Крылья экстаза - Картленд Барбара - Страница 18

– Увы, они мне неинтересны, я хочу говорить только о вас и о себе. Как давно вы знаете Вийерни?

– Очень давно, – отрезала Тина. – К тому же мы очень счастливы друг с другом. – И то, и другое было чистой правдой, и заподозрить девушку в неискренности не смог бы никто.

– У меня имеется чрезвычайно прелестный домик в Буа, кстати пустующий в данный момент. – не обращая ни на что внимания, продолжал говорить свое маркиз. – Я бы с удовольствием показал его вам. – Девушка снова ничего не ответила. – А завтра мы поехали бы к Оскару Мэссину, и там вы смогли бы выбрать одну из его брошей в виде цветка – это, право, самые лучшие украшения в мире.

Все эти речи начинали не только вызывать у девушки отвращение, но и пугать ее.

– Я не понимаю, о чем вы говорите… и зачем… мсье маркиз, если вы будете и дальше продолжать в том же духе, – попыталась дать отпор Тина, – то просто… просто рассердите меня.

Маркиз громко расхохотался.

– Вы очень молоды, но, вероятно, не настолько, чтобы не понимать: я всего-навсего предлагаю вам сменить покровителя на того человека, который сделает вас одной из самых известных женщин во Франции, можно сказать, королевой своей профессии.

Девушке показалось, что она ослышалась, но потом вспомнила объяснения Кендрика о том. что все эти женщины в Париже получают свои драгоценности и одежду от мужчин для того, чтобы потом красоваться в них, подобно скаковым лошадям, возбуждая тем самым зависть других. Таким образом, было естественно, что любая из них с радостью сменит любого дарителя на более богатого.

«Словом, сердиться здесь не на что, – успокоила она себя. – Надо просто отказать этому маркизу вежливо, но твердо».

Впрочем, так было проще решить, чем сделать, ибо, как поняла Тина, маркиз вознамерился добиться ее с первого мгновения и любыми способами, и был он из тех мужчин, которые в таких случаях не останавливаются ни перед чем и не принимают во внимание никакие отказы.

Он не стал слушать никаких возражений Тины, а когда все поднялись из-за стопа, она увидела, что его поведение, которое уже стало к тому времени для нее невыносимым, мало чем отличается от поведения других мужчин, собравшихся в этом доме.

С каждой минутой разговоры вокруг становились все развязней, все громче и вместе с тем интимней, и лишь единственный человек вел себя более или менее скромно – ее собственный брат, поглощенный соседкой слева.

Сам принц одновременно болтал с двумя женщинами: той, что изображала из себя хозяйку, и другой, очень ярко одетой актрисой, беспрерывно острившей и тем самым приводившей в восторг как хозяина, так и других находившихся поблизости мужчин.

Как и положено по французскому обычаю, мужчины и женщины покинули столовую все вместе, и Тина тут же воспользовалась возможностью смешаться с другими женщинами, которые пошли взять свои накидки, ибо вся компания отправлялась на вечер к Па Пайве.

Вернувшись, Тина обнаружила, что брат стоит все еще один, и тут же со всех ног кинулась к нему.

– О, ради Бога, только не оставляй меня одну с этим ужасным маркизом де Садом. – стала просить она Кендрика. – Он совершенно невыносим.

– Я уже наслышан о нем, – ответил брат. – Тебе действительно не следует с ним разговаривать! Ничего, если уж он станет вести себя совсем непристойно, я увезу тебя домой.

Но только Тина хотела попросить Кендрика исполнить свое намерение немедленно, как появились остальные женщины, и уже через минуту все высыпали к экипажам. Тина с братом оказались рядом еще с какой-то парой, и продолжить разговор стало невозможно.

К несчастью, парочка была совершенно занята собой и даже на людях продолжала целоваться и вести себя таким образом, что Тине стало просто стыдно. Впрочем, она была избавлена хотя бы от присутствия ужасного маркиза.

В конце обеда, когда она отказалась подать ему руку, он просто прижался ногой под столом к ее колену – это воспоминание заставило девушку содрогнуться, даже сидя в экипаже рядом с братом.

