Вихри волшебства - Джонс Диана Уинн - Страница 21

– Конечно. У него безвольный подбородок, – согласился Крестоманси.

Кэрол ахнула и хотела было решительно возразить – и тогда бы не обошлось без фонтана слез, – но вдруг вспомнила, что небритый вялый подбородок Фрэнсиса под длинной сигарой действительно выглядел как-то неубедительно.

– Ну что вы, при чем тут подбородки? – отмахнулся Мелвилл. – Только посмотрите на мой, а ведь я не больше негодяй, чем Фрэнсис – герой-любовник. Но и у Фрэнсиса есть склонность к вздорным выступлениям, и Пол умело на этом сыграл, а в этом ему помогли Бимбо и его виски, а Люси была на стороне Пола, потому что ее уже тошнило от вечных оборочек и необходимости липнуть к Фрэнсису. Они с Норманом решили завести ферму. А Марта, девушка, по моим представлениям, донельзя легкомысленная, примкнула к ним, потому что ей до смерти надоело постоянно прибирать на сцене. Ну а потом они все пришли ко мне.

– А вы отказались? – уточнил Крестоманси. – Да, и я упорствовал все время, пока создавались «Горбун из Монте-Кристо» и «Арабский рыцарь», – признался Мелвилл, танцующей походкой пересекая террасу, чтобы пристроить сковородку на балюстраде. – Видите ли, я очень люблю Кэрол и ради нее готов играть троих мерзавцев разом, если она этого захочет. Но когда она начала делать сон о ярмарочной площади сразу после «Лондонского тирана», мне пришлось признать, что все мы катастрофически переутомились. Ни у кого из нас не было ни секунды на личную жизнь. Вот это да, сэр, – добавил он. – Гляньте-ка: по-моему, тысячеликая труппа готовится отпраздновать это так, что будьте нате…

Крестоманси подошел к нему и облокотился на балюстраду, чтобы посмотреть вниз.

– Боюсь, вы правы, – кивнул он. – А как вы думаете, почему Кэрол заставляет вас так много и тяжело работать? Честолюбие?

Со стороны города доносился такой шум, что Кэрол не удержалась и тоже поднялась из шезлонга. Тысячеликая труппа толпой направлялась на пляж. Актеры радостно вбегали в воду, таща за собой небольшие купальные кабины на колесах, или просто срывали с себя одежду и кидались в море. Прочие отдыхающие подняли по этому поводу крик. Еще больше крику было на главной площади у казино, где тысячеликая труппа хлынула в элегантные кафе, громогласно требуя мороженого, вина и лягушачьих лапок.

– Презабавно, – хмыкнул Мелвилл. – Нет, сэр, не только честолюбие. Скорее можно сказать, что Кэрол упивается успехом, а ее мамочка упивается ею. Довольно трудно, знаете ли, что-то прекратить, если чья-нибудь мамочка полагает, что все должно идти по-прежнему.

Теперь по главной улице несся конный кеб, а вслед за ним мчалась вопящая толпа взбудораженного народу. Их преследовал небольшой отряд жандармов. Все это происходило потому, что седобородый господин в кебе самым возмутительным образом швырял во все стороны горсти монет и драгоценностей. «Наверное, по большей части они позаимствованы из арабской сокровищницы и пиратских кладов», – подумала Кэрол. Она и сама не знала, чем все это обернется – стекляшками или настоящими самоцветами.

– Бедняга Бимбо, – покачал головой Мелвилл. – Сейчас он считает себя этаким царственным Санта-Клаусом. Слишком часто играл эту роль. Боюсь, пора ему на покой.

– Как жаль, что ваша мама велела кебу подождать, – сказал Крестоманси, обращаясь к Кэрол. – Кто это там? Марта, Пол и Фрэнсис? Направляются прямо в казино.

Так оно и было. Кэрол видела, как они, взявшись за руки, втроем танцуют вальс на мраморных ступенях. Веселье для этой троицы только начиналось.

– Пол как-то говорил мне, – заметил Мелвилл, – что знает способ сорвать банк.

– Весьма распространенное заблуждение, – отозвался Крестоманси.

– Но как? – возмутилась Кэрол. – У них и денег-то нет!

С этими словами она случайно опустила взгляд. Бриллиантовый кулончик исчез. Бриллиантовая брошка тоже. Сапфировые браслеты и все-все золотые тоже пропали. Даже застежки сумочки и то были сорваны.

