Вихри волшебства - Джонс Диана Уинн - Страница 20

Человек рассеянно махнул куда-то за чертово колесо.

– У себя, – сообщил он. – Собрание комитета.

Пришлось Кэрол отправиться туда. Не успела она пройти и двух шагов, как этот человек окликнул ее:

– Эй, ты! А спасибо сказать?

«Грубиян!» – подумала Кэрол. Она обернулась и строго посмотрела на него. Он как раз приложился к зеленой бутылке с крепким запахом.

– Вы пьяны! – возмутилась Кэрол. – Где вы это взяли? В моих снах нет места алкоголю!

– Норман меня зовут, – представился человек. – Вот, горе топлю.

Кэрол поняла, что толку от него не добьешься. Она поневоле сказала «спасибо» – просто чтобы он больше не орал ей вслед – и зашагала, куда было указано. Идти пришлось через целое поле цыганских повозок. Поскольку вид у них у всех был какой-то конфетный и размытый, Кэрол спокойно прошла мимо, решив, что они тоже из ее тысячеликой труппы. Она знала, что та повозка, которая ей нужна, будет самая что ни на есть настоящая с виду и очень даже четкая. Так оно и оказалось. Правда, повозка скорее напоминала просмоленный черный сарайчик на колесах, зато из его ржавой трубы поднимался всамделишный дымок.

Кэрол принюхалась. Очень странно. Пахнет карамелью! Кэрол сочла за лучшее застать своих работников врасплох. Она решительно протопала по черной деревянной лестнице к двери и распахнула ее.

На нее хлынул дым и запах спиртного и карамели. Все ее работники толпились внутри, но, вместо того чтобы вежливо обернуться и выслушать ее распоряжения, как случалось обычно, никто из них поначалу не обратил на нее никакого внимания. Фрэнсис сидел за столом и резался в карты с Мартой, Полом и Бимбо при свете свечек, воткнутых в зеленые бутылки. Возле каждого из них стоял стакан с пахучим вином, однако, к ужасу Кэрол, сильнее всего пахло из бутылки, к которой присосалась Люси. Прелестная нежная Люси сидела на скамейке у стены, хихикая и прижимая к груди зеленую бутылку. В тусклом свете Кэрол почудилось, что лицо у Люси как у гнома, а волосы, как выразилась бы мамочка, в некотором беспорядке. Мелвилл что-то жарил на плите у двери. Кэрол было стыдно даже смотреть на него. Мелвилл напялил белый засаленный передник и улыбался сонной улыбкой, помешивая стряпню. Трудно было представить себе нечто менее злодейское.

– Что здесь происходит? – вопросила Кэрол. Услышав это, Фрэнсис обернулся, и Кэрол сразу стало видно, что он не брился добрую неделю.

– Дверь жакрой, а? – раздраженно потребовал он.

Может быть, он шепелявил оттого, что в зубах у него была здоровенная сигара, но Кэрол боялась, что Фрэнсис просто пьян.

Она захлопнула дверь и встала перед ней, сложив руки на груди.

– Я требую объяснений, – твердо сказала она. – Я жду.

Пол хлопнул по столу картами и быстренько подгреб к себе поближе кучку монет. Потом он вынул из своего мальчишеского рта сигару и обратился к ней:

– Ну и жди хоть до завтра или начинай переговоры. У нас забастовка.

– Забастовка? – переспросила Кэрол.

– Забастовка, – подтвердил Пол. – Мы все бастуем. Я уговорил тысячеликую труппу бастовать сразу после последнего сна. Мы требуем улучшения условий труда и долю прибыли побольше.

Он усмехнулся Кэрол, дерзко и довольно неприятно, и теперь, вблизи, Кэрол увидела, что рот у него не такой уж и мальчишеский. Пол был старше, чем она думала, и лицо его покрывали циничные морщинки.

– Пол – наш уполномоченный, – объяснила Марта.

К удивлению Кэрол, Марта оказалась довольно молодой женщиной с рыжеватыми волосами и надутым оскорбленным лицом. Когда она продолжила речь, в ее голосе послышались слезы:

– Знаешь, у нас тоже есть кое-какие права! Условия, в которых вынуждена жить твоя тысячеликая труппа, возмутительны, а сны идут один за другим, и ни у кого из нас нет свободного времени! И при этом никакого удовлетворения от работы! Только вспомни, какую чушь приходится играть нам с Полом!

– Одни паршивые эпизоды, – кивнул Пол, проворно сдавая карты. – В частности, мы протестуем против того, чтобы нас убивали буквально в каждом сне. Тысячеликую труппу расстреливают в каждой финальной сцене, и нам за это не только компенсации не полагается, – куда там, вставай и давай гони следующий сон!

