Город страсти - Макмуртри (Макмертри) Лэрри Джефф - Страница 63

Он вышел из дома и попытался наладить дорогую дождевальную установку, которая по сложности мало чем уступала кухонному агрегату. В свое время он неохотно согласился на ее приобретение, но потом она заинтересовала его.

Он постарался убедить себя, что отсутствие семьи – всего лишь шутка, что скоро они все снова будут вместе, но в глубине души подозревал, что шутка может получиться невеселой. Чтобы отвлечься от размышлений о семье, он принялся тщательно изучать спринклерную[7] установку. Если ее наладить, то практически за ночь можно получить мягкий зеленый газон. При наличии обильных запасов воды трава в летнее время в Талиа росла так быстро, что многие горожане большую часть дня занимались тем, что стригли свои газоны.

Он знал, что Карла не устоит перед красивым зеленым газоном, а если удастся ее вернуть (на более или менее постоянных условиях), за ней, несомненно, потянутся и остальные.

Провозившись с установкой, он все-таки ее наладил и отправился в город, жалея, что рядом нет Шорти и не с кем поговорить и хотя бы бросить взгляд. Сегодня он собирался помочь Эдди Белту и другим добровольцам, вызвавшимся развешивать транспаранты на центральной улице, но тех на месте не оказалось, поэтому пришлось отправиться в офис и молча сидеть там.

Просмотр информационного бюллетеня тоже не поднял настроения. Объем бурильных работ повсюду сокращался: новые скважины почти не вводились в эксплуатацию. Интересно, вернулся ли из Норвегии легендарный К. Л. Сайм, и ездил ли он вообще туда? Дуэйн не без нервного волнения сказал себе, что энтузиазм старика к хорошо отпечатанному предложению мог испариться, и что никаких миллионов из Одессы не поступит.

Чтобы как-то справиться с нервным напряжением, он сел в машину и поехал к дому Сюзи Нолан, но издалека заметил при подъезде пикап Дики. Дуэйн развернулся и отправился обратно в Талио несолоно хлебавши. Очень жаль, что не удалось залезть в постель Сюзи Нолан. Не имея ничего против Дики, он считал, что не очень справедливо, когда парень двадцати одного года пользуется оглушительным успехом у женщин, которых в Талиа не так уж и много.

В «Молочной королеве» не было ни души, зато главный перекресток города перед зданием суда был заполнен толпящимся народом. Поставив машину, Дуэйн заметил лежащего на тротуаре человека. Бобби Ли стоял над телом, обмахивая его своим сомбреро. Руфь и Дженни, совершенно безразличные к распростертому мужчине, стояли на высоких стремянках и пытались расправить праздничный транспарант, болтавшийся между двумя осветительными мачтами.

Дуэйн приблизился и увидел, что тело принадлежало Лестеру Марлоу. Возле него сидела Джанин и, жуя жевательную резинку, держала его за руку. Тутс Берн, шериф, тоже был здесь.

Тутс, закоренелый холостяк, недавно напугал весь электорат, женившись на девушке, сбежавшей из дома, которая по ошибке попала в Талиа, решив, что она в Джорджии.

Лестер открыл глаза, но не пошевелился.

– Лестер пытался покончить жизнь самоубийством, – произнес Бобби Ли тем же тоном, которым он возвещал о прибытии ливийских террористов.

– Ничего подобного. Ты не сможешь доказать это. Лучше заткнись! – бросила Джанин.

Бобби Ли, у которого под глазом разрастался многообещающий синяк, был обескуражен. Любое оспаривание его утверждения всегда приводило к тому, что он терял уверенность в себе.

– Ну… он нырнул с лестницы, – проговорил он неуверенно.

– Он свалился с лестницы, – настаивала Джанин.

Жена Лестера, Дженни, пытавшаяся натянуть полотнище прямо над головой мужа, была солидарна с Джанин.

– Скорее всего, он упал, – сказала она. – Мне кажется, он не умеет нырять.

Дуэйн присел на корточки возле Лестера, который вежливо молчал относительно спорного вопроса своего падения.

– Привет, – сказал Дуэйн. – Как самочувствие?

– Я хотел бы очутиться в тихой палате, – чуть слышно проговорил Лестер. – Сонни пошел за «скорой».

– Как угораздило тебя свалиться с лестницы?

