Непобедимый эллин - Леженда Валентин - Страница 25

– Однако! – хмыкнул великий герой, увидав на посланце не набедренную повязку, а еще одну, прятавшуюся под верхней, накидку.

– Я предполагал нечто в этом роде, – буркнул Копрей, – и потому заранее хорошо подготовился…

– Это тебе подойдет? – Сын Зевса небрежно бросил накидку капризному механизму.

– Вполне, – воодушевился баран. – Конечно, не золотое руно, но наготу кое-как прикроет.

– Теперь очередное задание, – склочно потребовал Геракл, наседая на сонного посланца.

Копрей сладко зевнул:

– Эврисфей желает, чтобы ты убил эриманфского хряка.

– Теперь пошли хряки… – сокрушенно покачал головой герой. – О Зевс, сколько еще продлится это изощренное издевательство?!

Копрей промолчал, ну а Зевс на Олимпе в это позднее время уже сладко дрых в обнимку… нет, не с очередной прекрасной феминой… а с большой бутылью, в которой весело плескались остатки пенной амброзии.

– Что за хряк? – поинтересовался Софоклюс. – Давай колись, приятель!

Посланец, не удержавшись, еще раз с подвыванием зевнул.

– Никто не знает, что это за напасть…

– Как обычно, – вставил Геракл.

– Хряк время от времени появляется на горе Эриманфе и опустошает окрестности города Псофиса.

– Значит, снова Аркадия, – смекнул Софоклюс.

– С недавних пор в Псофисе по ночам стали исчезать архитектурные произведения искусства: статуи, предметы зодческой старины.

– Ну, это обычное дело, – улыбнулся Геракл. – Уличные воришки.

– Воришки? – вытаращился Копрей. – Тогда за каким сатиром они разобрали и унесли мраморный городской фонтан вместе с писающим мальчиком, изображающим Посейдона в детстве?

– Действительно, – согласился Софоклюс, – совершенно бессмысленное преступление, если только воры не пришли из соседнего города, в котором нет писающего мальчика.

– Но ведь появись он где в Греции, об этом сразу же станет известно. Фонтан уникален!

И греки глубоко задумались.

– Мне бы ваши проблемы, – завистливо вздохнул золотой баран, кутаясь в старый грубый хитон.

– Сатир побери! – через пять минут выругался Копрей. – А я-то чего тут с вами стою как дурак и думаю? Это ведь не мои проблемы. Сами с этим хряком разбирайтесь, а я возвращаюсь в Микены досыпать.

– Погоди, – рявкнул Геракл, – ты забыл мой четвертый подвиг.

– Да-да, я здесь, – отозвался божественный механизм, подбегая к Копрею. – Мой друг, я очень рассчитываю, что путь в Микены будет долгим.

– Часа три, – подтвердил невыспавшийся посланец.

– О… – Копытное в предвкушении закатило светящиеся глаза.

Геракл с Софоклюсом сочувственно поглядели на Копрея.

Бедняга и не подозревал, во что ввязался.

Теперь немного о Херакле.

И пьяному (да и трезвому) циклопу было ясно, что опередить Геракла в совершении четвертого героического подвига самозванцу ни за что не удастся.

Херакл пришел в Аркадию, когда сын Зевса вместе с керинейским бараном уже отбыл восвояси, везя свой трепливый трофей обратно в Тиринф.

Понятно, что самозванец об этом ничегошеньки не знал, облазив все холмистые окрестности, где в конечном счете был атакован голодными бродячими собаками. В качестве сытного обеда Херакл собачкам явно не годился, поэтому напали они на него исключительно из-за его несколько экзотического одеяния.

Убегая от настырных бродячих шавок, Херакл проклял всё на свете, сетуя на нерадивую свою, горемычную судьбу и преисполнившись еще более глубокой ненависти к удачливому блистательному Гераклу.

Добежав до ближайшей речки, самозванец прыгнул в нее с высокого обрыва, однако речка, к несчастью, оказалась небольшим ручейком, в чем Херакл смог убедиться, уже подлетая к близкой земле. Что и говорить, перспектива в Греции очень часто бывает обманчивой.

Так, оглушенный стремительным падением с последующим ударом оземь, ненормальный и пролежал до самого утра, когда в окрестностях Аркадии снова появилась боевая колесница великого сына Зевса, который в спешном порядке искал ту самую гору, на которой проживал некий опустошающий архитектурные окрестности непонятный хряк.

