Серый маг - Джевага Сергей - Страница 66

Внутри палатка представляла собой длинную комнату. У стен ряды соломенных матрасов. Подле выхода столы и стеллажи с травами и необходимыми реагентами, жаровня, бочка с водой, ведра. На отдельной полке, занавешенной чистой проспиртованной тканью, хирургические инструменты. Вокруг идеальный порядок. Ни сора, ни грязи… Часть мест занята ранеными. Около десятка выздоравливающих, трое вчерашних — еще в плохом состоянии. А дальше два новеньких. У одного стрелой пробито бедро, у второго предплечье и грудина. Древки сломаны, но наконечники пока никто вытягивать не рискнул. И хорошо. Потому что сращивать развороченные раны удовольствия мало. А так — работы на полчаса.

Милдрит копалась у стеллажей, деловито кипятила целебный раствор. На парня глянула мельком, кивнула. Еще трое лекарей — две женщины и один старик — хлопотали рядом. Обливали спиртом повязки, готовили раненым еду. Худенькая и заморенная черноволосая девчушка, самая молодая из целителей, возилась с одним из пациентов. Укладывала подушку поудобнее, кормила с ложечки.

Когда Птиц впервые переступил порог лекарского шатра, был поражен тяжелым смрадом. Воняло гноем и мочой, кровью. Раненые лежали кто где, иногда чуть ли не вповалку. Немытые, буквально заросшие грязью. Многие «ходили» под себя. Да и целители трудились спустя рукава. Зачем? Кому определено судьбой выжить, выберутся. А остальных — закопать у ближайшего частокола, помянуть чаркой вина и забыть…

Ирн ругался со старыми лекарями до хрипоты, пытался доказать необходимость каждодневной уборки. Ведь умирают чаще не от самих ран, а от нагноений и лихорадки. В конце концов удалось переучить на новый лад. Потом последовали переоборудование шатра, грандиозная уборка. Парень соорудил подобие вентиляционных окошек, с боем отобрал у командования запасы крепкого деревенского самогона. Через неделю стал виден результат: и самые безнадежные пошли на поправку. А легкораненые благодаря заклятиям Птица и отварам Милдрит вставали на ноги в течение трех-четырех дней.

Сердце сжалось в болезненном спазме. Как будет после ухода? Кто станет лечить воинов? Почувствовав себя предателем, Птиц обернулся к новичкам и спросил в пустоту:

— Что с ними?

— Попали под обстрел имперцев, — проскрипел Бринн, старик-лекарь. — Говорят, стрелы посыпались прямо с неба. Кусты вокруг дозорной вышки просматривались на тысячу шагов, вокруг ни души. А побили семерых…

Целитель развел руками. Ирн хмуро кивнул, удивленно приподнял брови. Тысяча шагов? С неба? Бред. Вообще луки стреляют и на большие расстояния, но попасть практически невозможно. Мешают ветер, местность.

— Понятно, — проворчал послушник и положил мешок у входа. С неудовольствием осмотрел себя, поморщился. Других научил чистоте, а сам как свинья… или нет, все-таки вепрь, рыцарский пояс дает привилегии. Как снял перед рассветом балахон, так и не надел. Ладно, дело поправимое.

Посох отозвался на удивление быстро и мягко. Птиц шепнул заклятие, сложил пальцы в заковыристую фигуру. Кожу пощекотало, по одежде побежали зеленоватые искорки. Тело покрыла невидимая, но плотная пленка. Замечательно, можно работать.

Послушник осторожно обогнул пару коек. Склонился над воином, раненным в бедро. Милдрит, умница, заставила кого-то срезать одежду и промыть участок ноги. Но рана была паршивая. Края вспухшие и покрасневшие. Не разрезанные, а разодранные. Изнутри вяло текла густая и почти черная кровь, вокруг громадный кровоподтек. Явно повреждена кость. Придется повозиться.

— Больно? — спросил парень, посмотрев на воина.

Боец оказался не старый, но и не молодой. Лет тридцати пяти на вид. Лицо морщинистое и бледное: свернутый набок нос, одутловатые щеки, пышные усы. Держался хорошо. Не выл и не стонал, тихо и отрывисто пыхтел. Но становилось ясно, что страдает: лоб в мелких бисеринках пота, губы плотно сжаты.

— Терпимо, — прошипел воин. Наткнулся взглядом на рыцарский пояс. Напрягся, спросил с кривоватой ухмылкой: — Жить буду, сэр?..

— Да. Но недолго, — спокойно ответил Ирн. Заметил, как округлились глаза раненого, улыбнулся. — В аккурат до смерти. А уж сколько протянешь, зависит от тебя.

