Круг Матарезе - Ладлэм Роберт - Страница 41

– Ты работаешь безупречно, владеешь информацией, но ты, как о тебе говорят, теоретик из Гарварда.

– Кропотливая исследовательская работа дает свои плоды. Крупский был отправлен на покой почти двадцать лет назад, он практически потерял всякое влияние в КГБ, и я полагал, что он прозябает где-то на личной даче. Вряд ли люди из Кремля могли поставлять ему информацию. Поэтому я не верю тому, о чем ты говоришь.

– Поверишь, – заявил Талейников, присаживаясь напротив Брэя, – потому что источником информации были не «люди из Кремля», а один-единственный человек. Его сын… тридцать лет он продержался в Политбюро. Вот уже шесть лет, как он премьер России. У нас это называется Председатель Совета Министров.

Скофилд поставил чашку на пол и вновь принялся изучать выражение лица русского. Это было лицо профессионального лжеца, но не обманщика по натуре. Сейчас он явно не лжет. Однако… Премьер – сын Крупского? Ну и ну…

– Сын Крупского – премьер? Вот это… удар! – вслух прокомментировал Скофилд.

– Поначалу и я не поверил. Но если вдуматься… Ведь его кто-то вел и оберегал на всех поворотах судьбы. А надежным защитником, оказывается, был его отец, обладавший огромным компроматом на всех. Гипотетически это возможно. Положим, у Джона Эдгара Гувера был сын с политическими амбициями. Ну и кто бы посмел встать на пути этого сынка? Досье, которыми владел Гувер, можно было вымостить дорогу и даже отлакировать ступеньки, ведущие к Овальному кабинету. Конечно, «поля» разные, но этот пример я и взял для того, чтобы показать, каковы «одного поля ягоды». Властители не больно-то изменились со времен сдачи Рима Калигуле…

– Что сказал тебе Крупский?

– Сначала об их истории, затем о сегодняшних днях. Кое-чему я не поверил, но я переговорил с несколькими членами Политбюро, находящимися уже на отдыхе. Один из них, насмерть перепуганный, подтвердил эту информацию, а остальные помогли в разработке плана моего физического устранения.

– Твоего?..

– Да, представь себе: Василий Васильевич Талейников, оперативник и стратег КГБ, должен быть уничтожен. Моя судьба была более или менее ясна мне. В конце концов я закончил бы отставкой и получил небольшую личную дачу где-нибудь на периферии, вдали от Москвы. Может, они и вызывали бы меня для консультаций, памятуя о том, что я многое знаю, но не более. А теперь, после того, как я произнес слово «Матарезе», все резко изменилось, и я, который столько сделал для своей страны, в один прекрасный день превратился во врага.

– Но что конкретно сказал Крупский? Что, по-твоему, можно подтвердить?

Талейников пересказал Скофилду все, что услышал от умирающего «истребителя», и сообщил о своих предположениях насчет возможных контрактов на убийства Сталина, Берии, Рузвельта, заключенных с Матарезе руководством двух стран. Он поведал и о том, как правительства обеих сверхдержав прибегали к услугам корсиканской организации для решения проблем и за пределами своих стран, и внутри границ. Он упомянул и о том, что, по мнению Крупского, правительства всех стран без исключения заключили контракты с Матарезе.

– Но в этом рассказе нет ничего конкретного, – возразил Брэй. – Мне и раньше приходилось слышать подобные измышления. Не за что зацепиться, чтобы начать расследование.

– Поскольку ни одно из явлений или проявлений не было доказано, никто не осмеливается дать показания. По мнению Крупского, разоблачения будут иметь катастрофические последствия для обеих стран. У них теперь новая тактика: они провоцируют нестабильность, стремятся посеять хаос в экономике и политике.

– Приведи примеры подобных феноменов.

– Пожалуйста: акты терроризма, налеты, похищения детей, государственных деятелей и бизнесменов, диверсии, ультиматумы, продиктованные бандами фанатиков после взятия различных заложников, торговля информацией… Все эти «феномены» встречаются все чаще и чаще. Число их растет из месяца в месяц, и большая часть этих случаев – дело рук Матарезе.

– Каким образом они это делают?

