Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 64

Делегация села на Ассалахском космодроме и выразила желание осмотреть построенные сооружения, а также вторую очередь стройки, отделенную уже от действующего космодрома плетеной железной сеткой.

Делегация пришла в абсолютный восторг от порядка на стройке. Прощаясь с Бемишем, глава делегации, заместитель председателя Галактического Банка Содействия Развитию, сказал, что у него блестящий профсоюзный лидер.

— Это просто поразительно! Теренс, где вы нашли такое сокровище? Вы видели, как его слушают рабочие? Они смотрят ему в рот, словно он пророк какой, а ему нет и двадцати!

Зампред сказал, что этакому парню надо срочно дать стипендию и отправить в Хевишем или Гарвард, и обещал дать на этот случай рекомендацию.

По отъезде делегации Ашиник спросил Бемиша, почему вместе с землянами не приехал Шаваш, который, собственно, и нес главную ответственность за распределение вышеупомянутых кредитов. Бемиш ответил, что Шаваш был занят. На самом деле Шаваш позвонил за час до вылета и сказал, что он приедет только в одном случае — если увезет с собой в мешке голову Ашиника. Шаваш так и выразился: «голову».

— Вы знаете, — спросил Шаваш, — что это «знающие путь» устроили на меня последнее покушение?

— Откуда мне знать, — огрызнулся Бемиш, — если вы повесили за него совсем других людей?

На следующий день Бемиш увидел, что акции компании «Окури» довольно резво идут вверх и что это происходит оттого, что «Окури» якобы получила от императора право на разработку недавно обнаруженных в Чахарских горах медных залежей. Бемиш позвонил Шавашу, чтобы узнать, правда ли «Окури» отхватила этот кусок, или кто-то просто распускает слухи, чтобы сорвать бабки, и есть ли в Чахарских горах медь вообще.

— Меняю сведения об «Окури» на яйца Ашиника, — сказал Шаваш.

— Нет, — сказал Бемиш.

— Что с вами, Теренс, неужели вы в него влюбились? Никогда не замечал в вас склонности к мальчикам.

Бемиш задохнулся.

— Я шучу. Вы ведь любите совсем другую — женщину, — многозначительно и тяжело сказал Шаваш. И бросил трубку.

Этим вечером, когда Ашиник ужинал в общей столовке, к нему подсел Бемиш. После чая Бемиш спросил:

— Почему ваша секта так не любит Шаваша?

Ашиник помолчал.

— Шаваш — взяточник и негодяй.

— Ашиник, сынок, все вейские чиновники взяточники и негодяи. Однако Шаваша вы не любите куда больше, чем, скажем, Ахаггара или Ханаду, — а ведь вреда они причиняют не меньше.

— Ханада не пытался уничтожить нас.

— Вот как? А Шаваш пытался?

— Да. Он наводнил наш круг шпионами и раскольниками. Он подкупил тех, кто нетверд в истине, и она стали проповедовать всякую чушь, и многие дали совратить себя.

— Какую именно?

— Он подкупил Дахака, и Дахак стал говорить, что бесов нельзя исключить из числа сынов Божиих и что бесы не будут осуждены навеки. А еще он подкупил Амарну, и Амарна стал учить… — Ашиник вдруг остановился. — Наше учение вас не касается, — докончил он.

Бемиш не смог сдержать улыбки.

— Ты уверен, что каждый сектант, который верит не так, как ты, обязятельно подкуплен или совращен?

— Эти люди были подкуплены Шавашем, — отрезал Ашиник.

Бемиш помолчал. Вообще-то слова Ашиника походили на правду. Ведь и сам Шаваш когда-то сказал землянину, что главное, что убивает еретиков, — это раздоры внутри секты. И вообще, это так похоже на Шаваша. Да, этот чиновник крал, воровал, и недаром про него ходила шутка, что изо всех богов Шаваш больше всех завидует десятирукому Хагге: представляете, сколько добра можно наворовать десятью руками? Но при том только Шаваш, среди всех окружавших его взяточников, мог быть всерьез озабочен будущей опасностью, которую представляли «знающие путь».

Да. Очень похоже, что Шаваш пытался справиться с сектой способом, который не вызвал бы международного скандала. Одно дело — публично повесить сектантов, обозлив тем самым все комиссии по правам человека, другое — заставить их передушить друг друга.

В конце третьей недели Бемиш застал Ашиника на краю строящегося сектора. В руках парень держал пистолет Бемиша, видимо добытый им из ящика в кабинете, и, вынув зарядную камеру, задумчиво разглядывал «бублик». В десяти метрах от Ашиника возвышалась здоровенная базальтовая глыба, которую оставили на краю поля по причине ее неподъемности. Теперь глыбу мог утащить обыкновенный «Атари» в два приема: она была рассечена посередине, края рваной раны вскипали черной базальтовой пеной.

Огонек на верхушке «бублика» мигал красным — заряд был израсходован дотла. При виде Бемиша сектант бросил пистолет на траву и спросил:

— А почему Киссур не застрелил меня? Бемиш покачался с носка на каблук.

— Я уже говорил. Я не могу позволить, чтобы на моих глазах совершалось преднамеренное убийство, даже с согласия жертвы.

— А я думал, — эта штука не может застрелить меня. Я тогда подумал, что вы помешали Киссуру доказать мою правоту.

Бемиш молча смотрел на юношу. Интересно, сколько же времени ему потребовалось, чтобы четвертовать глыбу? «Бублик» «Стара» рассчитан на сорок восемь минут стрельбы в автоматическом режиме.

— Это очень тяжело, — сказал Ашиник, — когда ты видел, что это — черное, а оно оказалось белым.

— Ты действительно имел видения, Ашиник?

— Я и сейчас их вижу.

— О чем? О том, что земляне — бесы?

— Да, — отозвался Ашиник, — а скажите, может человек родиться из золотого яйца?

— Почитай учебник по биологии, — сухо посоветовал Бемиш.

На следующий день Ашиник распоряжался вырубкой леса под новый квадрат, и на глазах рабочих потерял сознание. Через десять минут он пришел в себя и продолжал распоряжаться, хотя Бемиш сказал ему по рации, чтобы тот шел и отдыхал.

Два дня Ашиник чувствовал себя нормально, а на третий день вновь потерял сознание. Тогда он сказал рабочим, что превратит их в тараканов, если они скажут Бемишу о припадках, и Бемиш ничего не знал до той поры, пока, через две недели, Ашиник не потерял сознания на утреннем рабочем совещании.

Он опять скоро очнулся, но Бемиш запретил ему даже рот раскрывать и поволок во врачебный кабинет к Айзеку Малиновскому, заведовавшему на стройке гриппами, несчастными случаями и лихорадками, а также регулярно стращавшего Бемиша эпидемией холеры.