Король живет в интернате - Добряков Владимир Андреевич - Страница 18

— Хватит ныть! — оборвал Андрей. — Несчастный! С голоду умрешь!

Он оглядел спальню — кровати заправлены, ковровая дорожка лежит прямо. Чего еще нужно? Сейчас подметут, проветрят комнату — и порядок! Пусть попробуют придраться!

Наивный человек! Как мало знал он председателя санитарной комиссии Светлану Пащенко! «Почему» у нее посыпались, как из мешка:

— Почему пыль на подоконнике?

— Почему цветы не политы?

— Почему кровати плохо застелены?

— Почему дорожку не вытрясли?

— Почему под шкафом сор?

Митяй и то смешался под дружным напором этой сотни «почему». Разумеется, он хорохорился: «Какая это пыль? Окна открыли, вот и нанесло. И разве это сор? Подумаешь, нашла бумажку меньше микроба!» Но на его слова никто не обращал внимания. Андрей и не пытался оправдываться. Сконфуженный, стоял посреди спальни и только с удивлением смотрел на Светлану.

— Девочки, — распорядилась Светлана, — посмотрите-ка в тумбочках… А твоя где? — спросила она у Андрея. Он показал. — Проверим. Нет ли здесь лишних вещей… Например, папирос.

Андрей вздрогнул. Что это? Неужели узнала его?

А Светлана, осмотрев тумбочку, обернулась и, глядя прямо в его глаза, насмешливо спросила:

— Где же папиросы? Или бросил курить?

Это было так неожиданно, что Андрей совершенно не нашелся, что сказать.

Не дождавшись ответа, Светлана взмахнула тетрадочкой:

— Пошли, девочки. — В дверях оглянулась: — Двойка, молодые люди. Придется завтра передежурить.

Узнав о случившемся, Дима Расторгуев расстроился:

— Что же это вы, ребята, подвели всех? Только конкурс чистоты объявили, и сразу — двойка.

Митяй прищурил злые глаза:

— Что, уже облюбовал себе местечко у окошечка в самолете?

— А разве ты не хочешь полетать? — спокойно спросил Дима.

— Только это и вижу во сне! — съехидничал Митяй.

Вечером Андрей пошел специально посмотреть на график чистоты — большущий разлинованный лист, на котором выставлялись отметки. В графе их класса во всех трех квадратиках уже стояли отметки за сегодняшний день. Класс — красный квадратик: пятерка. Коридоры — зеленый квадратик: тройка. Спальня — черный: двойка. Да, неважные дела у них. За четыре дня конкурса лишь три пятерки. А теперь еще и двоечка. Андрей почесал затылок. Вон в других классах какая красота. В шестом «А» — сплошь красный цвет. У седьмого «А» хорошо дело идет, у восьмиклассников. Эти могут рассчитывать на призы.

На другое утро, собираясь в столовую, Дима Расторгуев жалобно попросил Андрея: — Вы уж постарайтесь, ребята. И они старались. Вытрясли дорожку, полили цветы, пыль с подоконников вытерли. С ожесточением шуруя щеткой под кроватью, Митяй грозился:

— Пусть только не поставит пятерку! Дух вышибу!

Девчонки рыскали, как ищейки. Куда только не совали нос. В одной из тумбочек обнаружили горсть шелухи от подсолнухов, в другой — арбузные корки. Светлана не поленилась встать на стул, чтобы посмотреть на шкафу. А там, конечно, пыль. Но и это не все. Подняв одеяло на кровати, Светлана грозно сдвинула брови:

— А простыни, считаете, встряхивать не нужно?

Подняла одеяло на второй кровати, на третьей.

— Да вы что пыль в глаза пускаете! Пригладили сверху, подмели и думаете — все? Нет, так дело не пойдет! И вообще, безобразие: здоровые ребята, а убрать за собой не хотите! — Светлана вынула из кармашка белого, накрахмаленного передника карандаш и вывела в своей тетрадке жирную двойку.

— Идемте, девочки! — дернула она головой.

Митяй тигриным прыжком подскочил к двери и загородил выход.

— Нет, стой! — прошипел он. — Ты почему поставила двойку?

— Отойди, — спокойно промолвила Светлана.

— Я спрашиваю, почему поставила двойку?

Андрей пока не вмешивался. Сжав губы, смотрел недобрым взглядом на Светлану. Конечно, непорядки нашли, но ставить двойку?! Это слишком. Похоже на месть ему. В душе закипала злость.

— Пропусти ее, — кривя губы, сказал он Митяю. — Дай дорогу… командирше!

