Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сочинения. В 2-х томах - Клюев Николай Алексеевич - Страница 86

Изменить размер шрифта:

325

Убежать в глухие овраги,

Схорониться в совьем дупле

От пера, колдуньи-бумаги,

От жестоких книг на земле.

Обернуться малой пичугой,

Дом — сучок, а пища — роса,

Чтоб не знать, как серною вьюгой

Курятся небеса.

Как в пылающих шлемах горы

Навастривают мечи…

Помню пагодные узоры,

Чайный сад и плеск че-чун-чи.

Гималаи видели ламу

С ячменным русским лицом…

Песнописец, Волгу и Каму

Исчерпаю ли пером?

Чтобы в строчках плавали барки,

Запятые, как осетры…

Половецкий голос татарки

Черодейней пряжи сестры.

В веретенце жалобы вьюги,

Барабинская даль в зурне…

Самурай в слепящей кольчуге

Купиною предстанет мне.

Совершит обряд харакири:

Вынет душу, слезку-звезду…

Вспомянет ли о волжской шири

Китайчонок в чайном саду?

Домекнутся ли по Тян-Дзину,

Что под складками че-чун-чи

Запевают, ласкаясь к сыну,

Заонежских песен ключи?

326

Незримая паутинка

Звенит как память, как миг.

Вьется жизненная тропинка

Перевалом пустынных книг.

Спотыкаюсь о строки-кварцы,

О кремни точек, тире.

Вотяки, голубые баварцы

Притекают к Единой заре.

На пути капканами книги:

Тургенев, жасминный Фет.

На пламенной ли квадриге

Вознесется русский поэт?

Иль как я, переметной сумкой

Будет мыкать горе-судьбу?

Ах, родиться бы недоумкой

Песнолюбящему рабу!

Не знать бы «масс», «коллектива»,

Святых имен на земле…

Львиный Хлеб — плакучая ива

С анчарным ядом в стволе.

327

Портретом ли сказать любовь,

Надпись на портрете Николаю Ильичу Архипову

Портретом ли сказать любовь,

Мой кровный, неисповедимый!..

Уж зарумянилась морковь,

В рассоле нежатся налимы.

С бараньих почек сладкий жир

Как суслик прыскает свечою,

И вдовий коротает пир

Комар за рамою двойною.

Салазкам снится, что зима

Спрядает заячью порошу…

Глядь, под окно свалила тьма

Лохмотьев траурную ношу.

Там шепелявит коленкор

Подслеповатому глазету:

«Какой великопостный сор

Поэт рассыпал по портрету,

Как восковина строк горька,

Горбаты буквы-побирушки!»…

О, только б милая рука

Легла на смертные подушки!

О, только б обручить любовь

Созвучьям — опьяненным пчелам,

Когда кровавится морковь

И кадки плачутся рассолом!

328

Чернильные будни в комиссариате,

На плакате продрог солдат,

И в папахе, в штанах на вате,

Желто-грязен зимний закат.

Завтра поминальный день, —

Память расстрелянных рабочих…

Расцветет ли в сердцах сирень

У живых, до ран неохочих?

Расплетут ли девушки косы,

Старцы воссядут ли у ворот,

Светорунные мериносы

Сойдутся ль у чермных вод?

Дохнет ли вертоград изюмом,

Банановой похлебкой очаг?..

Вторя смертельным думам,

Реет советский флаг.

Как будто фрегат багряный

Отплывает в безвестный край…

Восшумят в печурке платаны,

На шесток взлетит попугай.

И раджа на слоне священном

Посетит зырянский овин,

Из ковриги цветом нетленным

Взрастет златоствольный крин.

Вспыхнет закат-папаха,

Озарит потемки чернил,

И лагунной музыкой Баха

Зажурчит безмолвье могил.

(1913)

329

У соседа дочурка с косичкой —

Голубенький цветик подснежный.

Громыхает, влекомо привычкой,

Перо, словно кузов тележный.

На пути колеи, ухабы,

Недозвучья — коровьи мухи.

Стихотворные дали рябы,

И гнусавы рифмы-старухи.

Ах, усладней бы цветик-дочка,

Жена в родильных веснушках!

Свернулась гадюкою точка,

Ни зги в построчных макушках.

Громыхает перо-телега

По буквам — тряским ухабам…

Медвежья хвойная нега

Внимать заонежским бабам.

В них вече и вольтова домбра,

Теремов слюдяные потемки…

Щекочет бесенок ребра

У соседа — рыжего Фомки.

Оттого и дочка с косичкой,

Перина, жена в веснушках.

Принижен гения кличкой,

Я крот в певучих гнилушках.