Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Сочинения. В 2-х томах - Клюев Николай Алексеевич - Страница 105

105

Изменить размер шрифта:

(1932–1933)

404

Меня октябрь настиг плечистым,

Как ясень, с усом золотистым,

Глаза — два селезня на плёсе,

Волосья — копны в сенокосе,

Где уронило грабли солнце.

Пятнадцатый октябрь в оконце

Глядит подростком загорелым

С обветренным шафранным телом

В рябину — яркими губами,

Всей головой, как роща, знамя,

Где кипень бурь, крутых дождей,

Земли матерой трубачей.

А я, как ива при дороге, —

Телегами избиты ноги

И кожа содрана на верши.

Листвой дырявой и померкшей

Напрасно бормочу прохожим

Я, златострунным и пригожим, —

Средь вас, как облачко, плыву!

Сердца склоните на молву.

Не бейте, обвяжите раны,

Чтобы лазоревой поляны,

Саврасых трав, родных лесов

Я вновь испил привет и кров!

Ярью, белками, щеглами,

Как наговорными шелками,

Расшил поэзии ковер

Для ног чудесного подростка,

Что как подснежная березка

Глядит на речку, косогор,

Вскипая прозеленью буйной!

Никто не слышит ветродуйной

Дуплистой и слепой кобзы.

Меня октябрь серпом грозы

Как иву по крестец обрезал

И дал мне прялку из железа

С мотком пылающего шелка,

Чтобы ощерой костью волка

Взамен затворничьей иглы

Я вышил скалы, где орлы

С драконами в свирепой схватке,

И вот, как девушки, загадки

Покровы сняли предо мной

И первородной наготой

Под древом жизни воссияли.

Так лебеди, в речном опале

Плеща, любуются собой!

Посторонитесь! Волчьей костью

Я испещрил подножье гостю:

Вот соболиный, лосий стёг,

Рязани пестрядь и горох,

Сибири золотые прошвы,

Бухарская волна и кошмы.

За ними Грузии узор

Горит как сталь очам в упор,

Моя же сказка — остальное:

Карельский жемчуг, чаек рои

И юдо вещее лесное:

Медведь по свитку из лозы

Выводит ягодкой азы!

Я снова ткач разлапых хвои,

Где зори в бусах киноварных!

В котомке, в зарослях кафтанных,

Как гнезда, песни нахожу,

И бородой зеленой вея,

Порезать ивовую шею

Не дам зубастому ножу.

(1932–1933)

405

Я человек, рожденный не в боях,

А в горенке с муравленною печкой,

Что изразцовой пестрою овечкой

Пасется в дреме, супрядках и снах

И блеет сказкою о лунных берегах,

Где невозвратнее, чем в пуще хвойный прах,

Затеряно светланино колечко.

Вот почему яичком в теплом пухе

Я берегу ребячий аромат,

Ныряя памятью, как ласточки в закат,

В печную глубину краюхи,

Не веря желтокожей голодухе,

Что кровью вытечет сердечный виноград!

Ведь сердце — сад нехоженный, немятый,

Пускай в калитку год пятидесятый

Постукивает нудною клюкой,

Я знаю, что за хмурой бородой

Смеется мальчик в ластовках лопарских,

В сапожках выгнутых бухарских

С былиной-нянюшкой на лавке.

Она была у костоправки

И годы выпрядает пряжей.

Навьючен жизненной поклажей,

Я все ищу кольцо Светланы,

Рожденный в сумерках сверчковых,

Гляжу на буйственных и новых,

Как тальник смотрит на поляны.

Где снег предвешний ноздреватый

Метут косицами туманы, —

Побеги будут терпко рьяны,

Но тальник чует бег сохатый

И выстрел… В звезды ли иль в темя?!

Кольцо Светланы точит время,

Но есть ребячий городок

Из пуха, пряжи и созвучий,

Куда не входит зверь рыкучий

Пожрать заклятый колобок.

И кто рожден в громах, как тучи,

Тем не уловится текучий,

Как сон, запечный ручеек!

Я пил из лютни жемчуговой

Пригоршней, сапожком бухарским,

И вот судьею пролетарским

Казним за нежность, [сказку], слово,

За морок горенки в глазах —

Орленком — иволга в кустах!

Не сдамся! мне жасмин ограда

И розы алая лампада,

Пожар нарцисса, львиный зев.

Пусть дубняком стальной посев

Взойдет на милом пепелище,

Я мальчуган, по голенище

Забрел в цымбалы, лютни, скрипки

Узорной стежкою от зыбки

Чрез горенку и дебри-няни,

Где бродят супрядки и лани,

И ронят шерсть на пряжу сказке.

Уже Есенина побаски

Измерены, как синь Оки,

Чья глубина по каблуки.

Лишь в пойме серебра чешуйки.

Но кто там в рассомашьей чуйке

В закатном лисьем малахае

Ковром зари, монистом бая

Прикрыл кудрявого внучонка?!

Иртыш баюкает тигренка —

Васильева в полынном шелке!..

Ах, чур меня! Вода по холки!

Уже о печень плещет сом,

Скирда кувшинок — песен том.

Далече — самоцветны глуби…

Я человек, рожденный в срубе,

И гостю с яхонтом на чубе,

С алмазами, что давят мочку,

Повышлю в сарафане дочку.

Ее зовут Поклон до земи,

От Колывани, снежной Кеми,

От ластовок — шитья лопарки —

И печи — изразцовой ярки.

Колдунья падка до Купав,

Иртышских и шаманских трав.

Авось, попимши и поемши,

Она ершонком в наши верши

Загонит перстенек Светланы,

И это будет ранным-рано,

Без слов дырявых человечьих,

Забыв о [стонах] и увечьях,

Когда на розовых поречьях

Плывет звезда вдоль рыбьих троп,

А мне доской придавят лоб,

Как повелося изначала,

Чтоб песня в дереве звучала!