Отныне и вовеки - Фристоун Шарон - Страница 23

В смущении Лив закрыла глаза и притворилась спящей. Однако напряжение прошедшего дня и бессонные ночи оказали свое действие, и она действительно заснула.

— Лив, — ворвался в ее сны тихий мужской голос.

— Да? — Лив со вздохом открыла глаза, еще затуманенные сном, и невольно вздрогнула.

Мартин наклонился совсем близко, черты его лица были словно высечены из камня, и в глубине глаз сверкало нечто первобытное и свирепое. Ресницы Лив опустились, прикрывая глаза. Ей вовсе не хотелось выдавать своих чувств.

— Мы приехали, — произнес он и, протянув руку, отстегнул ремень безопасности.

От его близости Лив пронзила такая волна желания, что она невольно подняла руку к его лицу. Однако, вовремя спохватившись, провела рукой по волосам, надеясь, что жест получился у нее достаточно небрежным.

— Вижу.

Рядом с машиной появился мужчина, которого она еще не видела, и открыл дверь. Лив вышла, и Мартин представил ей незнакомца.

— Лив, это Мануэль, мой дворецкий.

— А как же Родригу? — удивилась Лив.

— Родригу и Фернанда постоянно ухаживают за дедом и сопровождают его, куда бы он ни отправился. А Мануэль присматривает за этим домом. Когда ты приехала в первый раз, он был в отпуске.

Следуя на шаг позади Мартина, которому предшествовал Мануэль, несший чемодан Лив, она испытывала неистребимое желание захихикать, ибо эта маленькая процессия, важно шагавшая по мозаичному полу холла, напомнила ей комикс про трех египтян. Лив изо всех сил закусила губу, едва удерживаясь от смеха. Такая официальность в день свадьбы казалась ей совершенно нелепой.

— Тебя что-то рассмешило? — Мартин внезапно остановился и, взяв Лив под руку, развернул лицом к себе. Его прикосновение обожгло ее как огнем, и веселость как рукой сняло.

— Нет, ничего, — вздохнула она. И впрямь, что может быть смешного в браке без любви? — Но я не отказалась бы выпить. — Для Лив, которая почти не пила спиртного, это было просто сенсационное заявление, ясно говорившее о том, в каком она находится напряжении.

Мартин задумчиво поднял брови и вгляделся в ее лицо.

— Мне бы тоже не помешало, — согласился он. — Мануэль приготовил нам в гостиной холодный ужин, там же охлаждается шампанское. Устроит тебя?

Ужин был светским и сдержанным. Лив с трудом протолкнула в себя несколько кусочков холодного мяса, даже не чувствуя, что именно ест. Шампанского она тоже выпила всего несколько глотков — ей хотелось сохранить ясную голову. Напряжение в комнате выросло настолько, что, казалось, даже воздух завибрировал.

Они обменивались ничего не значащими замечаниями. Свадьба прошла прекрасно. Мэри Энн выглядела великолепно. Погода была чудесная. Лив старалась поддерживать светскую беседу, но ответы Мартина становились все более односложными. Ему явно было не до светской болтовни. В конце концов он замкнулся в угрюмом молчании, и это окончательно добило Лив. Оттолкнув стул, она поднялась.

— Ты куда? — Карие глаза сузились и в течение нескольких долгих секунд пристально смотрели на Лив.

— С меня достаточно. — Она имела в виду не только еду. Судя по всему, для Мартина дело было сделано: свадьба позади и говорить больше не о чем. — Думаю, мне пора разложить вещи. День был долгим, и я очень устала.

— Как хочешь, — равнодушно произнес Мартин. — Мануэль поместил тебя в твою прежнюю комнату.

Вот так — яснее некуда, разве что в брачном контракте не записано. На этом их отношения кончаются.

— Спокойной ночи, — так же равнодушно сказала Лив и вышла из комнаты.

Мартин не сделал попытки ее остановить.

Примерно через полчаса, приняв душ и натянув атласную с кружевами ночную рубашку — единственную, которую ей удалось обнаружить в чемодане, который собирала Кэрол, — Лив забралась в постель. Вот так проходит первая брачная ночь, мрачно подумала она. И откуда у нее такое чувство, словно ее бросили? Лежа на спине, Лив следила за лучами лунного света, медленно скользившими по потолку. Было слишком жарко, чтобы накрываться, но по привычке Лив натянула на себя простыню и закрыла глаза.

