Витязь в овечьей шкуре - Куликова Галина Михайловна - Страница 47

– Мы собираемся пожениться в начале осени и сразу же уедем в свадебное путешествие на Майорку.

– Ната, – заявил наглый Калашников, – что такое Майорка по сравнению с моей негасимой страстью?

Официантка, которая принесла Валере кофе, поглядела на Калашникова с восторгом, а потом на Наташу – с завистью.

– Ты можешь мне предложить что-то лучше Майорки? – поинтересовалась она.

– Я подарю тебе весь мир!

– А булочка тоже мне? – противоположным собственному недавнему басу тощеньким голоском спросил Валера.

Тебе, тебе, мальчик, – ласково ответил Сева, не зная, куда себя деть. Все, что было заказано, он съел и выпил и теперь не мог придумать, чем занять руки и какое соорудить на лице выражение. Статус жениха его вовсе не радовал.

Кстати, насчет Майорки, – решительно начал он, и тут в кафе вошел Покровский.

Когда Негодько увидел Покровского на подходе к «Бригантине», его чуть не хватил апоплексический удар.

Щас я этой куртизанке хреновой записку напишу! – пообещал он и принялся пыхтеть над блокнотом. – Пусть у нее мозги на место встанут! У нас тут бандит, понимаешь, нервничает, того гляди – уйдет, а она устроила дом свиданий!

Увидев Наташу в окружении целой компании мужчин, Покровский удивился и даже пару секунд помедлил на пороге, но потом преодолел сомнения и двинулся к столику.

Андрей Алексеевич! – первым выдал свою растерянность Козлов. – Я вот... как договаривались...

Хорошо-хорошо, – едва заметно поморщился тот. – Просто я ехал мимо и решил сам подбросить Наталью домой, в Березкино. Доедай, что ты там ешь, и можешь быть свободен, спасибо тебе.

Ой, Андрей Алексеевич, ну что вы! – Наташа мгновенно растаяла, как сахарная глазурь на горячей булке.

– Куда это – домой? В какое такое Березкино? – неожиданно грозным голосом спросил Калашников. – У нее пока что один дом – наш.

– Не говори ерунды! – рассердилась Наташа, и в этот момент официантка подала ей сложенный вдвое лист, громко сообщив:

– А вам записка!

– От кого это? – удивилась Наташа, но девушка уже бросилась к новому клиенту и вопроса не услышала.

Наташа развернула записку и увидела, что в ней грозными корявыми буквами нацарапано: «Вы что, дура?! В.Л.Н.».

– Что это такое? – изумленно спросила Наташа, отставив записку подальше от глаз, словно сомневалась в том, что они ее не обманули. – Кто это такой – В.Л.Н.? Что это может быть за сокращение?

– Владимир Ленин, – подсказал Шевердинский.

Калашников фыркнул и с неподражаемой горькой иронией в голосе спросил у Наташи:

– И за него ты собираешься замуж?

Покровский, который как раз достал сигарету и сделал первую затяжку, проглотил дым и задушенным голосом переспросил:

– Вы выходите замуж?

– Это шутка, – поспешно сказала Наташа.

Калашников наклонился вперед, задавил окурок пальцами и заявил:

– Я шутить не умею. – И исподлобья посмотрел на Покровского.

– Я уже заметил, – пробормотал тот.

– А вы что, тоже? – с любопытством спросил у него Сева.

– Что – тоже? – не понял Покровский.

– Тоже влюблены в Наталью?

Наташа громко сглотнула, а Валера Козлов, который в этот момент потянулся за сахаром, от неловкости уронил дозатор.

– Любить иных, – неопределенно ответил Покровский, – тяжелый крест.

Тем временем оперативники размышляли, как удалить мужчин из-за столика.

– Девица должна остаться одна! – заявил Негодько, и в этот миг возле кафе «Бригантина» появился костлявый мужчина в очках-хамелеонах. Вихляющей походкой он проследовал мимо бритого, который подался вперед, и негромко сказал ему:

– Додик, она твоя.

Оперативники немедленно «срисовали» новый персонаж драмы. Впрочем, он был им известен и тоже находился под наблюдением.

– Додик уселся за столик в углу, – сообщил лейтенант. – Наша подопечная не знает его в лицо. Вероятно, именно ему поручили работу.

– Немедленно нужно убрать оттуда всех мужиков! – завопил Негодько. – Давайте, думайте – что мы можем с ними сделать?

