Сад костей - Герритсен Тесс - Страница 38

— Простите, — пробормотала она.

— Вы каждый раз говорите это, но вопрос никак не решается. Чтобы больше никто не приходил.

— Да, сэр, — смиренно отозвалась она, ухода

— Надеюсь, вы все уладите с ним. Кем бы он ни был. «Кем бы он ни был».

Роза дрожала, сражаясь с пронизывающим ветром, который трепал ее юбки и холодил лицо. Этим студеным вечером на дворе не было даже собак, и Роза, последней покинувшая здание, брела по улице в одиночестве.

Наверняка это ужасный господин Пратт из Ночной стражи наводит обо мне справки, решила она. Пока ей удавалось избегать его, но Билли рассказывал, что тот по-прежнему разыскивает ее по всему городу, а все из-за того, что она осмелилась заложить медальон Арнии. Как же так — почему драгоценность оказалась у Розы, если должна было перейти к мужу покойницы?

Вся эта суматоха — дело рук Эбена. Я обвинила eгo в том, что он напал на меня, а зять в отместку решил

0бвинить меня в воровстве. И конечно же, Ночная стража верит Эбену, потому что все ирландцы — воры.

Хрустя башмаками по льду и то и дело проваливаясь в вонючие лужи, Роза углубилась в лабиринт домов, улицы, сужаясь, превращались в проулки, Южный Бостон постепенно обступал ее. В конце концов она остановилась перед дверью с низким сводом и наружными ступеньками, там, ожидая прихода какой-нибудь доведенной до отчаяния собаки, готовой жрать любую гниль, валялись остатки нескольких ужинов, начисто обглоданные кости и почерневший от плесени хлеб.

Роза постучала в дверь.

Ее открыл грязнощекий ребенок, чьи светлые волосы рваной занавеской свисали на глаза. На вид ему было не больше четырех, он остановился и молча взглянул на гостью.

— Ради Бога, Конн, дом выстудишь! — закричал женский голос. — Закрой дверь!

Мальчик молча отступил в один из темных углов, и Роза вошла, закрыв дверь от холодного ветра. Ее глаза не сразу привыкли к тусклому свету, освещавшему помещение с низкими потолками, но постепенно она начала различать очертания предметов. Кресло у камина, где огонь уже оставил одни угли. Стол, заставленный мисками.

А кругом — очертания маленьких подвижных головок. Так много детей! Роза насчитала по крайней мере восемь, но наверняка их было больше — они, свернувшись клубками, спали в темных ушах.

— Принесла плату за неделю?

Роза посмотрела на необъятную женщину, сидевшую в кресле. Глаза девушки уже привыкли к тусклому свету, и теперь она видела лицо Хепзибы с выпирающим двойным подбородком. «Неужели она никогда не встает с этого кресла?» — подумала Роза. В какое бы время дня и ночи ни являлась она в это мрачное место, она всегда видела

Хепзибу в кресле, словно королеву на троне, маленькие подопечные ползали вокруг нее, будто мрачные просители.

— Я принесла деньги, — сказала Роза, кладя половину своего недельного жалованья в раскрытую ладонь Хепзибы.

— Я только что покормила ее. Жадная девчонка, вот она кто, — несколькими глотками почти опустошила мне грудь. Ни один из детей, которых я кормила, не пил у меня столько. Я должна повысить плату.

Опустившись на колени, чтобы достать племянницу из корзинки, Роза подумала: «Моя милая девочка, как я рада тебя видеть!» Малышка Мегги взглянула на нее, и у Розы не осталось ни малейшего сомнения: губки девочки еложились в улыбку. Она узнала ее! «Конечно же, ты меня знаешь, верно? Ты ведь знаешь, что я люблю тебя!»

В комнате больше не было стульев, так что Роза присела на грязный пол рядом с другими малышами, ожидавшими, что мамаши придут с работы и спасут их от безразличной Хепзибы. «Ах если бы я могла обеспечить тебе что-нибудь получше, дорогая моя Мегги! — думала Роза, слушая воркование племянницы. — Если бы я могла забрать тебя в уютную, чистую комнату и положить в люльку возле своей кровати!» Но в комнате в Рыбацком переулке, где ночевала Роза и еще двенадцать жильцов, водились крысы, а воздух казался заразным. Мегги нельзя жить в таком месте. Гораздо лучше побыть у Хепзибы, в ее груди всегда найдется молоко. По крайней мере, здесь малышка всегда будет в тепле и никогда не останется голодной. Конечно, пока Роза в состоянии платить.

