Смерть в прямом эфире - Леонов Николай Иванович - Страница 43

– Театральные эффекты, – усмехнулся «ликвидатор».

Грек достал из кармана пропуск на телевидение и пистолет с глушителем.

– Оружие вернешь, оно мне понадобится. – После чего Грек объяснил, где находится студия и гримерная.

– Сделаем, но я не люблю грязную работу. Тебе, Володя, лучше обратиться к Луке.

Так звали второго законспирированного киллера, хорошо известного им обоим. Грек поморщился, ничего не ответил. Он сам знал – для такой грубой работы Лука лучше. Но два дня назад полковник выяснил, что бывший ас элементарно спился и сейчас умирает в больнице от цирроза печени. Грек не стал вдаваться в подробности, сухо ответил:

– Вопрос решало руководство.

Кириллу Пузыреву никогда не требовались разъяснения, он сразу понял – старого коллеги нет в живых. Может, оно и к лучшему, теперь его, Кирилла, больше ценить станут. Хотя ему уже все равно, деньги не нужны, интерес к работе давно пропал. Впрочем, сейчас, обдумывая предстоящее, он почувствовал знакомый холодок азарта. Бесцветная жизнь как бы проявлялась, на серой безрадостной картинке начинали проступать краски.

– Понятно, за работу ты ничего не получишь, тебе уплачено на много лет вперед.

Хозяин пропустил мелкую гадость мимо ушей, сказал:

– Завтра схожу взгляну, но представляется, мне понадобится две недели.

– Но в этом году? – съязвил Грек.

– Василий Юрьевич как себя чувствует? – вместо ответа поинтересовался Кирилл.

– Нам бы его здоровье. Он словно дуб, с годами только крепчает. – Грек поднялся. – Сегодня двадцатое августа.

– Позвони мне завтра к вечеру, я уточню сроки.

– Хорошо. – Грек кивнул и покинул тихую уютную квартиру «пенсионера».

Полковник давно привык, что «ликвидатор» никогда не задает лишних вопросов, не советуется и уж тем более не рассказывает о подготовке.

На другой день Грек позвонил, услышал недовольный голос:

– От безделья черт-те чем занимаетесь. Знакомый может задержаться, но до десятого он точно уедет в отпуск.

Как известно, Голуб был застрелен седьмого. На следующий день Грек забрал у Кирилла пистолет, ничего не спросил, даже не попрощался.

Каждый выполняет свою работу и нечего лишние слова говорить. Как «ликвидатор» организовал выстрел, Грек не знал, его это не интересовало.

Все было организовано классно, даже в прошлые времена такой работой можно было гордиться. Авилова уголовка вычислила быстро. Правда, Греку не очень понравилась оперативность уголовки, но цель достигнута, лишний человек ушел, подозреваемый арестован и скоро превратится в обвиняемого. Газеты и телевидение трубили о долгожданной победе. Вот главк вел себя странно, да и прокуратура от комментариев воздерживалась.

А потом начались неприятности. Появился новый, никому не известный и.о. прокурора, стали поступать сведения, что прочно слепленное дело Авилова разваливается, вроде бы им вновь начинает заниматься Гуров. И арестован кретин Волох. Грек слегка растерялся. Он не понимал, чего добиваются ментовка и прокуратура, имеющая все в своих руках. Грек знал – всегда все хорошо не бывает, следует выждать и перетерпеть. Однако откладывать выполнение указаний генерала нельзя. Потому что Трушин практически не ошибается. Он сказал, что цепь, по которой прошел в свое время Авилов, следует разорвать, значит, цепь должна быть разорвана. Необходимо определить последовательность событий. Убрать Демидова из тира – самое простое, потому можно несколько дней обождать. А вот вице-премьера Попова теперь ликвидировать уже сложно. Несколько дней назад достаточно было приказать Волоху, хорошо заплатить, и вопрос был бы решен.

И Грек вновь появился на квартире у Кирилла Пузырева. Тот хмуро взглянул на фотографию вице, просмотрел данные на него, спросил:

– Имеется охрана?

– Водитель. Здесь сроки сжатые, но зато все остальное – на твое усмотрение. Место, способ, как тебе удобнее.

Пузырев заметно повеселел, сказал, что осмотрится и тогда определится.

