Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сочинения. В 2-х томах - Клюев Николай Алексеевич - Страница 41

Изменить размер шрифта:

(1917)

Изба — святилище земли,

С запечной тайною и раем;

По духу росной конопли

Мы сокровенное узнаем.

На грядке веников ряды —

Душа берез зеленоустых…

От звезд до луковой гряды —

Всё в вещем шёпоте и хрустах.

Земля, как старище-рыбак,

Сплетает облачные сети,

Чтоб уловить загробный мрак

Глухонемых тысячелетий.

Провижу я: как в верше сом,

Заплещет мгла в мужицкой длани;

Золотобревный отчий дом

Засолнцевеет на поляне.

Пшеничный колос-исполин

Двор осенит целящей тенью…

Не ты ль, мой брат, жених и сын,

Укажешь путь к преображенью?

В твоих глазах дымок от хат,

Глубинный сон речного ила,

Рязанский, маковый закат —

Твои певучие чернила.

Изба — питательница слов

Тебя взрастила не напрасно:

Для русских сел и городов

Ты станешь Радуницей красной.

Так не забудь запечный рай,

Где хорошо любить и плакать!

Тебе на путь, на вечный май,

Сплетаю стих — матерый лапоть.

III

У тебя, государь, новое ожерельице…

Слова убийц Св. Димитрия-царевнча.

Елушка-сестрица,

Верба-голубица,

Я пришел до вас:

Белый цвет-Сережа,

С Китоврасом схожий

Разлюбил мой сказ!

Он пришелец дальний,

Серафим опальный,

Руки — свитки крыл.

Как к причастью звоны,

Мамины иконы

Я его любил.

И в дали предвечной,

Светлый, трехвенечный,

Мной провиден он.

Пусть я некрасивый,

Хворый и плешивый,

Но душа, как сон.

Сон живой, павлиний,

Где перловый иней

Запушил окно,

Где в углу, за печью,

Чародейной речью

Шепчется Оно.

Дух ли это Славы,

Город златоглавый,

Савана ли плеск?

Только шире, шире,

Белизна псалтири —

Нестерпимый блеск.

Тяжко, светик, тяжко!

Вся в крови рубашка…

Где ты, Углич мой?..

Жертва Годунова,

Я в глуши еловой

Восприму покой.

Буду в хвойной митре,

Убиенный Митрий,

Почивать, забыт…

Грянет час вселенский,

И Собор Успенский

Сказку приютит.

Бумажный ад поглотит вас

С чернильным черным сатаною,

И бесы: Буки, Веди, Аз,

Согнут построчников фитою.

До воскрешающей трубы

На вас падут, как кляксы, беды,

И промокательной судьбы

Не избежат бумагоеды.

Заместо славы будет смерть

Их костяною рифмой тешить,

На клякс-папировую жердь

Насадят лавровые плеши.

Построчный пламень во сто-крат

Горючей жюпела и серы.

Но книжный червь, чернильный ад

Не для певцов любви и веры.

Не для тебя, мой василек,

Смола терцин, устава клещи,

Ржаной колдующий восток

Тебе открыл земные вещи:

«Заря-котенок моет рот,

На сердце теплится лампадка».

Что мы с тобою не народ —

Одна бумажная нападка.

Мы, как Саул, искать ослиц

Пошли в родные буераки,

И набрели на блеск столиц,

На ад, пылающий во мраке.

И вот, окольною тропой,

Идем с уздой и кличем: сивка!

Поют хрустального трубой

Во мне хвоя, в тебе наливка, —

Тот душегубный варенец,

Что даль рязанская сварила.

Ты — коловратов кладенец,

Я — бора пасмурная сила.

Таран бумажный нипочем

Для адамантовой кольчуги…

О, только б странствовать вдвоем,

От Соловков и до Калуги.

Через моздокский синь-туман,

На ржанье сивки, скрип косули!..

Но есть полынный, злой дурман

В степном жалеечном Июле.

Он за курганами звенит

И по-русалочьи мурлычет:

«Будь одиноким, как зенит,

Пускай тебя ничто не кличет».

Ты отдалился от меня

За ковыли, глухие лужи…

По ржанью певчего коня

Душа курганная недужит.

И знаю я, мой горбунок

В сосновой лысине у взморья,

Уж преисподняя из строк

Трепещет хвойного Егорья.

Он возгремит, как Божья рать,

Готовя ворогу расплату,

Чтоб в книжном пламени не дать

Сгореть родному Коловрату.