Крылья экстаза - Картленд Барбара - Страница 19

– Я буду драться с вами обоими, – бешено выкрикнул маркиз. – И когда вы оба будете плавать в лужах крови, эта кошечка все равно достанется мне!

– Этого не будет никогда! – едва не теряя сознание от гнева, громко заявил Кендрик.

И с его стороны это было еще одной ошибкой. Тина отчаянно вцепилась в рукав графа.

– Я думаю, самым первым делом надо забрать отсюда Тину, – мягко остановил его дальнейшие выкрики граф. – Я сейчас сам отвезу ее домой, ибо не пристало такой прекрасной женщине, как она, стоять здесь и слушать, как разговаривает джентльмен, не умеющий себя вести.

– Благодарю вас, – с чувством ответил Кендрик.

Маркиз заскрежетал зубами от досады.

– Не думайте, что вы так просто от меня избавитесь, – зашипел он. – Мадемуазель уже обещала мне, что перейдет под мое покровительство, и домой ее повезет не кто иной, как я – Он протянул вперед свою длинную руку и Тина, невольно отшатнувшись, прижалась к графу.

– Пойдемте, – сказал тот спокойно и повел ее к выходу.

Но маркиз все-таки успел схватить девушку за запястье и резким жестом положил другую руку ей на талию.

– Должна же ты понимать, на чьей стороне хлеб намазан маслом погуще, крошка, – пробормотал он. – Так скажи этим идиотам, что ты уже сделала свой выбор.

– Нет! О нет! – кричала несчастная девушка, пытаясь вырваться из объятий чудовищного маркиза. Страх ее усиливался еще и потому, что она видела, как брат уже сделал решительный шаг к маркизу и стал буквально оттаскивать ее от него.

– Как вы посмели тронуть ее! – бушевал он. – Неужели вам еще непонятно, что вы ей не нужны?! Если вы сейчас же не отпустите девушку, я вышвырну вас на улицу!

Маркиз повернул к нему искаженное гневом лицо и замахнулся. Бедная Тина уже решила, что теперь дуэль неминуема, но на сцену снова выступил граф:

– Разрешите поучить вас хорошим манерам, господин маркиз, – улыбнулся он и дал насильнику звонкую пощечину.

Лицо последнего залила смертельная бледность.

– Встречаемся на рассвете, – заявил он спустя несколько мгновений. – В обычном месте. А когда я разделаюсь с вами, настанет черед и этого щенка.

– Я принимаю ваш вызов, – невозмутимо ответил граф. – А насчет дальнейшего – посмотрим.

На этом инцидент закончился, но маркиз удалился из зала с такой улыбкой, которая говорила о явной уверенности в своей победе.

– Тогда в пять, – было все, что процедил он напоследок.

Тина едва не онемела от ужаса, но все разговоры теперь были совершенно бесполезны, тем более что граф уже провожал ее вниз.

В холле он приказал лакею найти ее накидку, в ответ на что слуга подобострастно поклонился и попросил у Тины более подробного описания ее вещи.

Как только он скрылся. Тина обернулась к графу, взяв его за руку обеими ладонями.

– Все в порядке, – мягко успокоил он ее. – Но молчите до тех пор, пока мы не покинем этот вертеп.

И Тина молчала до тех пор, пока лакей не принес накидку и она не села в карету рядом с графом.

Но как только карета тронулась, девушка не выдержала и бросилась к нему на грудь, пряча лицо в складках его плаща.

– Что я могу… сказать?.. Какими словами… благодарить вас?! – рыдала она. – Кендрик не может… не может драться на дуэли… И в любом случае маркиз… не стал бы жалеть его…

– Маркиз действительно слывет одним из лучших стрелков во всей стране, – подтвердил граф.

– О нет! Нет! Тогда и вы не деритесь с ним!

– Увы, это необходимо.

– По он… он может… ранить вас.

– Это неизбежный риск в таких делах, но смею вам признаться, я не боюсь.

– Я понимаю, но… Я не имела права вовлекать вас в эту историю. Я виновата, что слишком испугалась за Кендрика. – Ах, если бы только она могла объяснить графу, что ее Кендрик – наследный принц Виденштайнский, то все сразу встало бы на свои места.

– Вы правы, он еще слишком юн, чтобы тягаться с де Садом, у которого мгновенная реакция, благодаря чему он почти всегда выходит победителем в такого рода делах.

