Бремя страстей - Джексон Лайза - Страница 51

Энджи и Джед были похоронены на днях на кладбище Просперити. Церемонии прохо­дили отдельно из-за разных вероисповеданий. Людской поток струился к гробу Энджи, го­рожане становились в очередь, чтобы выра­зить свое сочувствие и соболезнование ее род­ным. Дом все еще был полон цветов. Рекс дал обещание в память об Энджи внести ко­лоссальное пожертвование в школу для дево­чек при монастыре святой Терезы в Портле­нде. Чуть ли не все население города посе­тило в эти дни погруженный в скорбь дом Бьюкененов.

И всех приняли в доме, всех, кроме Санни Маккензи. Ее, облаченную в какое-то индей­ское одеяние и бормочущую что-то бессвязное, не пустили на порог, заявив вежливо, но твер­до, что ее приход неуместен. Кэссиди заметила ее из верхнего окна и выбежала на улицу, но увидела лишь, как отъезжает ее «кадиллак».

Удрученная, Кэссиди вернулась в дом, бо­ясь взглянуть на огромный портрет Энджи — улыбающейся, с невинными, сияющими гла­зами. Портрет стоял на длинном полирован­ном столе в обрамлении россыпи роз, гвоздик, лилий и хризантем и почти сотни поминаль­ных свечей.

Отец Джеймс почти не покидал дома Бью­кененов, так же как и доктор Уильямс; один — расточая благовония и божественную муд­рость, давая поддержку душе, другой — пред­писывая пилюли и отдых, посылая облегчение измученному телу; предполагалось, что то и другое вместе поможет Рексу преодолеть непомерную тяжесть горя…

Кэссиди очнулась от воспоминаний.

— Моя дочь каталась на лошади в ту ночь,— громко произнес Рекс, по-прежнему упорно защищая Брига перед лицом шери­фа.— У меня нет причин ей не верить.

— Да,— откликнулась она, показывая руку с повязкой вокруг запястья.— Вот подтвер­ждение.

— Жеребец снова сбросил ее,— добавил отец, и глаза у него стали совсем как у стари­ка.— Этот упрямый дикий жеребец…

— Но Маккензи мог поймать его сам или кто-нибудь другой…— С подозрением прищу­ренные глаза шерифа словно рассматривали Кэссиди в новом свете.

— О чем вы? — резко спросил Рекс.

— Ему могли помочь…

У Кэссиди чуть не остановилось сердце, и пот выступил на лбу. Шериф Доддс был сообразительнее, чем казалось на первый взгляд.

— Кто, по-вашему, мог помочь ему? Кэс­сиди? — Рекс презрительно фыркнул.

Доддс встал.

— Я верю, что все выяснится. Лучшие силы полиции и розыскные собаки обыскивают пред­горья. Мы его отыщем.— Подойдя ближе, он встал у Кэссиди за спиной, глядя на отдаленные горы на горизонте. — Он далеко не уйдет.

— Прошло уже четыре дня,— напомнил ему Рекс.

— Но у него мало денег и только две ноги; если, конечно, у него нет лошади. Мы его поймаем, — с уверенностью сказал шериф, подтягивая брюки, сползшие с его огромного, круглого, как шар, живота.

Кэссиди старалась сохранять спокойствие, хотя ей становилось дурно при мысли о том, что будет с Бригом, если его поймают.

— Однако вы не уверены, что это дело рук Маккензи.

— Пока нет, но мы нашли кое-кого, кто был свидетелем происходящего.

— Что?— Рекс внезапно заинтересовал­ся. — Кого?

Кэссиди затаила дыхание.

Гордо покачиваясь на каблуках своих изно­шенных ковбойских сапог, Доддс не сводил глаз с Кэссиди.

— Уилли Вентуру. Мы нашли его у реки, где он стоял как вкопанный, тупо уставившись на воду. Похоже, что он был на мельнице в ту ночь. У него даже брови опалены огнем.

— Боже правый,— прошептал Рекс.— Уилли?

О Господи, не допусти, пожалуйста, не до­пусти. Кэссиди вдруг вспомнила: она видела, как Уилли в ту страшную ночь прятался на дороге, освещенный лишь багряными всполо­хами пожара.

— Вы думаете, что его показания можно брать в расчет?

— Я допрашивал его досконально несколь­ко раз. Его рассказ не меняется. Он видел Брига, Энджи и Джеда в ту ночь и повторяет одно и то же: «Она сгорела! Она сгорела!»

— Почему вы мне сразу не сказали об этом?— спросил Рекс, и его глаза приобрели живой блеск. — Он живет здесь, вы же знаете. За конюшнями. Работает на меня.

