Сад костей - Герритсен Тесс - Страница 37

Джулия замолкла и задумалась о смысле этого разговора. «Возможно, все-таки не все…»

— Наш брак закончился задолго до развода, — выпалил он.

— Так вот о чем ты всем рассказываешь! Лично для меня это новость.

— Ты хочешь услышать суровую правду о том, что произошло между нами? О том, как ты не давала мне добиться того, чего можно было?

Джулия вздохнула.

— Нет, Ричард, я ничего не хочу слышать. Мне это уже неинтересно.

— Тогда какого черта ты пытаешься сорвать мою свадьбу? Зачем распускаешь обо мне слухи?

— И кто прислушивается к этим слухам? Твоя невеста? Или ее папочка? Боишься, что он узнает всю правду о зяте?

— Пообещай, что ты прекратишь это делать.

— Я никому ничего не говорила. Я понятия не имела, что ты женишься, пока Вики не рассказала мне об этом.

Ричард пристально поглядел на нее. И вдруг проговорил:

— Вики. Эта сучка!

— Езжай домой, — сказала Джулия и пошла прочь.

— Немедленно позвони Вики. И передай, чтобы она заткнулась.

— Это ее дело. Я не могу держать ее за язык.

— Немедленно позвони своей долбаной сестре! — заорал Ричард.

Услышав громкий собачий лай, Джулия резко остановилась. И, обернувшись, увидела Тома — тот стоял на краю сада и держал натянутый поводок, на котором беспокойно скакал его пес Маккой.

— Джулия, у вас все нормально? — крикнул Том.

— Нормально, — ответила она.

Том стал приближаться — нетерпеливый Маккой потащил его вверх по склону. И вскоре они оказались в нескольких шагах от Джулии и Ричарда.

— Вы уверены? — переспросил Том.

— Видите ли, — резко отозвался Ричард, — у нас конфиденциальная беседа.

Том продолжал смотреть на Джулию:

— Не такая уж она и конфиденциальная.

— Все хорошо, Том, — заверила его Джулия. — Ричард как раз собрался уезжать.

Том подождал еще немного, видимо, решив удостовериться, что ничего страшного не происходит. Потом развернулся и, волоча за собой пса, пошел прочь по дорожке, тянувшейся вдоль речки.

— А это еще кто, черт возьми? — осведомился Ричард.

— Он живет неподалеку.

Губы Ричарда исказила отвратительная улыбка:

— Ты из-за него, что ли, купила этот дом?

— Убирайся отсюда, — отозвалась Джулия, направляясь к дому. Уже на кухне она услышала телефонный звонок, но отвечать не спешила. Ее внимание по-прежнему было сосредоточено на Ричарде. Глядя в окно, она проследила, как он наконец-то вышел со двора. Включился автоответчик:

— Джулия, я только что обнаружил кое-что. Позвоните мне, когда приедете, и я…

Она взяла трубку:

— Генри?

— О! Вы уже прибыли!

— Я только что вошла. Пауза.

— Что-то случилось?

Удивительное дело: Генри, которому не хватало элементарных навыков общения, обладал феноменальной способностью распознавать ее настроение. Услышав, что завелся двигатель, Джулия перенесла телефон на окно гостиной и удостоверилась, что «БМВ» Ричарда двинулся прочь.

— Ничего не случилось, — ответила она, добавив мысленно: «Пока ничего».

— Оно лежало в шестой коробке, — сообщил Генри.

— Что — оно?

— Завещание Маргарет Тейт-Пейдж, ее последняя воля. Датировано тысяча восемьсот девяностым годом, тогда ей было шестьдесят. Она завещала свое имущество нескольким внукам. Одну из внучек звали Арния.

— Арния?

— Необычное имя, правда? Думаю, теперь сомнений не остается: Маргарет Тейт-Педж — это наша повзрослевшая малышка Мегги.

— Значит, тетушка, о которой Холмс упоминал в своем первом письме…

— …это Роза Коннелли.

Джулия вернулась на кухню и посмотрела в сад, на то самое место, которое когда-то привлекало взгляд другой, давно умершей женщины. «Кто же был похоронен в моем саду? Может, Роза?»

