Саранча - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 43

— Валера уже испугался, — усмехнулся Колун. Помолчал и прибавил:

— На твоем месте я бы не пил. Либо спирт, либо травка.

— Это не спирт. Это уксус, — неожиданно сказала Мирослава. В следующую секунду она плеснула жидкость из бокала в глаза Колуну.

Реакция бывшего спортсмена была мгновенной: он нырнул вбок, и капли прошлись веером по правой щеке. Валерий обхватил девчонку, и она покатилась с ним под стол, царапаясь и визжа. Когда Валерий справился с девчонкой, Колун уже был на ногах. Он смотрел растерянно и зло, отряхивая с воротника капли. Мирослава, разумеется, соврала: в бокале был не уксус, а самый вульгарный коктейль.

Пацаны Колуна повскакали с мест. Валерий морщился от боли в раненом плече.

Колун крепко взял девочку за ворот рубахи.

— Детка, — сказал Колун, — это на сегодня все?

— Это вообще все, — ответила Мирослава. — Навсегда.

С этими словами Мирослава полезла куда-то в карман джинсов, и через мгновение на стол шлепнулся тяжелый сейфовый ключ. Явно не от особняка Колуна — там наверняка круглосуточная охрана. Скорее всего, от какой-то неплохой, судя по качеству замка, квартирки, которую Колун снимал для певички из собственного казино.

— Пусти.

Колунов растерянно выпустил воротник, Мирослава повернулась и ушла. Колун сел на подобранный кем-то стул, откинулся на спинку, на мгновение закрыл глаза и устало сказал:

— Истеричка.

Валерий молчал. Областному авторитету было явно не до серьезного разговора, потому что какому же мужику будет дело до серьезного разговора, когда небезразличная ему женщина выплескивает бокал ему в лицо? А что Мирослава была очень небезразлична Семену, явствовало хотя бы из того, что дерзкой шкоде, встрявшей в серьезный разговор, дали уйти, и ни одна из «шестерок» Колуна не осмелилась схватить ее за руку без приказания хозяина.

По совести, Валерию надо было бы попрощаться и свалить. Но это было бы тоже оскорблением. Это был бы намек на то, что для Семена Колунова заморочки с какой-то шалавой могут быть важнее беседы с московским гостем.

— А почему завод именно Борщака выбрал в кандидаты в губернаторы? — спросил Валерий

— Они вместе дела варили.

— Какие?

— Борщак — начальник областного Минздрава. Он у них лекарства через бюджет покупал.

— Не понял.

— Ну есть такая штука — льготные лекарства. Это значит, что если ты пенсионер или инвалид, ты идешь с рецептом в аптеку и тебе лекарства дают бесплатно. А платит за них — потом — бюджет. Через фонд медицинского страхования. Понятно, что если ты фармацевтический завод, то этими льготными лекарствами ты, во-первых, закрываешь долги перед бюджетом, а во-вторых, ставишь на каком-нибудь аспирине цену не в пять рублей, а в пятьдесят. И разницу пилишь между заводом и чиновником.

— И «Заря» налоги платила лекарствами?

— Платила не сама «Заря», а фирма, уполномоченная по расчетам с медицинским фондом. Называлась «Вальдшнеп». Принадлежала Борщаку.

— И много они бюджетных денег распилили?

— Борщаку на виллу в Швейцарии хватило.

— А почему губернатор сейчас не вытащит это дерьмо наружу?

— А ты думаешь, губернатор с этого не имел? Тут принцип простой — тому, кто живет в стеклянном доме, не стоит швыряться камнями.

— А с кредита, который дали машиностроительному заводу, губернатор тоже имел?

Колун расхохотался.

— А ты, я смотрю, о наших делах уже поднаслышался…

— Так имел или не имел?

— А я не интересовался… Если и имел, то самую малость…

Колун внезапно посерьезнел.

— Знаешь, Валера, ты мне нравишься. Ты на святое дело в город приехал — на похороны друга. А тебя в городе обидели да еще и едва не убили. Но я этого не делал, а кто делал — я тебе сказал. Только скажи, что надо, — я помогу. Но если станут рассказывать, что ты здесь не убийцу ищешь, а смотришь, как бы в городе закрепиться, тогда извини. Тогда ты отсюда не уедешь.

— Твоя земля мне не нужна, — сказал Сазан.

Колун внезапно щелкнул пальцами. Девицы в розовых купальничках спорхнули со сцены и окружили Семена Семеныча смеющейся стайкой.

— Пошли наверх? — предложил Колун. Валерий покачал головой.

— Извини. Мне вообще велели сегодня лежать.

— Удачи, — сказал Колун

— Удачи.

Когда Валерий садился в джип, от стены клуба отделилась высокая тень.

— Не подвезешь?

Валерий вгляделся: перед ним, в бесформенном пальтишке и шапке-ушанке, стояла Мирослава. Валерий распахнул дверцу, и Мирослава села рядом.

— Куда тебе? — спросил Валерий.

— До заводской гостиницы, — ответила Мирослава.

Валерий искоса посмотрел на девчонку. Она дрожала, как цуцик, в свете приборной доски лицо Мирославы казалось высеченным из пепельно-серого мрамора. Валерий еще раз подумал о том, что это безумие. К тому же он сказал Колуну правду — рана болела, плечо распухло, и чувствовал Валерий себя, как консервная банка, по которой проехался пятитонный грузовик Но почему-то при виде Мирославы все не относящиеся к ней мысли вылетали у Валерия из головы. Мозг превращался в радиовзрыватель, настроенный на одну-единственную частоту.

До гостиницы доехали молча. Валерий заглушил двигатель, обошел джип и открыл перед Мирославой дверцу. Девочка грациозно спрыгнула на землю.

Номер был двухкомнатный полулюкс: в гостиной вдоль стен стояли широкий кожаный диван и два кресла. Мирослава, скинув сапоги, с ногами забралась на диван и так и просидела все время, пока Валерий копошился в мини-баре.

— Хорошая гостиница, — сказала Мирослава.

— Никогда не была?

— Нет. Подружки были. Говорят, Санычев сюда любит девочек водить.

Валерий сел на диван и очень осторожно притянул к себе Мирославу. Девочку била крупная дрожь.

— Что случилось? — спросил Нестеренко. Какую-то секунду Валерию казалось, что девочка сейчас расплачется.

— Ты мне понравился, — ответила Мирослава. Валерий повернул к себе испуганное личико с глубокими, как омут, глазами.

— Вряд ли, — сказал Нестеренко.

— Что? Боишься трахнуть девушку Колуна?

Валерий посадил Мирославу к себе на колени. Потом медленно начал расстегивать пуговицы ее рубашки.