Горький шоколад после любви - Жукова-Гладкова Мария - Страница 5

«Я тебя все равно убью, азербайджанская морда!» – кричал Мартиросян. Яков Соломонович в ответ орал, что ведет свой род от Моисея. Карен вопил, что Саид, падла, его не обманет, и то, что он, падла, бороду и усы сбрил, еще ничего не значит. Карен Саида, падлу, все равно узнал! Яков Соломонович требовал, чтобы милиция дала ему возможность научить этого армянина отличать еврея от азербайджанца. Милиция, разобравшись в деле, показала Карену паспорт Якова Соломоновича, но это не сыграло никакой роли: Карен заорал, что Саид, падла, себе любой паспорт сделает, хоть на фамилию Иванов, хоть бен Ладен.

– Радуйтесь, что вас за араба не приняли, – сказали милиционеры Якову Соломоновичу.

На это Яков Соломонович ответил, что в таком-то случае он не особо удивился бы. Еврея с арабом как раз можно спутать, если на него смотрит русский или армянин. Через некоторое время он, кстати, помог моему знакомому оперу Андрюше определить национальность двух типов, что оказалось затруднительным делом для нашей милиции.

А в тот раз милиция не только не задержала Шейнина ни на какое количество суток, а даже выразила Якову Соломоновичу благодарность за помощь в поимке опасного преступника, объявленного в розыск в семи странах. Яков Соломонович вытер пот со лба и заявил, что его предки (их он перечислил, слава богу, начиная не с Моисея, а только репрессированных в двадцатом веке) сейчас в гробах переворачиваются, узнав, что он оказал содействие органам, да еще и семи стран.

В тот раз я сделала сюжет о Карене Мартиросяне и передала гражданам просьбу сообщить в органы, если им «посчастливилось» пересечься по жизни с Кареном. Не сообщил никто. Видимо, так были напуганы люди этим типом. Такая рожа только в кошмарном сне может присниться! Его кровника Саида, падлу, так никто и не нашел. Да, в общем-то, и не искали – нашим органам Саид был до лампочки. Карен, насколько мне было известно, отправился топтать зону. А мы с Яковом Соломоновичем еще несколько раз пересекались.

Но домой мне Яков Соломонович не звонил никогда.

– Что случилось? – спросила я.

Яков Соломонович вздохнул.

– Простите, Юлечка Владиславовна, но… Почему-то люди вспоминают о знакомых, когда что-то случается… Редко удается позвонить просто так, узнать, как дела…

– Жизнь у нас сейчас такая, Яков Соломонович, – ответила я. – Ритм сумасшедший. Все крутимся, пытаясь выжить и успеть на поезд, в который, если не поторопишься, можешь и не попасть.

Яков Соломонович опять вздохнул.

– Простите, Юлечка Владиславовна, но мне нужна ваша помощь, – сказал он. – Скорее, ваш совет. Могу ли я к вам приехать? Или встретиться с вами в любом удобном для вас месте?

– Вы сейчас хотите приехать? – уточнила я.

– Да, если для вас это не поздно.

Было девять вечера, а поскольку раньше часа ночи я все равно не ложусь, я пригласила Якова Соломоновича в гости, объяснив, как доехать.

Он вскоре прибыл с букетом цветов и коробкой конфет и за чаем поведал мне не очень веселую историю, приключившуюся с его племянником Левочкой, как я, впрочем, и ожидала.

Обратиться ко мне Якову Соломоновичу посоветовал хорошо известный мне адвокат Зиновий Яковлевич, активно защищающий наших питерских криминальных авторитетов, представляя их интересы в случаях их конфликтов с правоохранительными органами. Зиновий Яковлевич оказался дальним родственником ближайшего друга Якова Соломоновича и, конечно, согласился представлять интересы Левочки.

Меня заинтересовало, что такого мог натворить Левочка, раз он оказался в известном здании на Арсенальной набережной.

Оказалось, что у Левочки была любовь. Весьма странная, с которой мама и дядя вначале долго боролись, но потом махнули рукой, поняв, что сделать ничего не могут.