До дома Па Пайвы оказалось совсем недалеко. Дом этот считался одним из самых красивых частных зданий в Париже, и на постройку его ушло не менее десяти лет.

В холле стоял веселый шум и сильный запах дорогих духов, который делал этот дом совсем непохожим на те, что Тине удалось видеть за свою жизнь.

Наверху в огромном салоне с пятью высокими окнами роспись на потолке представляла собой аллегорию Ночи, сменяющей День, а стены были задрапированы малиновой парчой, что в целом делало зал похожим на какое-то святилище.

Перед этим Тину и других женщин проводили наверх, чтобы снять накидки в комнате с массивной бронзовой люстрой. Ступени и перила лестницы, ведущей туда, к великому удивлению Тины, были сделаны из чистого оникса.

Накидки было предложено сложить на просторнейшую кровать, стоящую в алькове, как алтарь, и богато украшенную слоновой костью и резным деревом.

– Это стоит никак не меньше ста тысяч франков, – услышала Тина голос одной из женщин, явно преисполненный острой зависти.

Словом, в доме было еще много вещей, которые девушка с любопытством посмотрела бы, но, испугавшись того, что в ее отсутствие соседка Кендрика за обедом снова может целиком поглотить его внимание, поспешила вниз.

Спустившись, она с ужасом увидела, как ее брат и маркиз слишком горячо о чем-то спорят.

Она подошла вплотную к брату и услышала следующее:

– Я уже говорил вам, мсье маркиз, что Тина моя, и у меня нет никакого желания отдавать ее вам, равно как и кому-нибудь другому!

Сердце девушки бешено забилось, и чтобы поддержать брата, который выглядел перед маркизом совершенным мальчишкой, она взяла его под руку.

– Я уже говорила ему об этом, Кендрик, – заворковала она. – Говорила, что мы принадлежим только друг другу и что я никогда тебя не покину!

– Неужели вам мало и этого? – возмущенно обратился к маркизу Кендрик. Брат говорил слишком громко, и Тина поняла, что брат мало того что рассержен поведением маркиза, но еще и изрядно пьян.

Тут грянул оркестр, и Тина поспешила увести его подальше:

– Пойдем же, Кендрик, потанцуем немного!

– Не так быстро, – остановил их маркиз. – Я уже сделал этой птичке заманчивое предложение касательно драгоценностей, но я готов выплатить ей и наличными. Я даже удвою сумму.

– Но это оскорбление! – воскликнул Кендрик.

Маркиз мстительно ухмыльнулся.

– Если это действительно так, то у вас есть прекрасная возможность получить извинения в соответствующей форме.

Это означало дуэль, и Тина вскрикнула от ужаса.

Но в тот же момент она увидела, что кто-то идет им на помощь, а еще через секунду с радостью и облегчением поняла, что это не кто иной, как граф де Грамон.

Не раздумывая больше, она бросилась к нему и зашептала, надеясь, что ее никто больше не слышит:

– Остановите его! Прошу вас, остановите! Кендрик не может драться на дуэли… с ним. Пожалуйста. пожалуйста, сделайте что-нибудь!

В голосе ее звучал неподдельный страх, ибо дуэль Кендрика и его возможное ранение неизбежно открыло бы их тайну.

Граф немедленно подошел к маркизу как можно ближе:

– Я вынужден потребовать от вас, де Сад, чтобы вы прекратили ваши домогательства по отношению к этим молодым людям, которые являются моими близкими друзьями.

– Кто вам позволил вмешиваться не в свое дело? – маркиз мгновенно перенес свою ярость на графа. – Какое вам дело?

– Весьма важное. Ибо я намерен защищать мадемуазель Тину от мужчин, подобным вам. которые видят в ней лишь продающийся товар и ведут себя таким образом, которого любой порядочный человек устыдился бы. – Тон его голоса был еще более угрожающ, чем смысл сказанного, и маркиз, буквально почернев от гнева, прорычал:

– Как вы посмели оскорбить меня и сунуть свой нос в чужие дела?!

– Как я уже сказал вам, дел, связанных с мадемуазель Тиной, у меня предостаточно, – хладнокровно ответил граф. – А если вы просто хотите сорвать на ком-нибудь свою неудачу, то более благородным будет выбрать для этого равного соперника, то есть – меня.