Вскоре она уже плавала в каком-то тумане, наполовину во сне, наполовину наяву. Легкое, как дымка, прикосновение теплых губ к ее губам, восхитительное чувство защищенности в крепких мужских объятиях… Лив блаженно вздохнула и, прильнув к жаркому телу, потянулась к загадочным губам. В полудреме она открыла глаза, но ничего не увидела в полной темноте. Ей снился сон. Подняв руки, она протянула их, чтобы обнять призрачного возлюбленного, пальцы ее обвились вокруг сильной шеи, стали гладить тонкий шелк… Лив замерла.

Глаза ее привыкли к темноте, и она вдруг поняла, что силуэт, который она обнимала, вовсе не был призрачным.

— Мартин…

— Кто же еще, моя прелестная Лив? — Огонь, светившийся в его глазах, говорил сам за себя. Как и напряжение, исходившее от его тела, нависшего над Лив.

Руки, тянувшиеся, чтобы обнять его, теперь инстинктивно отталкивали его. Кожа Мартина пылала огнем, который распространился и по телу Лив. С поразительной легкостью он поймал ее руки и пригвоздил ее своим телом к постели.

— Что ты делаешь? — попыталась возмутиться Лив, но даже для ее ушей собственный голос прозвучал неубедительно. Ибо в кромешной тьме, ощущая тяжесть его тела, его запах, она снова подпала под его чары, как много лет назад.

Ответом ей был приглушенный смех и прильнувшие к ее губам теплые губы.

Лив пыталась, изо всех сил пыталась сопротивляться. Она открыла было рот, чтобы запротестовать, но Мартин тут же воспользовался столь опрометчиво предложенной возможностью, и его язык принялся терзать ее рот сладостной мукой. Лив ощутила тяжелые удары его сердца, его возбужденную плоть на своем бедре и совсем лишилась воли. Его прикосновения вызвали в ней ответный огонь, и ее язык сам скользнул ему навстречу, отвечая на его страстный поцелуй.

Наконец Мартин оторвался от ее рта, его губы заскользили вдоль шеи, а рука провела по атласу ночной рубашки и накрыла ее грудь сквозь ткань.

Сосок стал стремительно набухать. Лив глухо застонала, когда Мартин стал перекатывать второй сосок между большим и указательным пальцем.

— Лив, — прошептал он, поднимая голову и глядя ей в лицо сверкающими глазами. — Так и должно быть в первую ночь. — И ловким движением стащил с нее ночную рубашку. Бретельки подались, стоило ему потянуть за них.

Сердце Лив выбивало бешеную дробь, отдаваясь в ушах, и она мысленно прокляла темноту, не дававшую ей как следует разглядеть его великолепное тело, хотя разум по-прежнему подсказывал, что пора это прекратить.

— Господи, как же я мечтал об этом, — глухо прошептал Мартин, щекоча дыханием ее шею. Его чувственные губы снова слились с губами Лив, а рука легко как перышко заскользила вниз по ее груди и остановилась на животе.

Лив охватила такая буря желания, что все на свете потеряло смысл. Ее язык жадно искал его язык, и, когда Мартин оторвался от ее губ, она почувствовала себя обделенной. Но он прильнул губами к ее груди и стал умело ласкать ее.

Все тело, казалось, было охвачено жаром, волны чувственности накатывали одна за другой. Рука Мартина скользнула ниже, ладонь легла на холмик, венчавший ее бедра, и длинные пальцы проникли внутрь.

Тело Лив невольно изогнулось ему навстречу, откликаясь на его ласку каждой клеточкой. Она откинула голову, бесстыдно купаясь в его самых смелых ласках, сжимая его руку, доставлявшую ей неземное наслаждение. Она вскрикнула, но его губы заглушили ее крик. Его ладонь стиснула ее ягодицы и приподняла ее, чтобы она могла встретить его мужское естество.

— Мартин! — крикнула она.

Мгновение он держал ее неподвижно, затем стал медленно двигаться, заполняя ее тело так же, как заполнял ее сердце и мысли. Жаркая пульсирующая боль все нарастала и нарастала, до тех пор пока Лив уже не могла ее терпеть, а потом ее захватил мощный ритм его движения, и она снова выкрикнула его имя, когда они вместе достигли вершины блаженства.