Она заставила себя вернуть Мегги в корзину и собралась уходить. Близилась ночь, и Роза чувствовала усталость и голод. Вряд ли Мегги будет хорошо, если ее единственная кормилица заболеет и не сможет работать.

— Я приду завтра, — пообещала Роза.

— На следующей неделе я жду того же, — отозвалась Хепзиба. Конечно же, она имела в виду деньги. Для нее только деньги и имели значение.

— Вы все получите. Только берегите ее. — Роза снова с тоской посмотрела на ребенка и тихо добавила: — Она единственное, что у меня осталось.

Девушка вышла за дверь. На улице уже стемнело, источником света служил лишь отблеск свечей, проникавший сквозь грязные окна. Она зашла за угол и, замедлив шаг, остановилась.

В переулке ее дожидался знакомый силуэт. Полоумный Билли, помахав, двинулся ей навстречу, его невозможно длинные руки раскачивались, словно плети. Но Роза смотрела не на Билли, а на мужчину, стоявшего за его спиной.

— Мисс Коннелли, — проговорил Норрис Маршалл. — Мне нужно побеседовать с вами.

Роза раздраженно взглянула на Билли.

— Это ты привел его сюда?

— Он сказал, что он друг, — пояснил подросток.

— Неужели ты веришь всему, что тебе говорят?

— Но я и вправду друг, — заметил Норрис.

— У меня нет друзей в этом городе.

— А как же я? — заныл Билли.

— Кроме тебя, — уточнила Роза. — Зато теперь я знаю, что тебе нельзя доверять.

— Но он ведь не заодно с Ночной стражей. А ты предупреждала меня только о них.

— Значит, вы знаете, что господин Пратт разыскивает вас, — догадался Норрис. — И слышали, что он о вас рассказывает.

— Говорит, что я воровка. Или даже хуже.

— Но господин Пратт — фигляр. Роза мрачно улыбнулась в ответ:

— Вот в этом мы с вами сходимся.

— Между нами есть и другие совпадения, мисс Коннели.

— Даже представить не могу, какие.

— Я тоже видел его, — тихо проговорил юноша. — Потрошителя. Роза взглянула на Норриса.

— Когда?

— Прошлой ночью. Он стоял над телом Мэри Робинсон.

— Сестры Робинсон? — Роза отступила на шаг, новость обрушилась на нее, словно удар. — Мэри умерла?

— А вы не знали?

— Я как раз собирался рассказать тебе об этом, мисс Роза! — горячо проговорил Билли. — Я узнал об этом нынче утром в Вестэнде. Ее порезали, так же как сестру Пул!

— Об этом знает весь город, — сообщил Норрис. — Я хотел поговорить с вами, прежде чем до вас дойдут извращенные версии случившегося.

По переулку свистал ветер, и холод когтями продирал ее плащ. Роза повернулась к ветру спиной, ее волосы вырвались из-под платка, хлеща онемевшие щеки.

— Мы можем поговорить где-нибудь в тепле? — спросил Норрис. — В каком-нибудь уединенном месте?

Роза не знала, стоит ли доверять этому человеку. В тот день, когда они впервые встретились у постели ее сестры, он вел себя учтиво и был единственным из студентов, кто обратил на нее внимание. Она ничего не знала о

Норрисе, разве только то, что у него плохой сюртук и потрепанные манжеты. Поглядев в переулок, Роза задумалась, куда пойти. В такое время во всех тавернах и кофейнях шумно и полно народу — слишком много ушей, слишком много глаз.

— Пойдемте со мной, — пригласила она.

Пройдя несколько улиц, она свернула в темный проулок и шагнула за какой-то порог. Внутри пахло вареной капустой. В коридоре горела всего одна лампа, пламя которой судорожно задергалось, когда Роза закрывала дверь.

— Наверху наша комната, — сообщил Билли, скача по лестнице впереди них.

Норрис взглянул на Розу.

— Он живет с вами?

— Не могла же я оставить его в холодной конюшне, — отозвалась девушка.

Роза остановилась, чтобы зажечь свечу, а затем, прикрывая пламя рукой, начала подниматься по лестнице.

Следом за ней Норрис миновал с десяток скрипучих ступеней и оказался в полутемной вонючей комнате, где жили тринадцать постояльцев. Соломенные матрацы были отгорожены провисшими занавесками — пламя свечи обращало эти тряпки в стаю призраков. В темном углу лежал один из жильцов, самого его видно не было, зато сухой и отрывистый кашель был слышен всем.