Боль милосердия (СИ) - "Фриза" - Страница 33

— Я.

В фильмах и книгах так отвечали часто. Но мне, приезжей из области, всю жизнь прожившей в одиночестве, "я" не говорило ровным счетом ничего. Жулики что ли?

— Кто?

— Дима.

От очередного толчка Чары, я больно ударилась коленкой.

— Какой Дима? Вы к кому?

— К Кире Геннадьевне Рождественской. Открывай, сердоболья.

Вот чёрт. Я дёрнула засов и два замка. На пороге в чёрной кофте и джинсах, поправляя кепку, стоял городской. Личность гостя я определила по дорогостоящим ковбойским ботинкам и висящему на шее кокосу. Давно не виделись!

— Ты что тут забыл? Половина двенадцатого, — я была слишком ошарашена, чтобы выражать ненависть.

— Так родина приказала, — он хотел было шагнуть внутрь, но я загородила дорогу, — Привет, Никитышна! Не померла тут с голоду?

Догша пролезла у меня между ног и бросилась на гостя. Мужик схватил её за бок одной рукой:

— Тише, Никитышна, опять ты…

Собака повозила у него на груди лапами и спрыгнула обратно, виляя хвостом.

— Никитышна? — растерялась. — Впрочем, мне все равно. Уходи. Чара, Домой.

Догша сделала круг вокруг мужика и побежала в зал. Городской остался стоять в полуметре от двери, тем самым не давая мне её закрыть.

— Глухой? Вали отсюда.

— Кира…

— Что тебе надо? — подняла брови. — Ну, что, скажи? Твои записки у меня уже когнитивный диссонанс вызывают, не говоря уже о передозе сахара в организме. Надеюсь, сегодня была последняя? Не знаю, что ты здесь забыл, но иди обратно. Я сделаю вид, что ничего…

— Кира, — перебил, протягивая руку. — Впусти.

Я уставилась на него как на сумасшедшего и начала закрывать дверь, надеясь, что он отойдет сам, но в критический момент городскому удалось просунуть руку:

— Кира. Я всю ночь буду здесь.

— Ну и будь.

Закрыв дверь, я пошла на кухню, делать мятный чай. Какого чёрта ему понадобилось здесь ночью? Со всеми этими записками и наркоманками, я уже не знала, как воспринимать этого зажиточного шута. И какая Никитышна?

Проходя обратно через коридор, я заметила странное пятно на косяке внутренней двери. Какая-то тёмная краска. Удивительно, вроде ремонт я проводить не собиралась.

Вернувшись с тряпкой, я неожиданно удивилась собственной тупости.

— Ёклм и тридцать индейцев! — открывая дверь, я сильно ударила, успевшего расположиться городского, по спине. — Тебе что опять морду набили?!

Мужик уставился на меня снизу вверх, прижимая одну руку к груди. Он негодования я даже заскрипела зубами:

— Ну, что расположился? Солнце, море, ночной загар? Вставай давай.

Вздернув городского за кофту, я втолкала его в коридор и закрыла за нами дверь:

— Разувайся.

Мужик молча огляделся, будто за стенами мог поджидать отряд спецназа.

— Капает на линолеум, двигай. В зале клеенка.

Услышав точную команду, юрист избавился от ботинок и юркнул в комнату. У него сильно кровоточила рука — требовались экстренные меры. Вернувшись, я застала "утопающего" сидящим на клеенке. Он внимательно следил за… шкафом.

— Обопрись о диван.

— А…

— Руку выше уровня сердца, согни колено. Кофту отрежу, ну.

Юрист послушно принял позицию. Не снял кепку — значит, не планировал надолго оставаться? Как замечательно.

Вспоров черный рукав наверняка дорого элемента гардероба, я отвернула концы и узрела довольно глубокий порез с неровными краями. Такой легко можно было сделать специальным ножом или куском стекла.

— Сколько времени прошло?

— Это важно?

Я хмыкнула:

— Если после трёх часов кровь не остановилась, а она не остановилась, лучше в больницу на швы.

Городской пожевал губу. Идиотская кепка, ничего не видно из-за света люстры.

— Полчаса где-то.

— Правда что ли?

Он медленно кивнул.

— Где?

— Не скажу.

Шикарно.