– Арестовать, – немедленно предложил кто-то.

– Отозвать всех по одному под благовидными предлогами, – сказал лейтенант.

– Точно! – обрадовался Негодько. – К Покровскому, допустим, подойдут и скажут, что его машина неправильно припаркована, он выйдет на улицу, и тут мы его придержим.

Шевердинского можно поймать на девушку. Пусть наша Таня исхитрится и хотя бы ненадолго займет его разговором. Может быть, ей удастся переманить его за свой столик. Ну, знаете, как это бывает? Что делать с мальчишкой, я пока не решил, а вот этого, здорового, надо подозвать к телефону. Он подойдет, и мы его быстренько обработаем.

А как его позвать к телефону, когда мы не знаем его фамилии! – заметил лейтенант.

Тогда мы позовем к телефону Покровского, а этот пусть отгоняет машину.

Но он без машины!

Чтоб он сдох, проклятый.

Придумал! – сказал Негодько. – Сейчас я быстренько узнаю телефон газеты «Наш район» и спрошу у Пети Шемякина. Он друг нашей девицы, он должен знать.

Петя Шемякин долго спрашивал и переспрашивал, кто и зачем ему звонит, потом промямлил:

Не помню я, как его фамилия. Точно знаю, что она образована от названия какого-то оружия. Что-то вроде Парабеллумова, только попроще.

Наганов? – с надеждой спросил Негодько. – Или, может, Автоматов?

Пистолетов, – подсказал лейтенант.

Нет, не то, не то, – пробормотал Шемякин и принялся перебирать: – Винчестеров? Винчестерский? Кольтов? Что-то такое обычное, не слишком бросающееся в глаза. Оружейников? – спросил он сам себя. – Прямо «Лошадиная фамилия»!

– Ты же сказал – оружейная! – заорал Негодько. – Совсем спятил?

– Спокойно, – испугался Петя его воплей. – Это я просто Чехова вспомнил. Там тоже над одной фамилией думали. Только над лошадиной.

– Боеприпасский, – родил лейтенант. – Обрезкин.

Это не оружейная, а какая-то помоечная фамилия, – отмахнулся Негодько. – Может, Пулькин? Или Стволов?

Не помню! – заныл Шемякин на том конце провода. – Пристрелите, не помню!

Стреляев, – немедленно предположил лейтенант.

Кончилось все тем, что к столику, за которым шла оживленная беседа, подошел странный тип в рубашке с закатанными рукавами и татуировкой на пальцах и спросил, наклонившись к интересующему его объекту:

Слышь, кореш! Мы с тобой, кажись, в одной школе учились. Ты ведь Петров?

Да нет, я Калашников, – ни о чем не подозревая, ответил тот.

Ах ты боже мой! – воскликнул тип, хлопнул себя ладонями по ляжкам и счастливо засмеялся. – Калашников! Едрит твою налево! Калашников! Со смеху помрешь. Калашников!

Когда он ушел, Калашников вздохнул и пробормотал:

Дураков – что грязи...

Тем временем Додик заказал себе сложный коктейль и высасывал его через трубочку, задумчиво разглядывая свою будущую жертву. Потом он встал, потянулся и решил прогуляться к витрине с расставленными на ней блюдами. И тут к оперативникам пришла сенсационная информация: при передаче выкупа основная часть бандитской группировки была задержана, а заложница освобождена. Им дали команду взять бритого и Додика. Надобность во временном сотрудничестве с ними отпала, поэтому дожидаться, пока они нападут на Наташу, не имело смысла.

Операцию захвата провели быстро и грамотно. Когда Додика, аккуратно, под ручки вывели на улицу, Негодько возвратился в кафе и отсалютовал Наташе.

– Все, девушка, – сказал он, подойдя к столику. – Гуляй себе спокойно. Поняла? Все взяты, дело закрывается.

– Господи! – воскликнула Наташа и вскочила на ноги. – Просто не верится!

Закрыла глаза и засмеялась. Все сидевшие за столом мужчины наблюдали за этой сценой с огромным недоумением.

– Валентин Львович, а вы вели оперативную съемку? – поинтересовалась Наташа, продолжая улыбаться.

Негодько немедленно насторожился и спросил:

– А в чем дело-то?

– Дело в том, – ответила Наташа, – что вот этот человек задумал меня убить и только что отравил мой кофе.