– Меня ограбили! – взвизгнула Кэрол.

– Марта, наверное, – печально предположил Мелвилл. – Не забывайте, что она играла воровку-карманницу в «Лондонском тиране».

– Мне представляется, что вы задолжали им изрядные гонорары, – заметил Крестоманси.

– Но что же мне делать? – зарыдала Кэрол. – Как мне их вернуть?

Мелвилл явно переживал за нее. Внешне это выражалось злодейской усмешкой, но Кэрол прекрасно его поняла. Мелвилл просто лапочка.

А у Крестоманси, наоборот, вид был удивленный и слегка скучающий.

– Неужели вы действительно хотите вернуть всех этих людей? – поинтересовался он.

Кэрол открыла рот, чтобы сказать: да, еще бы! Но она этого не сказала. Они так веселились. Бимбо в жизни не был так счастлив, как сейчас, когда он несся по улицам, разбрасывая драгоценности. В море плескалась счастливая толпа, а по площади сновали официанты, принимая заказы и расставляя на столиках кафе бокалы и тарелки перед тысячеликой труппой. Кэрол оставалось только надеяться, что за это все платят настоящими деньгами. Если повернуть голову, становилось видно, что тысячеликая труппа добралась и до площадок для гольфа, причем большинство было уверено, что гольф – игра командная, вроде хоккея.

– Пока Кэрол собирается с мыслями, расскажите, пожалуйста, Мелвилл, что вы сами думаете о ее снах, – предложил Крестоманси. – С точки зрения участника.

Мелвилл печально потеребил усики.

– Я боялся этого вопроса, – признался он. – Конечно, Кэрол невероятно талантлива, иначе у нее вообще ничего не вышло бы, но иногда возникает такое чувство… ммм… такое чувство, что она повторяется. Скажем так: я думаю, что Кэрол, вероятно, не позволяет себе быть самой собой в той же мере, в какой она не позволяет этого нам.

Тут Кэрол поняла, что из всей своей труппы по-настоящему любит только Мелвилла. От остальных ее просто тошнило. Кэрол никогда не признавалась себе, что за эти годы труппа крепко ей надоела, но у нее не было времени выдумать кого-нибудь поинтереснее, потому что постоянно приходилось срочно делать следующий сон. Может, уволить всех скопом? А вдруг это обидит Мелвилла?

– Мелвилл, – волнуясь, спросила она, – вам нравится быть негодяем?

– Как пожелаешь, дорогая, – ответил Мелвилл, – однако вынужден признаться, что иногда мне хотелось быть… как бы это выразиться… не совсем законченным мерзавцем. В общем, незаконченным мерзавцем, фигурой несколько более сложной…

Это было непросто.

– Я попробую, – подумав, сказала Кэрол. – Но тогда мне придется на какое-то время перестать видеть сны и потратить его… на то, чтобы по-новому посмотреть на людей… Вы подождете? На это может уйти больше года…

– Разумеется, – улыбнулся Мелвилл. – Позови, когда понадоблюсь.

Он склонился перед ней и поцеловал ей руку в своей утонченной, самой что ни на есть злодейской манере…

…И Кэрол снова обнаружила, что сидит в шезлонге. Однако на этот раз она терла глаза, а на террасе никого не было, кроме Крестоманси, – держа в руках сломанный шезлонг, он говорил, кажется по-итальянски, с тощеньким маленьким мальчиком. Мальчик, по всей видимости, поднялся на террасу из бассейна. На нем были купальные панталоны, с которых капало на плитку.

– Ой! – воскликнула Кэрол. – Так мне все это и правда только приснилось!

Она обнаружила, что во сне уронила зонтик, и нагнулась его поднять. Кажется, на него наступили. А на платье у Кэрол оказался длинный потек помадки. Тут Кэрол, конечно, проверила, на месте ли брошка, кулончик и браслеты. Их не было. Брошку так и вообще вырвали с мясом. Кэрол перевела взгляд на балюстраду – там стояла небольшая закопченная сковородка.

Кэрол вскочила и бросилась к балюстраде, надеясь, что увидит, как Мелвилл спускается с террасы. На ступенях никого не было. Зато она заметила кеб Бимбо – теперь он стоял в конце улицы в окружении жандармов. Бимбо в нем не было. Наверное, он проделал фокус с исчезновением, который она изобрела для сна «Горбун из Монте-Кристо».