Дорогой ценой - Рой Кристина - Страница 49

— Ах, не говорите так! Кто больше вас работает целый день?!

— Это дело другое, дорогая.

— Значит, вы не хотите меня взять в помощницы? — спросила женщина опечаленно.

Провизор подумал немного, затем сказал:

— Я принимаю ваше предложение. Но обещайте мне никому не рассказывать, пока я вам не позволю, за кем мы ухаживаем.

— Охотно обещаю.

— Вам нелегко будет сдержать это слово. У X. лежит тяжело больная пани Райнер, мать Никуши.

— Пани Коримская? Как она попала сюда? — ужаснулась пани Прибовская и потом внимательно выслушала рассказ провизора.

Не прошло и часа, как люди видели её спешащей к Кладбищенскому переулку, но никто не обратил на неё особого внимания. У пани Прибовской были все ключи от шкафов, и она со спокойной совестью взяла из белья покойной пани Коримской простыни, полотенца и вообще всё, что было необходимо для ухода за тяжело больной пани Райнер, и чего ухаживавшим за ней до сих пор так не хватало.

Она не спрашивала, что сказали бы люди, да и сам пан Коримский, если бы он узнал, что с этого дня из его кухни посылалось всё необходимое для пани Райнер. Ведь пани Прибовская готовила пищу для матери Никуши и Маргиты.

В тот же вечер поступило известие от секретаря барона Райнера. Он отправил депешу барону на курорт, однако его либо там не было, либо он уже уехал. Так что ничего другого не оставалось, как выполнить обещание, данное Никуше, в случае ухудшения состояния пани Райнер, вызвать пана Николая Орловского.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Ранним майским утром из ворот Подолина на белом коне выехала всадница, которую и стар и млад провожали восхищёнными взглядами. Белое платье облегало её стройную фигуру. Кружевные рукава поднимались и опускались, как крылья голубя. Маленькая кружевная шляпка едва прикрывала её голову. Ах, она была так прелестна, что в её образе можно было представить себе зачарованную принцессу.

— Молодая пани из замка, — шептались дети и взрослые, но она не понимала их язык. — Она прекрасна, как ангел, а какая лошадь у неё, и как она скачет!

Маркиза Орано направила коня к лесу. Она ехала той же дорогой, по которой вчера блуждал пан Адам, погружённый в раздумья. Ещё вчера после обеда она решила, если зрение её сегодня не подведёт, подняться наверх, чтобы посмотреть, где живёт Маргита. Она никому не сказала об этом, боясь, что отец, опасаясь за её состояние, не позволит ей так рано выехать, а компаньонки замучили бы её уговорами. Она желала неограниченной свободы без всякого надзора. И она этого добилась. Слуги, не поверив своим ушам, когда получили повеление немедленно оседлать коня, ослушаться не посмели.

«Как доеду до того креста, — подумала Тамара, — оставлю коня и пойду пешком». Соскочив с коня, она поняла, что ей некому передать поводья.

Впервые в жизни она сама привязала коня к дереву, отстегнула шлейф от своего платья, бросила его на седло и смело пошла по направлению к чёрному кресту.

Глядя на него, она вдруг подумала: «Почему в Европе везде стоят эти кресты и почему на них всегда этот отвратительный образ прибитого за руки и ноги человека?».

Она знала, что крест — символ христианства. Но какое отношение имеет к нему тот человек? Кто это? Почему Его везде так чтут? Она как-то расспрашивала отца о Нём, и он ей ответил, что, она ещё слишком молода, чтобы думать об этом.

«Но я хочу знать, — думала она теперь с упрямством избалованного ребёнка, привыкшей повелевать, — я хочу это знать, и кто-нибудь должен мне об этом рассказать!»

Оборачиваясь на крест, она уже отошла от него, как вдруг увидела полусидящего на нижней ступеньке молодого человека.

Тамара, уже привыкшая к внешности европейцев, такого ещё не видела. Золотистые волосы обрамляли бледное лицо юноши. А какие красивые губы были у него! С почти детским любопытством она его рассматривала. Что он здесь делал? Спал на этом твёрдом камне? Рука, подпиравшая голову, наверное, уже болела?