Риточка, в которую влюбился Левочка, была на семь лет старше, на голову выше и в два раза шире его. Если бы Левочка заранее не предупредил маму и дядю, что собирается познакомить их с «девушкой», Яков Соломонович и Софочка затруднились бы с определением пола существа, которое Левочка привел на чашку чая. Внешне, по мнению Якова Соломоновича, Риточка больше тяготела к мужскому полу, причем представителей фауны. Чем-то она напоминала медведя, вставшего на задние лапы, и без передних зубов. При ходьбе, кстати, она косолапила. Более того, во время знакомства с родственниками Левочки Риточка светила в их доме «фонарем» под левым глазом, хромала на одну ногу и кривилась, если требовалось повернуть голову.

В дальнейшем выяснилось, что Риточка занимается борьбой без правил.

Я сделала стойку боевого пса. Почему-то так получается, что, если уж я занялась какой-то темой, как тут же из самых неожиданных источников начинает поступать информация по ней.

Левочка встречался с Риточкой уже больше года. Что он находил в ней, а она в нем, членам семьи Левочки было совершенно непонятно. Может, это и в самом деле любовь?

И вот три дня назад Риточка позвонила Левочке в половине третьего ночи. Левочка уже спал, как и его мама Софочка. Дядя живет отдельно. Трубку снял Левочка, поговорил и стал одеваться. Перед тем, как покинуть квартиру, зашел в комнату к матери и сказал: Рите очень плохо, он едет к ней.

Рита умерла на руках у Левочки. Левочка теперь в «Крестах».

– Не поняла, – честно призналась я. Моя тетка, от которой мне досталась квартира, тоже умерла у меня на руках. Я за ней ухаживала последний месяц ее жизни. Но это же не значит, что на всех людей, у кого на руках умерли их родственники или знакомые, тут же заводится уголовное дело!

– Юлечка Владиславовна, я там не присутствовал и сам с Левочкой еще не разговаривал… Я знаю о случившемся со слов Зиновия Яковлевича, которому Левочка все рассказал… Дело странное, непонятное…

В общем, когда Левочка прибыл на квартиру к Риточке, то обнаружил, что дверь не заперта. Левочка вошел и нашел Риту на кровати. Ее тело представляло собой один сплошной синяк. В квартире все было вверх дном – перевернута мебель, словно там только что дрались, да и не люди, а стадо слонов выясняло отношения.

– Она ему что-то успела сказать?

Яков Соломонович пожал плечами.

– По-моему, ничего такого… Про любовь они говорили…

– Он «Скорую» вызвал?

– Да. А соседи снизу вызвали милицию. До его приезда. И милиция пожаловала, как раз когда в квартире уже был Левочка… Ну и…

– Они обвиняют его в нанесении тяжких телесных повреждений? Но ведь Рита…

– Она умерла и не успела ничего сказать, – вздохнул Яков Соломонович. – А соседи и снизу, и сбоку слышали шум жуткой драки. Дрались женщина и мужчина. Слышали мужской голос, но слов разобрать не смогли. Никто не видел, когда приехал Левочка. И другого мужчину никто не видел – ни как он приходил, ни как уходил. В квартире поломана мебель… В общем, наши органы взяли Левочку, как самую подходящую кандидатуру. Но он, во-первых, не стал бы ее убивать, он любил ее! Во-вторых, если бы вы видели и Риточку, и Левочку… Они в совершенно разных весовых категориях. Он не мог ее избить! Она бы его в бараний рог свернула. Одной левой. Но милиция этого почему-то не понимает.

– Что вы хотите от меня? – спросила я.

– Вас заинтересует это дело? Я знаю: вам в первую очередь нужен интерес. Но я вам также заплачу. И компенсирую все расходы.

– Я – не частный детектив и…

– Но вы – журналистка, специализирующаяся на криминальной тематике. К сожалению, я понятия не имею, где Рита… занималась этой своей борьбой без правил и чем она вообще занималась… Кто были ее знакомые? Почему ее так избили? Вы понимаете… Как говорил Левочка, у нее после боев регулярно бывали синяки, ссадины. То нога болела, то рука. Но тут… Кто это сделал? Почему Лева сидит в тюрьме вместо настоящего убийцы?

«А не сделать ли мне в самом деле серию репортажей о борьбе без правил и о том, что за ней стоит?» – подумала я.

Потом Яков Соломонович спросил меня, чего мужчине хочется в «Крестах». Как мне неоднократно говорили, в местах заключения хочется двух вещей: жрать и бабу, о чем я и поведала гостю.