Попов курил, что решило его судьбу быстро. Он умер через несколько дней в машине, ожидая, пока водитель сделает необходимые покупки. Врачи определили сердечный приступ, осмотр салона «Волги» практически не проводился. После ее уборки единственная улика – лишь зажженная сигарета «Мальборо» – была уничтожена.

Доставить записку Волоха Гуров поручил Григорию Котову, посоветовав надеть милицейскую форму, сказать Греку, что служит в охране внутренней тюрьмы на Петровке. Григорий позвонил полковнику по телефону, полученному от Волоха. Этот звонок и определил отношение Грека к происходящему. Купленный мент – дело обычное, номер телефона никто, кроме Волоха, не знал. Записка не вызывала сомнений. Сам факт, что подручный Волоха оказался наркоманом, лишь подтвердил отношение Грека к бандиту. Гриша Котов исполнил свою роль блестяще, в чем ему сильно помогли внешность и национальность, на что и рассчитывал Гуров.

Кто есть еврей в сознании фашиста? Еврей – человек трусливый и жадный. Без нюансов, вживания в образ, имея только длинный нос, справиться с задачей довольно просто. А Григорий к тому же был незаурядно умен.

К намеченному месту Грек подъехал на такси. Котов в форме капитана милиции стоял у доски объявлений. Его тронули за локоть, уверенный голос приказал:

– Садитесь в такси, капитан.

Котов еще больше втянул голову в плечи, оглядываясь, ответил:

– Никуда я не поеду, денег не платят, а загадки загадывают. Мне и тут хорошо. Я вам записку, вы мне – двести долларов.

Грек впервые встречался с таким тупым агентом. Он вынудил себя говорить терпеливо:

– Ведь наверняка, прочтя записку, я должен что-то сделать, нам следует все обсудить.

– Мне нечего делать, мне говорено – отдать, получить, и свободен.

– Так в записке сказано… – начал было Грек, но Григорий его перебил:

– Я не знаю, чего там намалевано, я пытался прочесть, но ни хрена не понял. Давайте двести долларов, возьмите почту, и разбежались.

– Но мне необходимо с вами поговорить. – Грек, готовясь к встрече, ждал чего угодно. Засады, слежки, магнитофонной записи. Он уже проверил капитана, никакой электроники при менте не находилось. Да он и разговаривать не хочет, в машину не идет. – Выбрасывать деньги на ветер я не собираюсь, – твердо сказал Грек.

Котов еще больше ссутулился, почесал за ухом и промямлил:

– Мне гарантировали, я рисковал, ну, раз так, значит, судьба, – он сунул руки в карманы милицейского плаща и, шаркая, двинулся к метро.

Встреча проходила недалеко от Таганки. Грек даже растерялся, что случалось с ним нечасто.

Он в два шага догнал Котова, стиснул ему локоть, зашептал:

– Черт вас возьми, предлагаю компромисс: я даю вам деньги, вы мне – записку, и мы садимся в машину.

– Так не пляшет, уважаемый. В машине вас будет двое, а я один. Вы мне морду набьете и монеты отнимете. Коли вам приспичило говорить, не знаю о чем, зайдем в кафешку. – Котов указал на кособокую дверь, над которой красовалась надпись: «Блины».

Чувствуя, что жида не переупрямить, фантазия мента оказалась потрясающей – набьют морду, отнимут деньги, он считал, что это самое страшное из возможных продолжений, – Грек рассудил: раз гонец так ограничен и жаден, значит, это не ловушка. Волоху попался такой мент, бандит стражника быстро раскусил, потому записку написал и телефон дал.

Внутри кафе оказалось значительно приличней, чем снаружи. Скатерти белые, на столах даже вазочки с цветами, пахнет блинами, народу порядочно, но свободный стол они отыскали.

– Деньги покажи, – сказал Котов.

На таком низком уровне Грек не работал никогда. Он взял листок с меню, вложил в него две сотенные ассигнации, передал через стол. Котов деньги мгновенно спрятал, от волнения у него на лбу выступили бисеринки пота, начал разглядывать меню, бормоча:

– Еще неизвестно, что это за деньги.

– Я давно не бил человека, но ты, мент, меня доведешь, – прошептал Грек. – Давай писульку.