— А что бы изменилось? По-моему, Уилли повезло, что он сам не сгорел. Возможно, пере­пугался и спрятался в лесу, на берегу реки. Его нашли собаки, когда мы искали Маккензи.

— Где он сейчас?

— У нас в участке. Не волнуйтесь, он на­кормлен и напоен. Я бы не сказал, что он в полном порядке, но ведь у него всегда крыша ехала?..

— О, Боже.— Рекс закрыл лицо руками.

— Так что Уилли, хотя у него с головкой и не все в порядке, видел Маккензи среди участников событий и не откажется от своих слов.— Доддс, видимо, считал, что свидетель­ство Уилли должно стать последним гвоздем, забитым в гроб Брига.

— Уилли несет ерунду,— вмешалась вдруг Кэссиди, не в силах больше выносить обмана. Хотя она подозревала, что шериф хо­чет заставить ее заговорить, но не могла не встать на защиту Брига.— Я хорошо отно­шусь к Уилли, мне жаль его, но думаю, что его слово не может быть использовано как свидетельство.

— Почему?

Ей приходилось соображать быстро, чтобы ее ложь не бросилась в глаза, прихотливо сви­ваясь в правдивую картину.

— Потому что я знаю Уилли лучше, чем вы. Он действительно нездоров. Это покажет любая экспертиза. А Бриг никогда не обидел бы Энджи. Он искал ее в ту ночь. Он приходил сюда; сказал мне, что подрался с Джедом, отколотил того его же собственной битой, воз­можно, даже переломил ему кости. — В не­истовстве она повернулась к отцу. — Ты дол­жен верить, папа, что Бриг не убивал ее.

— Почему?— спросил Доддс, облизнув языком пересохшие губы.

— Потому что… потому что, по-моему, он любил ее,— крикнула Кэссиди, чувствуя, что сейчас расплачется. — Я думаю, что он соби­рался жениться на ней. — Голос ее дрожал, слова с трудом срывались с языка.— Возможно, она была беременна… от него!..

— Нет! — Рекс поднялся с кресла. — Я не верю этому!..

— Черт побери! — Шериф ошеломленно уставился на нее, почесав в затылке. — Почему вы не сказали об этом раньше?

— Никто не спрашивал меня, и это… толь­ко мое предположение.

— Ну, если ваше предположение верно, тогда Маккензи не стоило убегать. Гораздо разумнее было бы прийти в полицию и рас­сказать нам в точности, что произошло. В про­тивном случае нам придется поверить Уилли.

— Бриг Маккензи не отец ребенка! — Рекс Бьюкенен отрицательно покачал головой, буд­то на сто процентов уверенный в своих словах.

— Папа…

— Она не интересовалась этим парнем, не настолько, чтобы…

О, Боже, что это меняет теперь? Энджи мер­тва, подумала Кэссиди. Стены комнаты, каза­лось, давили на нее. Она бросилась вон из кабинета, пробежала мимо сотен мерцающих свечей и проскользнула наверх. Дверь в комна­ту Энджи была закрыта, но она распахнула ее и сразу же отступила назад от волны хороших духов — запаха Энджи. Огромный портрет Лу­креции с годовалой Энджи на коленях по прежнему смотрел со стены. И куклы, все эти Барби, Кены, Четти, Кейти и прочие так же чинно стояли в застекленных шкафах.

Горечь утраты захлестнула Кэссиди, и она быстро закрыла за собой дверь.

Прислонясь к стене коридора, возле лест­ницы, она боролась со слезами, ноги плохо слушались ее. Бриг, где ты? — думала она, соскальзывая на пол. Где? Она закрыла лицо руками, но успела увидеть шерифа Доддса. Сощурив глаза, он рылся в заднем кармане, ища, видно, пачку жевательной резинки, и по­глядывая то на поминальный стол Энджи, то на место, где за перилами съежилась Кэс­сиди.

Кэссиди взглянула на календарь. Со време­ни пожара миновала неделя, но дом был по-прежнему погружен в траур.

Она вышла из своей комнаты и останови­лась на полпути к лестнице, услышав голоса внизу. Две лучшие подруги ее матери, Джеральдина Колдуэлл и Ада Алонсо, стояли в хол­ле, видимо, считая, что они здесь совсем одни.

— Потеря Энджи доконает Рекса,— пред­рекла свистящим шепотом Джеральдина. Они принесли домашние маринады, нарезанную ломтиками ветчину и другие деликатесы в ко­личестве, достаточном для того, чтобы про­кормить все страны третьего мира, хотя в доме ни у кого не было аппетита. — Он обожал эту девочку.