Дворец для любимой - Корн Владимир Алексеевич - Страница 32

«Вообще вайхами нужно будет серьезно заняться сразу же после окончания войны, – размышлял я. – Этот очаг постоянной напряженности на окраине Империи здорово раздражает. Кроме того, передать его детям в наследство хочется меньше всего. И лучше сделать это чужими руками, вот пусть Тотайшан и начнет. Заодно приобретет и кое-какой военный опыт, лишним это не будет».

На территорию Трабона мы вторглись без всяких проблем. Да и какие трудности могли бы возникнуть? Бескрайние степи с весьма условной границей и редкими укреплениями, где дослуживали свой срок негодные по состоянию здоровья к боевым действиям солдаты Готома. Ну и прибежище попавших в опалу офицеров, удаленных подальше с глаз долой.

Мы прошли мимо небольшой крепости Видлоу, не услышав ни единого выстрела. В течение следующих двух недель лишь один раз наше продвижение попытались остановить наспех сколоченные отряды сопротивления. Мы атаковали их прямо с марша, в развернутом строю, заставив ретироваться со всей возможной быстротой и даже не став преследовать.

Дальше дело пошло труднее, начали попадаться крупные города, где властям довольно легко было собрать и вооружить ополчение. В нашу задачу захват городов не входил, и потому мы просто продолжили движение на юг, избегая крупных столкновений.

Еще задолго до этого, обсуждая с герцогом Ониойским задачи, стоявшие передо мной, мы пришли к выводу, что разворачивать на севере Трабона крупномасштабную военную кампанию еще не время. Мне нужно было помочь Тотонхорну удержаться у власти, что мы блестяще выполнили. Затем, сообразуясь с теми обстоятельствами, что могли возникнуть, я либо возвращаюсь в Империю, либо, при поддержке дормона, совершаю стремительный марш-бросок на территорию враждебного королевства. А уже потом, после окончательной подготовки Империи к ответному наступлению и в соответствии с реакцией короля Трабона, можно составлять новый план. Готому, размышляли мы, в случае нашего успеха пришлось бы столкнуться с теми трудностями, которые он мечтал создать нам: угрозы нападения с севера. Теперь, как говорится, одно из двух. Либо ему придется отправить на север часть своих сил, ослабляя тем самым свои позиции в провинции Тосвер, либо ждать, что конница Тотонхорна уже в полном составе натворит на севере его королевства такое… Сейчас же наш рейд был лишь небольшим предупреждением.

С самим дормоном мы на эту тему говорили, и много. Тотонхорн попросил дать ему некоторое время, чтобы привести дела в степях в порядок, и уж затем, когда руки у него будут полностью развязаны, он лично поведет своих людей. Дормон так и заявил, что добрые дела он не забывает, впрочем, так же, как и плохие. Последнее ко мне точно относиться не может…

Я сидел и смотрел на огонь, думая о предстоящем пути. Стремительным маршем мы прошли чуть ли не четверть территории Трабона, и назавтра нам предстоит повернуть на восток, чтобы выйти к проходу в Энейских горах. До сих пор трудностей не возникало, разве что поведение кочевников, давно уже превративших своих лошадей во вьючных. Хорошо хоть до походных гаремов дело у них не дошло.

Тотайшан пытался с этим бороться, и конечно же у него ничего не получилось. Теперь я иногда ловил на себе его чуть ли не извиняющиеся взгляды. Поведение вардов было вполне предсказуемо. Да и чего ради им стоило отправляться в Трабон, если не за добычей? То-то же им так завидовали оставшиеся с Тотонхорном, ведь уходящих вместе со мной ждало золото и белокожие голубоглазые красавицы. А какая добыча может быть в селениях тугиров?

– Война многое спишет, – успокаивал я Тотайшана. – И спасибо вардам уже за то, что они пошли вместе со мной.

А сам же я думал: «Циничен я стал, очень циничен. И никуда от этого не денешься. Вероятно, цинизм – защитная реакция организма на то, что кажется человеку противоестественным. И все это – малая часть того, что случится, когда с севера хлынет многочисленная орда. А у короля Готома теперь есть выбор: оставить все как есть или послать на север часть своей армии, чтобы защитить границу. И тогда нам будет легче победить его на юге более цивилизованными методами».

