! Примерно полгода назад я нечаянно отравился сильным ядом и, несмотря на то, что Бог мне сохранил жизнь, я всё ещё болен. Я только что вернулся с юга. Сюда я тоже приехал на поправку. Не пугайтесь, пожалуйста, и не волнуйтесь! Мне надо было вам об этом сказать. Как вы видите, я молод, вся жизнь до несчастья лежала передо мной, и вдруг — конец всему! Вместо жизни — болезнь, то есть конец всем мечтам и стремлениям. Поверьте мне, я был несчастен!

— О, конечно! — На глазах её появились слёзы.

— И вот, — продолжал Николай, — в наш дом пришёл человек, который верит в Иисуса Христа и любит Его. Он и меня научил Его любить и молился за меня до тех пор, пока и я в Него не поверил. И как только это произошло, моего несчастья как не бывало; сердце моё исцелилось от страха перед смертью, я обрёл мир и счастье. Поэтому я знаю, что Он жив. Я чувствую, что Он меня любит и что Он оказал мне великую милость. Не хотели бы и вы, сударыня. Его познать?

— Да, я хотела бы Его познать, но поверить, что Он жив, я смогу лишь в том случае, если Он вас исцелит. Юноша вздрогнул.

— Он меня исцелит во всяком случае!

— Вы уверены? — Её глаза засияли.

— Да, если не здесь, то там. Он сказал: «Верующий в Меня имеет жизнь вечную».

Если Он мне даровал жизнь вечную, то мне уже безразлично, где я живу — здесь или там. Это по Его воле. Хотелось бы мне ещё здесь пожить, потому что у меня есть отец, для которого моя смерть была бы большим ударом. У меня есть ещё Маргита, а потом я ещё хотел бы здесь пожить, чтобы потрудиться для Господа. Но я также охотно пойду к Нему, когда Он отзовёт меня в иную, чудную жизнь.

— Не говорите так! — девушка боролась со слезами. — Смерть ужасна!

— Для меня уже нет. Иисус пойдёт со мной: «Если я и пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной».

— И вы уверены, что Он в тот час придёт за вами?

— Да уверен, потому что Он сказал: «Я Господь, Бог твой, подкрепляющий десницу твою и говорящий тебе: «Не бойся, Я тебе помогу!» Когда бы я больше нуждался в Его помощи, чем в последний час на земле? Он обязательно будет со мной, так как Он и сейчас со мной. Я верю в Его близость и чувствую её.

Юноша замолчал. Стало тихо, только соловьи пели свою грустную песню любви.

Небывалое чувство овладело сердцем Тамары. Таким молодым умереть!? Но каким же чудным должен быть Иисус, этот Сын Божий, что больной юноша не боится смерти, потому что он уверен в Его близости!

Вдруг Николай встрепенулся.

— Маргита ждёт вас, сударыня, в гости, — обратился он к Тамаре. — Не упоминайте при ней о том, что я вам здесь говорил, потому что они верят в моё выздоровление.

— Я тоже хочу и буду верить в ваше выздоровление. Вам нельзя умирать, это было бы слишком печально! Не будем больше об этом говорить, иначе я заплачу, а мне плакать запрещено.

Молодой человек не знал, почему его так тронули эти слова, а Тамара не знала, почему она их произнесла. Он прижал её маленькую руку к своим губам. Они знали друг друга не более часа, но им показалось, что они были знакомы давно.

— Пойдёмте, посмотрим на Горку, — попросил Николай, улыбаясь.

— Пойдёмте.

— Это во всяком случае будет лучше, чем сидеть ва холодном камне, — услышали они вдруг другой голос.

Оба вздрогнули. Лицо Тамары помрачнело. Холодным взглядом она смерила стройную фигуру молодого человека, внезапно появившегося перед ними. Щёки Николая покраснели.

— Аурелий, ты здесь? Позвольте, сударыня, представить вам моего друга и врача в одном лице — Аурелий Лермонтов.

— Не сердитесь, сударыня, что я помешал вам, — сказал Аурелий с вежливым поклоном. — Врачу приходится быть резким с непослушными пациентами. Николай — один из самых непослушных. Вместо того, чтобы с дороги хорошенько отдохнуть, он убегает куда-то в лес.

