Морф - Клименко Анна - Страница 50

И я действительно отправилась в свою комнату. И в самом деле просидела с пяльцами до заката. Из своего окна я видела, как Гверфин в одиночестве бродил по своей любимой стене, и я знала, что он меня ждет — но продолжала упрямо торчать за столом, то зло втыкая иголку в канву, то листая пожелтевшие страницы учебников. Потом он ушел, солнце село. И тогда я, поеживаясь от привычного уже холода, отправилась на прогулку. Естественно, к яме. Но сперва пришлось завернуть в кладовую и добыть там моток веревки.

С отбытием Арниса Штойца все работы по строительству новой беседки были остановлены, рядом с котлованом не топталось ни одного зомби. Одним концом веревки я обвязала корявый ствол ближайшей яблони, другой сбросила вниз и, упираясь ногами в отвесные стены ямы, спустилась на дно. Прекрасно. Таинственная дверь оказалась рядом, вокруг — ни души. Гверфин наверняка дрыхнет и видит цветные сны.

Я склонилась к замочной скважине.

— Эй. Э-эй. Есть кто живой?

Где-то далеко закричала выпь, я вздрогнула. Потом приблизила ухо к двери. Замочная скважина выглядела как прокол в тканых сумерках, ведущий в извечное царство мрака. Внезапно стало страшно, словно сейчас… да, именно сейчас я собиралась переступить некий порог, после которого уже нельзя повернуть назад.

А может быть, мне все примерещилось? И, может быть, по замку Штойца в самом деле бродит неприкаянный призрак? И, наконец, Гверфин Штойц не сказал мне ни слова неправды?!!

— Эй, — тихо позвала я, уже скорее для очистки совести.

Тишина. Это, наверное, даже хорошо, что никого там нет на самом деле. Ха! Тебе все послышалось, Ирбис Валле. А за дверью на самом деле слепая кишка давно забытых подземелий, и никого там не было вот уже несколько сотен лет.

Но судьба была бы слишком милосердна ко мне, будь это так на самом деле. Сквозь замочную скважину донеслось едва различимое бормотание на неизвестном мне языке. Оно все приближалось и приближалось к двери, потом кто-то заскребся, как будто крыса под полом.

— Ami’deletharn?

Вмиг покрывшись ледяным потом, я вдохнула поглубже.

— Я не понимаю вас. Кто вы?

По ту сторону воцарилось молчание, а затем все тот же хриплый голос проговорил, коверкая слова:

— Йа… ист эльвен. Кто йесть вы?

Я задрожала. Происходящее казалось бредом умалишенного. Ну зачем, зачем некроманту Арнису Штойцу держать в подземелье эльфа?!! Кто он такой на самом деле, этот Штойц? Чем занимается? И — во имя Хайо — зачем ему эльф?..

— Меня зовут Ирбис, — растерянно пробормотала я, — скажите, почему вы там? Вас заточил некромант?

Неведомый эльф по ту сторону двери некоторое время молчал, видимо, раздумывая над моим вопросом, потом шумно вздохнул и сказал:

— Да. Йа есть пленник. Йа… он делает… эксперименты. Йа есть… материал… для эксперимента.

— Вот козел, — прошептала я в сердцах, — и давно вы здесь?

— Не знаю, — прохрипел эльф, — но как… вы есть здесь, леди? Вы есть пленник как йа?

— Я нашла эту дверь случайно, — честно призналась я, — здесь двор замка.

— Помогите мне. Умоляю. Не могу больше… терпеть…

Ну вот, Ирбис Валле. Это, конечно, замечательно — найти узника, над которым зловещий Арнис Штойц проводит опыты. Но что делать теперь? Узник — оно и понятно — хочет удрать. И ведь он совершенно прав, нечего сидеть в подземелье неведомо сколько месяцев или даже лет. Но как ты, Ирбис, можешь ему помочь, если дверь закрыта на замок?

— Я… не знаю, как вам помочь.

— Откройте дверь, — зашептал узник, — мои мучения столь велики, что их нельзя описать словами. Каждый вечер, когда онприходит, я умираю, но чародей не дает мне отправиться к предкам, и каждый раз возвращает меня в это проклятое тело, от которого я бы хотел освободиться. Если только в вас есть милосердие, помогите мне… или помогите умереть.

Вдруг он умолк. Воцарилась страшная, гнетущая тишина, я чувствовала всем телом, как по ту сторону дубовой двери гибнет прекрасное и живое существо.

— Эй, — выдохнула я, — вы еще там?