Светлана вскинула голову.

— Что ты сказал?

— Что слышала! — И, не в силах сдержаться, добавил: — Много воображаешь. Как же, директор в приказе ее отметил! Бригадир маляров! Не столько, поди, мазали, сколько мешали. А тоже, рабочие! Нос кверху!

— Знаешь… — Тонкие ноздри Светланы вздрагивали. — Знаешь… Ты просто глуп!

Она пулей выскочила в коридор, но тут же вернулась.

— Завтра опять будете дежурить. И если будет грязно, снова поставим двойку. И доложим директору!

Она ушла, Митяй плюнул на чистый пол и рявкнул:

— К черту! Хватит! Больше я не дежурный!

У березки

После уроков Светлана достала из парты толстенную библиотечную книгу «Хождение по мукам» и вышла во двор. Погода стояла ясная, тихая — лишь на верхушках деревьев чуть шевелились сухие, будто уснувшие листочки. Она села на теплую, нагретую солнцем лавочку возле пруда и с удовольствием раскрыла книгу.

Зачитавшись, она совсем не заметила Андрея и его рыжего приятеля, шедших прямо к ней. Вообще-то они направлялись к школьному саду. Но по дороге приятели увидели Светлану и нарочно свернули в ее сторону. Очень уж Митяю хотелось отыграться за утреннее поражение. Когда Светлана их увидела, они стояли прямо перед ней.

— Гуляете! С книжечкой! — ядовито пропел Митяй. — Мечтаете, как бы завтра еще поставить двоечку… А мы, — он стрельнул в нее рысьими глазами, — плевали на твои двойки с высокой колокольни! В третий раз никто не заставит нас дежурить! Не надейся?

И Андрей хриплым голосом бросил ей:

— Думаешь, не знаю — отчего взъелась? Мстишь! Нет, скажешь? Это за ту летнюю историю, с папиросой. Факт. Эх ты, оса кусачая! Старые счеты сводишь!

Дрогнули уголки губ Светланы, расширились в изумлении глаза, перехватило дыхание. Только и смогла — промолвила тихо и жалобно:

— Как вам не стыдно. Это же подло. Подло! — Она вскочила с лавочки и быстро пошла от них прочь.

Андрей хмуро, исподлобья смотрел ей вслед. Молчал. Митяй пустился было хвастливо уверять, что они здорово сбили спесь с этой упрямой девчонки, не будет теперь задаваться, но вдруг увидел, что садовая калитка открыта и куча мальчишек собирает под яблонями паданцы.

— Бежим! — крикнул Митяй и стремглав помчался к калитке.

Андрей не двигался с места. Если бы Светлана стала ругаться с ними, негодовать, шуметь, — это бы не удивило. Но ее короткое, жалобное «Это же подло. Подло!» почему-то оставило на душе такой горький осадок, что было не до яблок, не до Митяя. Видно, очень обиделась — идет быстро, головы не поднимает. Но куда она? Миновала школьный корпус и направилась… к выходу. Куда? Зачем? Скоро же обед. Беспокойным червячком шевельнулось любопытство. Он тоже поспешил к выходу. Поспел вовремя. Светлана повернула не к трамваю, а в глухую улочку направо. Андрей недоумевал: зачем ей туда? Ни магазина там, ничего интересного нет. Пять-шесть домишек, за ними — мелколесье, овраг, а там и до настоящего леса рукой подать.

В улочке прятаться было негде, и, вздумай Светлана оглянуться, она бы могла заметить идущего за ней Андрея. Зато когда последний дом остался позади и начались кусты да редкие осинки, березки, ему уже нечего было бояться.

Худенькая фигурка девочки в коричневом платьице, ее смуглые ноги все мелькали и мелькали среди деревьев, и Андрей все больше удивлялся: куда она направилась? Вон и овраг начинается. Неожиданно Андрей увидел, что Светлана уже не идет, а стоит на месте. И он остановился, пригнулся за кустом, смотрит. Девочка стоит у самого обрыва, возле тронутой позолотой березки. Она обхватила тонкий белый стволик обеими руками и стоит не шевелясь. Ой, нет, кажется, вздрагивают ее плечи. И еще ниже клонится русая голова. Плачет? Да, плачет.

Сколько так прошло времени — Андрей не мог бы сказать. Потом Светлана села у обрыва. Она уже не плакала.

Прячась за кустами, Андрей стоял подавленный. Потом медленно пошел назад, не оглядываясь, не боясь, что Светлана его увидит. Вернулся как раз к обеду.