– И н-н-ник-к-кгда не д-дают выпить… – вставил Бимбо. Кэрол поняла, что он безобразно пьян. Нос у него совсем побагровел, а седые волосы слиплись. – Д-д-дна крашеная в-водица… Снач-чала ст… ст… стибрили яблоки из сна п-про заколдованный сад… Вино поставили… Щас виски гоним. Эт’ луч-чше.

– И ведь ты нам ни гроша не платишь! – возмутилась Марта. – Приходится самим брать себе награду за труды!

– Откуда тогда у вас деньги? – поинтересовалась Кэрол, указывая на большую гору монет, лежащую перед Полом.

– Эпизод в восточной сокровищнице и еще кой-какая бутафория, – ответил Пол. – Пиратский клад. А по большей части – просто раз рисованные бумажки.

Тут вдруг заговорил Фрэнсис, громко и нагло: – А я требую признания! Я играл девяносто девять разных героев – и хоть словечко благодарности на подушечке или на бутылке! – Он стукнул кулаком по столу. – Эксплуатация, вот что это такое!

– Да, мы требуем, чтобы на следующем сне стояли наши имена, – подтвердил Пол. – Мелвилл, дай-ка ей список наших жалоб.

– Мелвилл – секретарь забастовочного комитета, – пояснила Марта.

Фрэнсис снова стукнул по столу и рявкнул: – Мелвилл!

А потом все разом закричали:

– МЕЛВИЛЛ!!!

И только тогда Мелвилл повернулся от плиты, держа в одной руке сковородку, а в другой – листок бумаги.

– Не хотел, чтобы помадка подгорела, – оправдался он. И вручил бумагу Кэрол: – Держи, душечка. Не я это придумал, но не хотелось всех подводить.

К этому времени Кэрол уже потихонечку плакала, прислонившись к двери. Этот сон обернулся сущим кошмаром.

– Люси! – в отчаянии позвала она. – Люси, ты что, тоже с ними?

– Не трогай ее, – велела Марта, которую Кэрол мало-помалу начинала крепко недолюбливать. – Люси достаточно перенесла. Во всех ролях ей приходилось быть игрушкой, прихотью, собственностью мужчин. Правда, лапочка моя? – спросила она Люси.

Люси подняла глаза.

– Никому не понять, – обронила она, печально глядя в стену. – Ненавижу Фрэнсиса. А мне вечно приходится идти за него замуж и жить ща… час… часливо до конца дней…

Фрэнсиса это, конечно, взбесило.

– И я тебя ненавижу! – заорал он, вскакивая.

Стол с грохотом опрокинулся, стаканы, монеты, бутылки и свечи тоже полетели на пол. В темноте началась ужасная неразбериха, но дверь за спиной у Кэрол все-таки распахнулась, и она со всех ног кинулась прочь…

…И обнаружила, что опять сидит в шезлонге на залитой солнцем террасе. В одной руке у нее была бумажка, а зонтик скатился к ногам. К большому своему огорчению, Кэрол заметила, что на голубом платье остался длинный липкий потек чего-то похожего на карамельную помадку.

– Tonino! Vieni qui! – крикнул кто-то. Кэрол обернулась и увидела, что Крестоманси возится со сломанным шезлонгом, а вокруг толпится куча людей, желающих обойти его и убежать по ступеням вниз. Поначалу Кэрол никак не могла понять, что это за люди, пока не заметила среди них Фрэнсиса, а потом Люси: та одной рукой стиснула горлышко бутылки, а другой вцепилась в Нормана – того человека, который сидел на ящике и которого Кэрол увидела первым. Остальные, наверное, тоже из тысячеликой труппы, решила она. Кэрол все еще соображала, что же произошло, когда Крестоманси бросил сломанный шезлонг и остановил последнего оставшегося на террасе.

– Извините, сэр, – обратился к нему Крестоманси. – Не будете ли вы так любезны перед уходом объяснить, что происходит?

Это был Мелвилл, по-прежнему в засаленном переднике; узкой злодейской ладонью он разгонял дымок над сковородкой и глядел на свою помадку с горестным выражением узкого злодейского лица.

– Безнадежно пригорела, – вздохнул он. – Вы спрашиваете, что происходит? Ну, видите ли, это брожение в тысячеликой труппе началось примерно тогда, когда Люси влюбилась в Нормана, так что не исключено, что все затеял именно Норман. Они жаловались, что у них нет ни малейшей возможности жить нормальной человеческой жизнью, и Пол их услышал. Понимаете, Пол весьма честолюбив, и он, как и мы все, сознавал, что Фрэнсис на самом деле не создан для роли героя…