— Да, леди, — задумчиво проговорил эльф, который, начав говорить на языке людей, говорил все лучше и лучше, — если вы освободите меня, то… клянусь Криптой, я отведу вас к своим соплеменникам, и они вернут вам то, в чем вы нуждаетесь.

Ох. Неужели он чувствовал эточерез разделяющую нас дверь?

— И что… они вернут мне? — я внезапно охрипла. Наверное, от предвкушения близкого счастья.

— Жизнь, — ответил он, — только помогите мне.

Я с силой провела пальцами по лицу. Охр. Что же делать-то? Что?!!

— Не знаю… я подумаю, как вам помочь, — пробормотала я, — некромант уехал из замка. Может быть, я что-то смогу сделать… Но… вы в самом деле отведете меня в Великий лес?

— Клятва эльфа нерушима, леди, — прошелестел узник.

***

Как, оказывается, все просто. Мне не нужно было зубрить магические формулы и проводить годы, зарывшись в пыльные книги или согнувшись над пяльцами. Освободи узника, Ирбис Валле, и он сделает все, чтобы жизнь вернулась в твое тело. Наверное, он какой-нибудь знатный эльф, если дает такие обещания. И скорее всего как две капли воды похож на Хаэлли: зелень в глазах, светлые, почти белые волосы, гладкая кожа. Нечеловечески правильные черты лица. А господин некромант, оказывается, тот еще красавчик! А на вид и не скажешь, что отпетый мерзавец… И Гверфин тоже фрукт еще тот, достойная смена папочке подрастает. Как же обманчива внешность: ведь, глядя на Штойца, никогда и в голову не придет, что он… вот такой.

Рассвет незаметно прокрался в мою спальню, разочарованно скользнул по застланной постели, заставил искриться бусины, рассыпанные по столу. Я не ложилась сегодня, всю ночь занималась поисками решения непростой задачки под названием «вызволи эльфа из темницы». К утру решение пришло как бы само собой, и я тут же занялась его воплощением в жизнь. Вся беда в том, что частью моего гениального плана был Гверфин, и от этого мне становилась как-то гадостно и мерзко на душе. Я старательно давила нежную поросль угрызений совести: в конце концов, Гверфин ясно дал понять, что заодно со своим папочкой-извергом. А мне, охр возьми, вовсе не нравилось, что эльфа, создание света, подвергали чудовищным пыткам. Правильным будет освободить его.

…В дверь деликатно постучали.

— Ирбис? Ирбис, ты там?

— Да, там, там, — проворчала я, — милости прошу.

На пороге, как и следовало ожидать, неуверенно топтался Гверфин. Чистенький, аккуратненький, в то время как в подземелье заперт ни в чем не повинный эльф. От этой мысли захотелось основательно начистить юнцу физиономию — в соответствии со всеми уложениями боевых магов.

— Ты не спустилась к завтраку, — осторожно сказал Гверфин, блестя глазами — с тобой все в порядке?

Я опустила на стол вышивание, повернулась к нему и сухо ответила:

— В порядке. Все просто отлично. Мне тут… э-э-э, мысль одна интересная в голову пришла, тороплюсь ее закончить, чтобы не забыть.

— А-а, — протянул паренек, — может быть, на воздух выйдешь? Какая-то ты совсем синяя с утра.

— Ну, что поделаешь, умертвие все-таки, — съязвила я, — думала, что ты уже привык. Если не жалко, пусть мне еды принесут сюда, а?

— Конечно, принесут, — Гверфин закивал и исчез, аккуратно притворив за собой дверь.

А я все шила. И шила. И шила.

Я должна была закончить начатое к вечеру. Потому что Арнис Штойц мог вернуться и помешать, потому что мне надоело ходить недоделанной мертвечиной. Хайо, мне еще никогда не хотелось жить так, как сейчас! Раньше была тоска по невозвратно утерянному, а теперь, когда сверкнул солнечный зайчик надежды, я только и мечтала о том, как войду в Великий лес в компании освобожденного эльфа, и как меня подведут к их… как там ее… Крипте, что ли? А потом мое сердце забьется вновь, и я стану живой, настоящей Ирбис Валле. Я даже простила свою ледяную семейку. Охр возьми, когда я стану живой, то обязательно поеду в Изброн, и мне снова откроет Мырька… Я взбегу по лестнице, ворвусь в кабинет к отцу, а потом… расцелую его, и просто буду счастливой, даже если он и отчитает меня за неподобающее для магов холода поведение.