– Но вы?..

– Остается надеяться, что у меня реакция еще лучше.

– О, еще раз – простите меня, простите! Я не смела просить вас о помощи… По когда вы появились… именно в тот ужасный момент… мне показалось, что вы посланы самим Богом помочь нам…

– Может быть, это именно так, – незаметно усмехнулся граф. – Когда я узнал, что этой ночью вы собираетесь к Па Пайве, то немедленно получил приглашение туда и сам. Словом, что бы ни случилось, все к лучшему.

– Но если… он ранит вас… я никогда не смогу простить себе…

– Не стоит думать о таких вещах, – остановил ее граф. – Лучше поверьте в то, что, поскольку маркиз действовал из зависти и злобы, добро и правда должны восторжествовать. Иными словами, дуэль эту должен выиграть я.

– Только об этом я буду молить Бога, молить всей душой, всем сердцем!

Грамон молча обнял девушку, и так в тишине они просидели всю оставшуюся до дома дорогу.

Прибыв на улицу Сент-Оноре, граф самолично взял у консьержа ключ и проводил девушку до лестничной площадки. Па ее приглашение зайти он тихо ответил:

– Идите-ка лучше спать, моя девочка. И попытайтесь ни о чем не думать, кроме того счастья, которым мы станем с вами наслаждаться завтра утром, рассматривая картины Лувра. – Тина молчала. – А я сейчас вернусь обратно, чтобы удостовериться, не ввязался ли ваш Вийерни в какую-нибудь новую историю, а заодно и сообщу все моим секундантам. Потом немного отдохну и…

– Как могу я выразить вам мою… признательность?

– Я думаю, что с этим надо повременить до завтра, – улыбнулся граф и медленно поцеловал по очереди обе ее ручки. – Спокойной ночи, моя несравненная любовь. Спи и помяни меня в своих молитвах.

От этих слов у Тины брызнули слезы, но, не успела она найти подходящих слов, которые выразили бы всю глубину ее чувств, граф растворился в сгустившейся темноте улицы.

Едва переступая потяжелевшими ногами. Тина поднялась по лестнице, ожидая, что за все ее прегрешения сейчас рухнет крыша и погребет под своими обломками весь сладостный мир ее мечтаний и надежд.

Глава 5

Тина сняла бальное платье и скинула туфельки – на большее у нее не хватило сил – и прилегла на кровать в ожидании того, что вот сейчас дверь раскроется и вернется наконец Кендрик. Мысль о том, как же они смогли попасть в столь неприятную ситуацию, не давала девушке покоя.

Ей казалось непростительным и жестоким то обстоятельство, что выпутываться из ужасного положения теперь придется не им самим, а другому, благородному и доброму человеку, к тому же совершенно не понимающему, почему молодой и здоровый Кендрик сам не может за себя постоять.

Но думать о том, что брат может быть ранен или даже убит на дуэли в Париже, было для Тины столь тягостно, что она предпочла раз и навсегда закрыть для себя эту тему. К тому же она слишком хорошо понимала, что окажись Кендрик даже победителем, вопрос о том, кто он такой, рано или поздно будет поднят в обществе – и придется на этот вопрос отвечать. Причем ответ надо будет держать не только здесь, в Париже, но и перед всем Виденштайнским двором, не говоря уже о родителях.

Что скажет о роли, которую играла во всей этой некрасивой истории она. Тина, эрцгерцогиня, страшно было даже представить. И теперь девушке оставалось только неподвижно лежать и горячо молиться о том, чтобы все закончилось хорошо, граф не был бы ранен, а брат – узнан.

По переживания за Грамона, которому предстояло столкнуться с самым метким стрелком Франции, мешали даже молитвам.

А если он будет убит? А если будет ранен и никогда не простит ей поведения, втянувшего его & столь гнусную и опасную дуэль?

Правда, через некоторое время Тина вспомнила, что счастья им с графом все равно не суждено, что все равно он должен забыть ее, а она, хоть и будет помнить его до конца дней своих, все равно должна вскоре покинуть Париж.

Словом, все казалось ужасным, отвратительным и тяжелым, не говоря уже о том, что Тина испытывала горячий стыд за свою беспомощность в деле, которое должно было бы быть разрешено не посторонним человеком, а ею самой.