– Я могу только предположить. Матарезе изучают расстановку сил в странах, позиции партий и правительств, засылают своих специалистов и агентов, обеспечивают прикрытие и финансируют мероприятия. Фанатики не заботятся о том, откуда берутся деньги, их волнует лишь размер вознаграждения. Допускаю, что и ты, и я прибегали к услугам подобных людей бессчетное число раз.

– И для самых разных, даже сиюминутных целей, – согласился Брэй, вновь беря свою чашку с пола. – Но при чем тут Блэкборн и Юревич? Чего добивались Матарезе, расправляясь с ними?

– Крупский полагал, что это было сделано с целью проверки авторитетности лидеров, государственных деятелей. Чтобы пронаблюдать, насколько способны политики контролировать ситуацию и реагировать на происходящее. Я теперь не очень уверен в этом. Полагаю, тут есть какие-то другие цели и причины. Откровенно говоря, я пришел к этому выводу после того, что ты сообщил мне.

– Что ты имеешь в виду?

– Случай с Юревичем. Ты сказал, что руководил той операцией. Это действительно так?

Брэй нахмурился.

– Да, это так. Но в то же время здесь все не так просто. Он был талантливый ученый, и рассчитывать на предательство с его стороны нам не приходилось. Но он был из тех интеллектуалов, которые считают, что оба правительства зашли слишком далеко в ядерных исследованиях. И он не доверял армейским маньякам. Вся операция в отношении Юревича была задумана скорее как проба: хотелось посмотреть, что может из этого выйти.

– А ты можешь допустить, что знаменитый Энтони Блэкборн, практически изувеченный и сломленный войной в Корее, занимался тем, чего не стал бы делать ни один председатель Комитета начальников штабов? Допускаешь ли ты, что он мог тайно встречаться с потенциальным противником? Что он вел тайные переговоры в Швеции, Югославии и так далее, путешествуя инкогнито под видом туриста? Мы полагали, что он способен на это и зайдет довольно далеко, лишь бы воспрепятствовать любому повторению бессмысленной бойни в каком-либо регионе земного шара. Он верил в мирные договоры, в конвенции по запрещению различных видов оружия и не допускал мысли, что ядерное оружие может быть использовано хоть кем-то.

Два человека – Блэкборн и Юревич, – которые страстно, глубоко верили в разум, отрицали человеческие жертвы, искали пути к взаимопониманию между двумя странами, оба уничтожены Матарезе… Так что может быть и еще одна цель: устранять или уничтожать влиятельных, авторитетных людей, способных воспрепятствовать международному хаосу и бойням.

Скофилд молчал. Новость об Энтони Блэкборне потрясла его. Спустя некоторое время он сказал:

– Ваши решили, что я замешан в убийстве Юревича.

– А ваши – что я в деле Блэкборна! «Магнум-4» для Юревича, «буран» для генерала.

– И нас обоих хотят ликвидировать.

– Это точно. Ибо из всех агентов спецслужб любой страны мира именно нам они не позволят жить. И этого не изменить, так как мы сами никогда не изменимся. Крупский был прав: мы ненадежны, нас используют, а затем убьют, потому что мы очень опасны.

– С чего это ты так решил? – спросил Скофилд.

– Они нас хорошо изучили. Они знают, что мы не допустим существования Матарезе, точно так же, как мы не могли мириться с существованием маньяков среди наших сотрудников. Мы уже мертвы, Скофилд.

– Говори за себя! – Брэй вдруг разозлился. – Меня вывели из игры, устранили. Со мной покончено. Но меня, черт возьми, не взять голыми руками, что бы ни случилось, не выноси приговор на мой счет, не тебе это делать!

– Это уже сделали другие. За нас обоих.

– Почему это ты так решил? – Скофилд вскочил, поставил чашку на пол. Рука потянулась к оружию.

– Да я просто верю человеку, который рассказал мне обо всем этом. Вот почему я здесь, вот почему я спас тебе жизнь и не убил тебя сам.

– И я должен быть удивлен, не так ли?

– Что?

– Все было распланировано, разыграно как по нотам. Даже то, что тебе было известно, когда человек из Праги появится на лестнице.