Я придавила артерию пальцем, останавливая кровотечение и проработала рану перекисью. Сильное чувство дежавю. Удивительно, как я успела позабыть нюансы событий прошлого года. Тогда этот кадр лежал совсем беззащитным и ни на что не способным, не говоря уже об одежде. Кто бы подумал, что мы ещё встретимся?

— Не дёргайся.

Перекись шипела.

— И часто ты оказываешь людям медицинскую помощь? — поинтересовался.

— Не так часто, как могла бы.

Городской ничего не ответил.

Финальным этапом значилось наложение давящей повязки. Закончив, я пошла выкидывать отбросы производства и мыть руки.

Ну, все не так плохо. Даже очень хорошо! Помогла человеку. Кто знает, какая инфекция могла попасть и не истек бы городской кровью раньше, чем попал бы в больницу. Он конечно странный, но жить заслужил. Хотя бы потому, что его фирма помогла людям, покупавшим жилье в подставном поселке "Речной", с возвратом денежного и морального ущерба. Комбинат же, владеющий землями, неожиданно оказался на грани банкротства и закрыл один из цехов.

На часах половина третьего. Хотелось спать. Мысли путались. При нормальных условиях я бы давно улеглась — рабочий день никто не отменял.

Умыв лицо и почистив зубы, я вернулась в зал. Атмосфера для визита к Морфею была удачная — вместо люстры горел лишь телевизор. Обойдя клеенку со спящей Чарой, я уставилась на живой объект поверх покрывал. Одетый гость распластался на моей угловой тахте, лицом к стене. Я нависла над ним, пытаясь понять, успел ли он заснуть. Успел.

Ну, хоть кепку снял.

Глава 15

Будильник на холодильнике зазвенел в шесть.

Сбросив свернутое в несколько раз полотенце с лица, я присела на угловом диванчике и огляделась. Утренний свет проникал сквозь окно, было вполне светло, хоть и серовато. Щелкнув выключателем, я поставила чайник на плиту и ушла умываться. Жутко болела спина. Кухонный диван здесь не шел ни в какое сравнение с советским прототипом из Любинского, к которому я привыкла. С кожаной обивкой, он почти не хранил тепло, а не имея дополнительного одеяла я даже слегка замерзла. Была мысль укрыться клеенкой со стола, но в разгар ночи я удосужилась вспомнить, что на ней должна стоять тарелка с печеньем.

Выйдя из ванной, я бесшумно прошла в ещё темный зал. Надо было вывести Чару и как-то объяснить гостью, что мне надо на работу. К превеликому удивлению ни собаки, ни раненого городского нигде не было. Я дёрнула штору. Незаселенная тахта была пуста. Простыни холодные. Пришлось сделать большое усилие, чтобы не продолжать мысль. Пожевав губу, я понесла клеенку с грязными тарелками на кухню. Ну, чего-то такого и стоило ожидать, давая укрытие юристу из крутой конторы, которого то и дело избивали где-то в подворотнях и вывозили за город. Я проверила тайники с документами и деньгами. Все на месте.

Заварив чай, я уселась на табуретку, поджав ногу. У меня забрали собаку. Собаку, чёрт возьми! Зачем она ему понадобилась?

— Убью, — пробубнила, натягивая ботинки.

Внутренняя дверь неожиданно скрипнула и открылась. Радостная Чара понеслась в зал, а вошедший в коридор городской опустил мои ключи на тумбочку. Я уставилась на него как на вестника судьбы.

— Доброе утро, — сказал, поправляя кепку.

Я кивнула. На нем была все та же одежда — даже кофта с порванным рукавом. Он подождал, пока я закрою дверь и мы вместе вышли из-подъезда. У тротуара пикнул вишневый внедорожник.

— Садись, — сказал.

— Ещё чего, — взяла курс налево. — Повязку не снимай пока, инфекция попасть может. Удачи.

Выходя за дом, я буквально физически ощущала на себе чужой взгляд. Добравшись до перехода, я мотнула головой, прогоняя мысли. Не мои проблемы.

Вишневое авто вырулило на проспект и понеслось в сторону набережной. Уж этот точно доберется до места быстрее, чем я.

— И это… и это тоже, — начальник заваливал меня уже двадцать минут.

— Мне придется работать дома, — заметила.

— Да, но оплата будет соответствующая. Выручай, девчонки не справляются.