Имелся и еще один повод для грусти, хотя к нему давно уже пора было привыкнуть. Вокруг меня сейчас собрались люди, которых я знал давно и которых очень рад был видеть рядом: Ворон, Гордон, Нектор, Шлон, Амин и остальные. Но все было не так, как прежде, как еще несколько лет назад, слишком далеко я от них отдалился, сам того не желая. Теперь между нами пролегла незримая граница, которую им не преодолеть, да и мне самому тоже. Никуда от этого не денешься, он таков и есть, один из основных законов нашей жизни – за все нужно платить. И наши былые отношения уже не воротишь.

Мы вышли к Энейским горам через четыре дня. Дорога была вполне проходима и для лошадей, и для повозок. На нашем пути имелась всего одна трудность, но зато какая: в самом узком месте ущелья стояла крепость. Построена она была давно, для защиты Трабона от живших по другую сторону горного хребта вайхов. Крепость небольшая, и гарнизон у нее соответствующий, но располагалась она в крайне неудобном для нас месте, там, где стены ущелья сходились почти на нет, так что обойти укрепление стороной не удалось бы даже при всем желании.

Солдат, защищавших крепость, было не больше полутысячи. По сравнению с количеством моих людей цифра выглядела почти смехотворной. Но сама крепость так удачно вписалась в окружающий ее ландшафт, что делало ее почти неприступной. Построенная на краю обрыва и вплотную примыкавшая к одинокой скале, она стояла примерно на середине ущелья. Слева, буквально у самих стен крепости, проходила дорога, устремляющаяся вниз и образующая серпантин. Несомненно, человек, руководивший строительством, отлично знал свое дело.

Конечно же неприступных крепостей нет и не может быть, вопрос только в численности войска, ее штурмующих. Вероятно, нам удалось бы взять укрепление штурмом ценой неимоверных потерь, но очень уж не хотелось заканчивать так хорошо сложившийся рейд на минорной ноте. А учитывая то, что варды в штурме нам помощниками стать не смогли, их дело – атака в конном строю на открытой местности, пришлось бы положить немало егерей фер Энстуа и кавалеристов фер Дисса, очень немало.

«Да уж, – думал я, рассматривая крепость через оптику, – осада может затянуться. Говорят, что время крепостей закончилось с появлением пороха. Что ж, у нас есть средства и поэффективней».

Я взглянул на Амина, находящегося поблизости. Удивительное дело: внешне он все еще выглядит угловатым подростком, но первое впечатление обманчиво, ох как обманчиво, стоит только посмотреть на его пластику. Ведь не идет он, а словно скользит по земле, и в его мягких движениях нет ни одного лишнего.

Амин одним из первых попал в Доренс, произвел впечатление на инструкторов и учителей своими задатками, блестяще прошел весь курс обучения, стал одним из лучших в выпуске, и я забрал его назад. Он был в числе тех немногих людей, кому я полностью доверял, хотя именно сейчас в моем окружении таких людей достаточно. Но представив того же Шлона, карабкающегося по отвесной стене, я невольно улыбнулся: до того потешное получалось зрелище. Шлону и уцепиться-то за скалу будет трудновато, длины рук может не хватить из-за объемистого живота. Правда, навыков рубаки за годы спокойной жизни он совершенно не растерял, что даже удивительно.

– Сможешь? – взглянул я на Амина.

И он коротко кивнул: без вопросов. Вот чем еще он всегда мне нравился: сам все понял без подсказок, до того сообразительный малый.

– Возьми столько людей, сколько считаешь необходимым, и про прикрытие не забудь. Так, на всякий случай.

Амин снова кивнул, сверкнув белозубой улыбкой. Когда я, отвлекшись на звук одинокого пушечного выстрела со стены крепости, снова взглянул в его сторону, он уже был далеко. У нас оставалось достаточно динамита, так и не израсходованного по дороге сюда, и не было смысла везти его обратно в Империю.

«Динамит много мощнее пороха, раза в четыре, а то и в пять, так что должно сработать», – прикидывал я, озирая окрестности крепости. Беспокойство вызывало только то, что часть дороги, идущей по карнизу вблизи крепости, могла обвалиться. Обошлось.