— Разве это ему вредно? Здесь так хорошо! — ответила Тамара, немного повеселев.

— Если он уже давно здесь — тогда да, потому что ранним утром бывает ещё больше росы, чем сейчас.

— Не делайте этого больше, пан Коримский, — обратилась она к Николаю.

— Постараюсь, сударыня.

И они зашагали все трое по лесной дороге.

— Если бы Маргита знала, кто к ней идёт, она поднялась бы вам навстречу, — сказал доктор, когда они стояли над Горкой.

— Позвольте, я пойду за ней, — тут же предложил Николай.

— Нет! — воскликнула Тамара, но было уже поздно, Николай убежал.

— Пан доктор, вы слышали наш разговор? — обратилась она к стоящему рядом, когда Николай исчез.

— Только конец.

— Это правда, что он умрёт?

Её синие глаза смотрели со страданием в лицо молодого врача, которое вдруг побледнело.

— Если Иисус Христос не поможет — да. Мы пока безуспешно пытаемся найти для него лекарство.

— А что нужно сделать, чтобы Он помог?

— Верить, молиться и ещё раз верить.

— Так просите же Его, если вы знаете, что Он может помочь.

Нельзя же такому молодому умереть!

Она страстно прижимала сложенные руки к своей груди.

— Я и молюсь, сударыня, и не один я. И мы уверены, что молитвы наши будут услышаны. Однако оставим этот разговор, сударыня, нам могут помешать… Вы видите там слева тот маленький домик?

— О, так далеко я не вижу, — вздохнула она. — Что там?

— Небольшой дом. Там мы теперь будем жить.

— Там? А почему не в Горке?

— Там ельник кругом — это хорошо для здоровья, а в Горку мы будем приходить.

— А верхом вы не будете ездить?

— Попозже будем, а теперь Никуша из-за головокружения ещё не может держаться в седле.

— Мне отец тоже не позволяет ездить верхом, но я так люблю верховую езду!

Вы улыбаетесь, думаете, наверное, что я непослушна?

— Простите, но я думаю, что вы не любите вообще кому-либо подчиняться и не терпите запретов. Не так ли?

Она опустила свои густые ресницы, наклонила голову в знак согласия, а потом снова посмотрела на него.

— Я вас прошу, скажите, пожалуйста, при встрече моему отцу, что верховая езда мне не вредит, чтобы он не запрещал мне её.

— О, это я с доброй совестью могу ему сказать. И вообще, сударыня, когда я смотрю на ваши глаза, я вспоминаю одну из недавних моих пациенток. Временами она вообще не видела, иногда видела плохо, а временами — хорошо. С Божией помощью я переселил её в другой климат. Она перестала запираться в доме, послушалась моего совета и таким образом хорошо закалилась.

Хотя её нежные руки и цвет её лица немного пострадали от этого, её здоровье вернулось, и зрение полностью восстановилось. Не считайте меня назойливым, если я вам посмею посоветовать: оставьте все медикаменты, все изысканные яства, питайтесь здоровой простой пищей, особенно нашим хорошим молоком и ржаным хлебом. Поработайте хотя бы час с перерывами в саду. Вставайте так рано, как сегодня и ездите верхом на прогулки. Оставьте на время все книги и журналы, будто их нет, и скоро вы увидите не только наш домик, но и все деревья за ним.

Слова ободрения текли из уст молодого россиянина искренне, с доверительной сердечностью. Какое удручённое страхом сердце не возликовало бы, окрылённое такой радостной надеждой? Не погружаться далее во мрак! Какое счастье!

— Пан доктор, я всё это охотно и с благодарностью выполню, потому что я очень боюсь ослепнуть, но отец мой из-за своих опасений будет мне мешать, и мне придётся тогда постоянно настаивать на своём, действовать против его воли, а это будет меня раздражать и вредить мне. Но это можно бы и изменить. Отец мой говорил вчера, что он намеревается взять врача в Подолин, чтобы он мог за мной постоянно наблюдать. Не могли бы вы стать моим врачом?