Нужную гору нашли без труда по валявшимся у ее подножия разбитым мраморным статуям, которые во время ночной транспортировки неизвестными воришками по той или иной причине были сломаны.

– Любопытно-любопытно, – пробормотал Геракл, подбирая отбитую голову улыбающейся Геры.

– Вон там в камне я вижу вырубленные ступеньки! – сообщил всегда подмечающий детали Софоклюс.

– Да погоди ты, – огрызнулся сын Зевса, пиная мраморную голову Геры.

Неистово вращаясь, голова устремилась прямо в синее утреннее небо.

– Как я понял, ты хочешь закинуть ее на Олимп? – смекнул историк.

– Нет, – улыбнулся Геракл, – для этого она слишком легкая.

Исчерпав силу ускорения, голова стремительно понеслась вниз, заставив Софоклюса в панике броситься в сторону. Сын Зевса улыбнулся, и кусок мрамора разлетелся в мелкую крошку у его ног.

– Слушай, а ты ничего себе случайно не отбил, когда каменюку пинал? – полюбопытствовал, выглянув из кустов, Софоклюс.

– Не-а. – Сын Зевса лукаво подмигнул хронисту. – У меня плетение на сандалиях железное на случай, ежели кому под зад наподдать придется.

Историк судорожно сглотнул, ибо был он самым первым кандидатом на героический пинок.

– Ладно, где там эти твои ступени…

Ступени были довольно любопытные: гладкие, ровные, отполированные.

– Э… э… э… – Софоклюс недовольно потрогал холодный камень. – Явно не людских рук дело.

– Думаешь, снова олимпийцы?

– Ну а кому еще такое под силу?

– Сейчас узнаем.

Ступени привели эллинов в тесную пещеру, в конце которой имелась большая дверь из сплошного куска блестящего железа.

– Ого, Гефестова работа! – сразу определил сын Зевса. – Никому другому такое не под силу.

– Где же эриманфский хряк? – разочарованно спросил Софоклюс.

– Сейчас всё выясним, – заверил хрониста великий герой, извлекая из-за пазухи всученный настырным Гермесом сотиус-мобилис. – Как же этой фигней пользоваться.

– А ну дай посмотреть, – потребовал историк.

– Ага, сейчас, – усмехнулся Геракл. – Рылом не вышел!

Еще немного поколебавшись, сын Зевса нажал большую красную выпуклость с эмблемой Громовержца: двумя витиеватыми молниями

– Да? – тут же донеслось из сотиуса.

– Что «да»? – гаркнул великий герой.

– Да пошел ты… – громыхнуло в устройстве, и связь прервалась.

Геракл снова нажал красную кнопку…

– Слушай, ты… – угрожающе начал сын Зевса, когда устройство божественной связи снова ожило.

– Да-да… – раздалось в сотиусе.

Голос у незнакомца был другой, довольно приятный и доброжелательный.

– Гм… – смущенно кашлянул великий герой. – Это Геракл.

– Ах, Геракл, это Асклепий, как у тебя дела? Всё, надеюсь, в порядке?

– Ну, в общем…

– На здоровье не жалуешься? Сердечко не пошаливает? Мышцы не болят? Ты ведь у нас атлет.

– Всё в порядке, Асклепий, мне бы с Гефестом один базар нужно перетереть.

– Так нажми на сотиусе кнопку, где изображен серп и молот.

– Так просто?

– Ну конечно же!

– А я нажимал на красную с молниями.

– И зря, – пожурил героя Асклепий. – Это автоматический режим произвольного выбора абонента для развлечений. Ну там, анонимно кого обложить, это у нас на Олимпе запросто. Тебе повезло, что ты попал на меня.

– Спасибо.

– Не за что, приятель, всегда рад помочь.

И сотиус снова отключился.

– Вот оно как! – задумчиво проговорил Геракл, нажимая выпуклость с эмблемой божественного изобретателя.

– Да, кузнец слушает! – зычно раздалось в устройстве.

Где-то невдалеке дребезжала терзаемая молотом железяка.

– Это Геракл.

– О… какой сюрприз! Уже научился пользоваться мобилисом! Что ж, от души поздравляю.

– Я в общем-то по делу…

– Ну говори, коль позвонил…

– Я в Аркадии, возле города Псофиса. Тут какая-то фигня непонятная. Небольшая пещера, а в ней сплошная железная дверь, я подумал, может, твоя работа?