— Шутите?! — с облегчением выдохнул боец.

— Отнюдь, — философски заметил послушник. — Ладно, давай посмотрим… Будет еще больнее.

Воин судорожно сглотнул, кивнул. Птиц сосредоточился. Положил рядом посох, провел пальцами по древку. Шепнул пару простых заклятий, зачерпнул энергии из ядра и провел левой рукой над раной. Мир преобразился. Странные ощущения наполнили душу. Но заклинания помогли, расшифровали… Да, дело дрянь. Мало того, что наконечник похож на пилу, так его еще и вымазали в какой-то магической гадости. Яд медленно расползался по жилам, стремился к артерии. Если дойдет, превратит труп в своего рода бомбу замедленного действия. До чего додумались, ублюдки!

Еще заклятия, энергетические щупы, анестезирующий блок… Послушник сконцентрировался, захватил силовыми нитями заразу и потащил наружу. Но застонал и охнул, отшатнулся. Тварь! Вот те раз! Борется!..

Ирн обозлился, процедил: «Терпи!» Замкнул потоки, парой-тройкой стежков блокировал распространение яда. Поколебался и воззвал к Огню. В ушах загудело, кончики пальцев опалило. Раненый ратник бешено взвыл, выгнулся дугой, забился. Но загодя сотканные воздушные путы не дали вскочить, прижали к матрасу.

— Терпи! — почти зарычал парень. Сжал посох, усилил напор.

По спине побежали мурашки. На шею словно вылили ведро ледяной воды. Ирн обнаружил, что лежит на боку рядом с раненым. В солнечном сплетении пожар, в ушах многоголосый шепот. Каким-то образом рядом оказались остальные целители.

— Птиц! Что с тобой? — ахнула Милдрит. Но смешалась, запнулась. — Сэр… Птиц, вы в порядке?..

В глазах травницы вспыхнули теплые загадочные огоньки. Губы оказались в опасной близости, мягкие волосы пощекотали щеку. Образ холодной девы разбился, сквозь маску отчуждения пробилось нечто большее, чем дружеское участие. Послушник ощутил головокружение, сладкую щекотку в животе. Нехотя высвободился из объятий и глянул на пациента.

Воин лежал без сознания. По подбородку хлестала кровь — прокусил губу. Кожа серая, мышцы расслаблены. Но жив… очнется не скоро, такую боль вытерпеть дано не каждому. Истинное Зрение не врало, яд уничтожен. До последнего момента Ирн сомневался, сможет ли убить магическую заразу. Едкая дрянь, наделенная подобием разума. Хорошо, что не пытался применять лечебные заклятия, выжег сразу. Правда, боец будет выздоравливать очень долго.

— Я в порядке, — пробормотал послушник.

— Точно? — засомневалась травница.

— Да, — кивнул парень. Поспешно отвел взгляд от Милдрит, скрыл нервную дрожь. — Просто не рассчитал. Вы идите… я справлюсь.

Девушка поколебалась, нахмурилась и сделала знак остальным. Те неохотно отправились по местам, занялись работой. Послушник посчитал до трех и опять шепнул заклятие Истинного Зрения, проверил рану. Сосуды и мышцы оказались повреждены, задета кость. Но потери можно считать относительно небольшими. К тому же пламя уничтожило яд, растворило наконечник стрелы. Осталось немного… Ирн притронулся к обломку древка, осторожно потянул на себя. Из раны выбежала струйка крови, выстрелил тоненький смрадный дымок. Парень поморщился, отложил обугленную палку. Сосредоточился и принялся за обычную работу. Двумя-тремя заклятиями усилил регенерацию, восстановил сосуды. Заставил ткани вытолкнуть остатки сора и гноя, заблокировал боль. Отдышался и кивнул Милдрит — настал черед зелий и перевязки.

Второй боец выглядел получше. Первая стрела пробила мышцы руки и почти вышла с другой стороны. Удар второй смягчили панцирь, кольчуга и стеганый жилет. Да и вонзилась почти на излете, прошла между ребер, органов не задела. Но яд успел распространиться довольно далеко. Значит, придется попотеть…

Лишь через добрых полчаса послушник встал на ноги. Тяжело оперся на посох, перевел дыхание. В теле поселилась отвратительная слабость. Колени дрожали и грозили подогнуться. Борьба с колдовской заразой далась невероятно трудно. Яд словно почуял опасность, пытался сбежать. Проникал в капилляры, цеплялся за каждую мышцу и сухожилие. Приходилось сдерживать, ловить. Бить короткими импульсами-искрами.