Витязь в овечьей шкуре - Куликова Галина Михайловна - Страница 21

– Ой, умираю, – хохотнул Федор. – Серохвостова!

– Но паспорт у нее был на имя Кушаковой, – дополнил свое сообщение хозяин дома. – А фотография в паспорте была поддельная.

– Уверяю вас, – сказала багровая Наташа, – я живу под одной фамилией.

– Ну так это ж я вам посоветовал! – обрадовался Покровский.

– Не понимаю, о чем вы говорите...

– Не отпирайтесь, это были вы! Рассказывали мне, как дошли до такой жизни. Что не можете жить без дорогого шампанского, поэтому продаетесь кому ни попадя и вас подают к столу, как форель...

– Папа, – звонко сказала Марина, поднимаясь и бросая салфетку в тарелку. – На столе закончилась пепси-кола! Пойдем, ты поможешь мне донести бутылки.

– Так я донесу! – вскинулся калифорниец Костя, но Лина схватила его за рукав и силой усадила на место.

– Не надо, – сладко улыбнулась она. – Ты гость, тебе не положено напрягаться.

Марина потащила отца на кухню и закрыла за собой дверь. Прошло довольно много времени, а их все не было и не было. Народ окончательно развезло, откуда-то вынырнула гитара, и физики нестройно затянули: «Как здо-орово, что все мы здесь сего-одня собрали-ись...» Стив Гудмэн, который до поездки в Россию вел здоровый образ жизни, только успевал вертеть головой по сторонам. Наконец, Лина сжалилась и взяла его под свое покровительство, потому что калифорниец Костя плохо выполнял свои обязанности сопровождающего и совершенно ничего для Гудмэна не переводил.

– О, так вы владеете английским! – восхитился гость, прекращая жевать и целиком переключаясь на свою очаровательную соседку.

– Ой, да чем я только не владею, – пробормотала та.

Неизвестно, кто первым закурил, но вокруг внезапно защелкали зажигалки, и дым струйками потянулся к потолку. Кто-то отправился освежиться, кто-то захотел выглянуть на улицу, и компания в мгновение ока рассыпалась на мелкие составляющие.

Наташе вовсе не светило дожидаться, пока хозяин дома, которого наверняка как следует отчихвостили, появится в поле ее зрения. Надо же – он ее вспомнил! Это все Вадим со своими идиотскими стихами. И как теперь она будет объясняться? Женщина легкого поведения устроилась на все лето разбирать архив академика Покровского! Без оказания сопутствующих услуг. Смешнее не придумаешь. Может быть, сказать, что в гостинице была ее сестра-близнец Фекла Серохвостова? Да нет, номер не пройдет. Он же не полный кретин – проспится и выведет ее на чистую воду.

Она прошмыгнула в кабинет, смежный с библиотекой, и включила компьютер. Выпитый бокал красного вина не помешает ей немного поработать. Действительно, что там сидеть, как дурочке, и ждать приговора? Наташа вздохнула. Не может быть, чтобы завтра он ее вытурил. Или может?

Принявшись за работу, она на некоторое время позабыла обо всем и очнулась, только услышав голоса. Кто-то разговаривал в библиотеке на повышенных тонах – мужчина и женщина. Она осторожно отодвинула стул и на цыпочках подкралась к двери. Оказывается, дверь закрылась неплотно, и в тонюсенькую щелочку можно было увидеть Лину и Стаса. Они стояли друг напротив друга и с удовольствием ссорились. Стас засунул руки в карманы, а Лина держала сигарету и пепельницу.

– Еще скажи, что это я ее убил! – прошипел Стас и сощурил глаза.

– Ты мог! – воскликнула Лина, дернув плечом. – Что тебе мешало поехать за ней, догнать среди леса, посигналить и напоить отравленным кофе? Где ты был той ночью?

– Ну, ты даешь! – опешил Стас, и его усы задрались вверх от крайнего возмущения. – Если бы ты устроила мне сцену ревности, я бы понял, но заподозрить меня в убийстве...

– Кто-то же ее убил.

– Но почему именно я?!

– Прежде чем стать моим любовником, ты принадлежал ей.

– Сто лет назад, Лина!

– Ну да, конечно! – она щелчком сбила с сигареты пепел. – Если бы сто лет назад, Покровский с Алисой не развелся бы.