17

1830 год

Свет, проникавший сквозь покрытое сажей окно, приобрел темно-свинцовый оттенок. В мастерской всегда недоставало свечей, и Роза, вдевая иголку с ниткой в белую кисею и снова выдергивая их, едва видела получавшиеся стежки. Она уже закончила основу из бледно-розового атласа, и теперь на рабочем столе остались шелковые розы и ленты, которые нужно было закрепить на рукавах и талии. Это изящное платье предназначалось для бала. Продолжая шитье, Роза представляла себе, как зашуршит юбка, когда хозяйка платья окажется в бальном зале, как атласные ленты будут переливаться в свете свечей, когда она сядет за стол. Там подадут винный пунш в хрустальных бокалах, устрицы в сливочном coyсе и имбирный пирог — можно будет наесться досыта, никого не оставят голодным. Пусть Роза никогда не окажется на таком вечере, зато это платье туда обязательно попадет, в каждый его стежок девушка вложила частичку себя, и след Розы Коннелли, навсегда запечатленный в складках атласа и кисеи, будет вместе с ними кружиться по залу.

Теперь в окно поступал лишь слабый отблеск света, и Розе с трудом удавалось разглядеть нитку. Когда-нибудь она станет похожа на других швей, работающих в этой комнате, — глаза окосеют, а пальцы покроются мозолями и шрамами от постоянных уколов. Когда в конце дня эти женщины поднимаются со своих мест, их спины так и остаются сутулыми, будто бы они уже не способны выпрямиться.

Иголка пронзила Розе палец, и девушка, охнув, уронила кисею на стол. Она поднесла пульсирующий палец к губам и ощутила вкус крови, однако боль ее не смущала — она боялась поставить пятно на белую кисею.

Приподняв ткань повыше, чтобы получше рассмотреть ее в слабом свете, Роза с трудом различила темное пятнышко на сгибе — такое малюсенькое, что его вряд ли кто-нибудь заметит. На этом платье я оставила не только стежки, но и свою кровь, подумала девушка.

— На сегодня достаточно, дамы, — объявил мастер.

Свернув детали, над которыми она работала, и оставив их на столе для завтрашних трудов. Роза встала в очередь вместе с другими женщинами — сегодня выдавали недельное жалованье. Когда женщины, готовясь выйти на холод, надевали плащи и шали, некоторые из них на прощание махали Розе рукой, а одна даже сдержанно кивнула. Они были почти незнакомы с ней и пока не представляли, долго ли она пробудет среди них. Слишком много других деву иге к появлялось и исчезало, слишком много раз попытки подружиться оказывались напрасными. Так что эта женщины пока только наблюдали за Розой и ждали — возможно, чувствовали, что она продержится недолго.

— Эй вы, мисс! Роза, верно? Мне нужно поговорить с вами.

Роза обернулась к мастеру, сердце ее ушло в пятки. Какие замечания появились у господина Смайбарта?

Наверняка он станет ее критиковать — что еще можно говорить таким противным гнусавым голосом? Вон даже другие швеи, услышав его, захихикали за спиной мастера.

— Да, господин Смайбарт? — обратилась к нему Роза.

— Это снова случилось, — проговорил он. — И это непозволительно.

— Простите, но я не знаю, чем провинилась. Если я плохо работаю…

— Вы работаете вполне сносно.

Из уст господина Смайбарта «вполне сносно» звучало как комплимент, и Роза позволила себе издать тихий вздох облегчения — пока ее работе ничто не угрожает.

— Дело в другом, — продолжал мастер. — Я не могу отвлекаться на незнакомцев — они расспрашивают меня о делах, которыми вам следует заниматься в свободное время. Объясните своим приятелям, что вы приходите сюда работать.

Теперь Роза поняла, в чем дело.

— Простите, сэр. На прошлой неделе я просила Билли не приходить сюда, и мне показалось, что он усвоил это.

Но разумом он еще совсем ребенок и ничего не понимает. Я снова объясню ему.

— На этот раз приходил не мальчик. Приходил какой-то мужчина. Роза замерла.

— Какой мужчина? — очень тихо спросила она.

— Думаете, у меня есть время узнавать имена всех типов, что собирают сведения о моих работницах? Какой-то проныра, все расспрашивал о вас.

— Что расспрашивал?

— Где вы живете, кто ваши друзья. Будто я ваш личный секретарь! Мы занимаемся делом, мисс Коннелли, и я не потерплю подобных помех.