«Я его так не оставлю», — решила Тамара. Она сделала шаг вперёд и вдруг остановилась: она покраснела до корней волос, так как через длинные золотистые ресницы смотрели на неё чёрные глаза.

Молодой человек встал и, покраснев, поклонился.

— Доброе утро, — произнёс он по-немецки.

Она облегчённо вздохнула, обрадовавшись, что понимала его.

— Доброе утро!

Наступило неловкое молчание, которое было бы трудно прервать, если бы к своей повелительнице не подошёл её белый конь.

— Я же его привязала?.. — удивилась Тамара.

— Позвольте, сударыня, я его лучше привяжу, — улыбнувшись, сказал юноша и ещё раз привязал к дереву этого прекрасного коня. — Теперь он никуда не уйдёт.

— Благодарю вас!

Она милостиво поклонилась ему.

— С этих ступеней не видно ещё Горки? — спросила она, не зная как начать разговор. Ей захотелось поговорить с этим красивым молодым европейцем.

— Горки? — переспросил он удивлённо. — Отсюда нет, но если позволите, я проведу вас немного дальше, оттуда видно будет имение.

— Ещё дальше? Я думала, что отсюда увижу, где живёт Маргита.

— Вы знаете мою сестру, сударыня? — спросил молодой человек обрадованно.

— Вашу сестру? Маргита — ваша сестра? А я и не знала, что у неё есть брат, — сказала Тамара, искренне удивившись. — Пан Адам Орловский говорил только, что Маргита живёт у своего дедушки.

— Да, но сейчас мы с отцом гостим у неё. Меня зовут Николай Коримский.

— А меня — Тамара Орано.

— Очень рад! Позвольте приветствовать вас на моей родной земле!

Она, покраснев, подала ему руку. Он наклонился и поцеловал её.

— Какой дальний путь вы проделали, сударыня! Даже Адам вчера сказал, что устал, а вы так скоро превозмогли усталость?

Или я могу польстить себе, что красота моего отечества выманила вас из дома и не дала вам отдохнуть как следует?

— Да, пан Коримский, здесь у вас прекрасно! Эти леса, цветущие деревья, мягкий климат… здесь у меня и голова не болит, я чувствую себя так хорошо!

Юноша с грустью смотрел на молодую даму. Неужели свет этих прекрасных глаз навсегда погаснет! Нет, это невозможно!

— С помощью нашего великого Врача, Господа нашего Иисуса Христа, здесь вам помогут, чтобы эта боль не возобновлялась, — сказал он с участием.

— О каком враче вы говорите? — спросила она удивлённо.

— О Нём, — указал он на крест, отступив на шаг.

— Я вас не совсем понимаю, — переспросила она, — кого вы имеете в виду?

— О сударыня, я говорю о Господе Иисусе Христе, о единственном враче тела и души. Который является и вашим врачом, — объяснил он несколько запутанно, но убеждённо.

— Господина Иисуса? Я ещё никогда не слышала такого имени, — заинтересовалась она. — А почему вы показываете на эту фигуру? Это, наверное, один из христианских идолов, перед которым преклоняются христиане в Европе?

На лице юноши отразилось восхищение. Ещё недавно он тоже не верил в Иисуса Христа и был далёк от Бога. Ему представлялись случаи беседовать со многими неверующими. Он знал и поносителей, но ещё никогда не встречал такой неосведомлённости в столь ангельском обличье, как сейчас. Господь сотворил её такой прекрасной. Он так любил её, что умер и за неё. А она Его не знала, не имела даже представления о Нём. Её ухо никогда ещё не слыхало имени Его. Где она воспитывалась, и кто так непростительно оставил её в этом неведении? Вот если бы она поговорила с Урзиным! Будь он сейчас здесь, он мог бы рассказать ей обо всём, что необходимо знать и во что верить, чтобы не погибнуть.

«Но и ты обязан сказать ей, что тебе известно, — подсказывала ему совесть. — Но как мне начать, когда я сам так мало знаю?»

— Позвольте, сударыня, это вопрос непростой. Но если желаете, присядьте, и я постараюсь с Божией помощью ответить вам на него.

Он пригласил её сесть на ступеньку, где был разостлан плед.

Когда она села, он опустился на другую ступеньку.

— Я хочу, чтобы вы мне всё это объяснили, — сказала она, пристально глядя на него.