«Вот это новость! – оторопела Наташа. – Выходит – что? Лина изменяет своему мужу со Стасом. Этому прохвосту жены одного лучшего друга показалось мало, он позарился на жену второго лучшего друга! Интересно, если Покровский действительно развелся с Алисой, узнав об этом, то почему Стас сегодня сидит за его столом и ест его хлеб?»

– А теперь ты клеешься к девчонке! – продолжала наступать Лина. – Учти, если Андрей хотя бы краем уха услышит, что ты говоришь ей наедине, он сделает из тебя ковровое покрытие «Бюзе Шардо» с металлическим отливом.

– Да что ты выдумываешь?! – Кажется, Стас испугался, потому что его горделивая осанка внезапно сломалась, как будто он в один присест размяк от страха. – Она сама ко мне лезет, и ничего особенного я ей не говорил. Это же все так, шуточки!

– От твоих шуточек, Стас, этот дом сотрясают неприятности.

Лина затушила сигарету, Стас взял у нее из рук пепельницу, не глядя, нашарил рукой стол и поставил ее. Сам же, неотрывно глядя в глаза Лины, сказал низким голосом:

– Пойдем в кабинет.

«Кажется, кабинет – это то, где я нахожусь! – ахнула про себя Наташа. – Сейчас они меня здесь застукают. Куда деваться, где спрятаться?» Прятаться оказалось решительно некуда. Кроме книжных стеллажей, здесь был только придвинутый к стене письменный стол и компьютерный стул. В окно, распахнутое настежь, сбежать было невозможно. Во-первых, до половины его закрывала декоративная решеточка, а на подоконнике густо стояли горшки и вазы. У нее не хватит времени снять всю эту роскошь, вскарабкаться туда и перелезть через решетку.

«Может быть, стянуть вниз легкую занавеску и замотаться в нее? – подумала Наташа и метнулась к окну. – Нет, она слишком прозрачная, просто глупая какая-то занавеска. Тогда, возможно, удастся втиснуться в нижнее отделение стеллажа? – Она побежала к стеллажу, издали примерившись к предполагаемому убежищу. – Нет, не влезу. Какой ужас! А что, если завалить вон ту гору папок с архивом академика и зарыться в них?»

Наташа бросилась к папкам и уже протянула было руки к драгоценному архиву, который, кстати сказать, призвана была разбирать, а не путать, когда прямо над ней прозвучал голос ее работодателя:

– Что это вы такое делаете, а?

Она круто развернулась и увидела Покровского, который стоял во дворе, с той стороны открытого окна, и таращился на нее.

– Что? – глупо переспросила она, не понимая, отчего не заходят Лина и Стас.

– Вы бегаете по комнате туда-сюда, словно у вас башню снесло.

– Я... – протянула Наташа, не зная, что соврать. – Я действительно бегаю. Бег по комнате – это новый прием, разработанный мастерами спорта для похудания.

– Какими мастерами спорта?

– Ну... Какими-какими? Курниковой с этим... С Иглесиасом. Женщинам, сидящим за компьютером целый день, необходимо каким-то образом нагружать мышцы ног. – Она некоторое время молчала, после чего добавила: – А что?

– Ничего, – ответил Покровский, с волос которого стекала вода. Вероятно, он только что стоял под холодным душем, потому что взор его был ясен и тверд. – Я искал вас, чтобы извиниться.

– Ну, извиняйтесь, – помягчела она.

– Извините.

Повисло молчание, и стало слышно, как гости хором поют: «Зачем вы ботик потопили? На нем был старый патефо-он. Портрет Эдиты Пьехи в профиль и курительный салон».

– Извиняю, – наконец сказала Наташа. – Но вы меня очень сильно расстроили.

– Знаю, – сквозь зубы сказал Покровский.

Вероятно, извинение и так далось ему нелегко, а тут еще приходится выслушивать комментарии.

– Я не виновата, что похожа на какую-то там Серохвостову! – воодушевилась Наташа, понимая, что в комнату никто уже не зайдет. Вероятно, любовники убрались в какое-то более подходящее место.

– Ну ладно, перестаньте! – Покровский неожиданно рассердился. – Я извинился за то, что назвал вас вслух продажной женщиной. Но то, что вы Серохвостова тире Смирнова тире Кушакова, я знаю точно. Тогда, в баре, я вовсе не был пьян и все отлично помню. Имея в виду ваши трудности с паспортами, я полагаю, что голову вы побрили в целях конспирации?