– Я вообразил, что сижу на доске, а подо мной вода… потом понял, что лечу вниз.

Руководствуясь гражданским долгом, Лестер согласился взять на себя самую неблагодарную работу, связанную с празднованием столетия, – сидеть весь день в клетке над емкостью с водой. За монету в четверть доллара любой желающий мог швырнуть в него бейсбольный мяч, и если попадал, то Лестер летел в воду. А поскольку он являлся президентом банка, то четвертаки, предполагалось, так и посыпятся. Многие, кто находился на грани банкротства, захотят выместить свое разочарование на главе банка и «обмакнуть» его.

– Я люблю плавать только в бассейнах с подогреваемой водой, – добавил Лестер.

– Эта «скорая», наверное, еще не выезжала, – весело сказала Джанин. Почему-то кризисный момент вызвал у нее радость.

– Я мог бы дойти до госпиталя, – сказал Лестер. – До него только три квартала.

– Что ты! Что ты! – забеспокоился Бобби Ли. – У тебя, наверное, сломана шея!

Дуэйн попросил Лестера пошевелить пальцами и поднять ногу. Лестер не только пошевелил пальцами, он даже принялся быстро-быстро перебирать ими, словно печатая на невидимом текстовом процессоре.

– Его шея не сломана, – констатировал Дуэйн. – Он может идти пешком, если хочет.

С натягиванием полотнища-транспаранта у Дженни Марлоу ничего не получалось. Она слезла с лестницы, а Дуэйн полез довершать работу. Руфь, сидя напротив, критически наблюдала за его усилиями. Несмотря на все старания Дуэйна, полотнище отказывалось распрямляться. Зеваки стояли, задрав головы, и давали советы. Консенсус был достигнут в отношении того, что болтающийся, как тряпка, транспарант не будет способствовать привлечению туристов, распродаже сувениров и созданию атмосферы радости вокруг праздника.

– Если бы я увидел такой транспарант, то непременно нажал бы на газ, – заявил один пожилой мужчина.

– Все равно он долго не провисит, – заметил второй старожил города. – Первый же грузовик с бурильным оборудованием собьет его. Он висит слишком низко.

Дуэйн перестал работать и оглядел собравшуюся толпу. Он понял, что перед ним неблагодарные жители Талиа. Какими они были, такими и остались.

– Любого, кто считает, что у него получится лучше, я приглашаю на мое место.

В этот момент подъехал Эдди Белт, который, собственно говоря, вызвался выполнить эту работу, вылез из машины и небрежно спросил:

– Как, вы еще не повесили?

Дуэйн от возмущения взобрался на две ступеньки вверх и сел, приглашая Руфь сделать то же самое. Она не заставила себя долго ждать и последовала примеру шефа.

– Если не ценят нашу работу, нет смысла вкалывать, – проговорил Дуэйн, глядя на Руфь, которая с загадочным видом сидела напротив, не разделяя его чувство, а просто отдыхая.

С высокой лестницы город был виден как на ладони. Дуэйн не заметил ни одной приближающейся машины, ни одного туриста, поворачивающего в раздражении назад. Через улицу Ричи Хилл наводил последние штрихи на Старый Техасвилль, покрывая совершенно новый сарай серой краской «антик». Бастер Ликл отобрал этот колер, который, по его словам, очень напоминал цвет аутентичных досок Техасвилля, о которые он споткнулся.

– Ни к черту не годится так проводить день, – сказал Эдди Белт, хотя, судя по его довольной физиономии, он ничего не имел против такого времяпрепровождения.

– Дуэйн стал какой-то весь нервный, – бросила Дженни в толпу. – Нельзя и слова сказать без того, чтобы не обидеть его.

– Так ему и надо, – подхватил Бобби Ли. – Меня он обижал тысячу раз.

Дуэйну показалось, что он разглядел знакомую машину, на высокой скорости приближающуюся с востока. Не прошло и минуты, как Карла на своем БМВ проехала сквозь толпу зевак и остановилась прямо под транспарантом. Ее настроение, судя по всему, заметно улучшилось.

– Мама в бешенстве, – с ходу бросила она Дуэйну. – Я решила съездить к ней и попытаться ее успокоить.

Мать Карлы жила в Пекосе, на дальнем западе Техаса.