Любовные послания герцога - Бойл Элизабет - Страница 40

И вдруг тот странный внутренний голос, который побудил его скрываться под видом лакея, спасти Фелисити от угроз леди Ламби и, что важнее всего, поцеловать ее, стал очень похож на голос властного старика, от которого он последние двенадцать лет старался отгородить себя океаном и войной.

И все же было трудно поверить, что его дедушка выбрал ее – эту бесшабашную, слишком умную, чтобы это шло ей на пользу, вечно вмешивающуюся не в свое дело, нарушающую правила приличия девчонку.

– Забавно, не правда ли? – сказал Джек. – Но он твердо решил, что ты должен жениться на ней. Год назад он написал мне и заставил поклясться, что я позабочусь о том, чтобы ты женился, если этого не сделает сама Фелисити.

– Значит, он обо всем позаботился, не так ли?

Джек кивнул:

– Твой дедушка не полагался на волю случая. Наверное, он решил, что если меня смогли привести в повиновение, то и тебя тоже можно. – Он рассмеялся и потер подбородок. – Но ведь должен быть какой-то период ухаживания. Прошлым летом Миранда пыталась внушить Фелисити, что не следует возлагать слишком много надежд на человека, которого никогда не видела, но малышка принялась яростно защищать «своего Обри». – Он откинулся на спинку стула и расхохотался. – Я бы отдал груз своего самого лучшего бренди, чтобы узнать, о чем писали друг другу в течение последних четырех лет она и Холлиндрейк.

– Не только ты, но и я тоже, – сказал Тэтчер, мысленно прикидывая, сколько еще дней пробудет в дороге Гиббенз.

– А теперь я должен задать один вопрос, на который ты обязан ответить, – сказал Джек. – Потому что, если я вернусь домой, не получив ответа, моя жена, боюсь, примется за тебя сама, а характер у нее такой, что по сравнению с ней Фелисити кажется послушной девочкой. – Сделав глубокий вдох, он спросил: – Когда ты собираешься сказать ей правду?

– Ты действительно думаешь, что она может выстрелить в меня?

– Если тебе повезет.

Возвратившись в дом на Брук-стрит, Тэтчер сразу же увидел, что Стейнс выполнил свою работу в наилучшем виде, потому что кухню переполняли корзины с продуктами, указанными в списке Джамиллы, и всякой снедью сверх списка.

– Ну наконец-то, – пробормотала миссис Хатчинсон, когда он вошел через черный ход. – Наконец-то есть из чего готовить. Но если эта иностранная потаскуха думает, – она погрозила Тэтчеру кухонным ножом, – что заставит меня готовить какое-то морское чудовище, то она ошибается. Будь она хоть сама королева, я не позволю поганить всякой мерзостью свою кухню! – Вонзив нож в разделочную доску, она сложила на груди руки. – Что ты тут стоишь? Эта принцесса желает, чтобы втащили наверх ее сундуки. Похоже, она намерена занять весь третий этаж.

– Почему этим не займется ее слуга? – спросил Тэтчер, который вдруг увидел мир лакеев в совсем ином свете. Кому захочется таскать сундуки на третий этаж?

– Очевидно, таскать тяжести – не его дело, так что принимайся за работу.

После шестого марша, когда он был уверен, что вот-вот отдаст Богу душу, он все-таки собрался с силами и с торжествующим видом втащил последний сундук в ее комнату.

Это была его первая ошибка.

Появилась принцесса и расположилась на постели. Еще хуже было то, что слуг ее нигде не было видно. При его появлении она поднялась, словно Афродита из морской пены.

– А-а, лакей, – сказала она. Глаза у нее мерцали, как у кошки. Она обошла вокруг него, и не успел он оглянуться, как оказалась между ним и дверью.

Боже милосердный, даже Бонапарт не бывал преисполнен такой решимости.

– Ну вот, я принес все ваши сундуки, – сказал он, пытаясь обойти ее.

Она протянула руку и прикоснулась пальцами к отделке ливреи.

– Голубчик, я не знаю, в какие игры ты играешь с этими дорогими девочками, но Джамиллу тебе не провести.

– Игры? – Он судорожно глотнул воздух, чувствуя себя, как лиса, на которую охотятся.

Принцесса подошла еще ближе.

– Они ведь думают, что ты ливрейный лакей.

– Я и есть ливрейный лакей, – сказал он, пятясь, но сознавая при этом, что вот-вот упрется спиной в кровать, оказаться в которой ему меньше всего хотелось бы.

Она рассмеялась:

– Лакей! Дорогой мой, мне ли не знать ливрейных лакеев? Уж поверь, я их знаю. И ты никакой не лакей. Так что лучше скажи Джамилле, кто ты есть на самом деле, а уж она посмотрит, заслуживаешь ли ты ее помощи.

После всех утренних событий Фелисити совсем забыла о том, что пригласила леди Стюарт и ее дочерей на чашку чаю.

Она была поражена, когда, открыв дверь на звонок, обнаружила там не леди Стюарт, а самого лорда Стюарта Ходжеса.

Только Стюи Ходжеса здесь и не хватало, подумала Фелисити, мысленно выругавшись, когда Талли повела гостей в гостиную, а Пиппин поспешила на кухню, чтобы приказать миссис Хатчинсон приготовить чайный поднос, надеясь, что все будет сделано подобающим образом. Хотя семейство Ходжес не принадлежало к сливкам общества, Стьи – как называли лорда Стюарта в свете – принимали повсюду, и где бы он ни появлялся, с ним вместе появлялись последние сплетни. Плохо сервированный чай мог бы оказаться той самой «изюминкой», которую этот сплетник стал бы обыгрывать на все лады в течение нескольких дней.

Следом за шагавшим с чувством собственного достоинства лордом Стюартом шли его сестра, леди Рода Тулуз, и все три дочери: Маргарет, Френсис и Элинор, которых папаша представил как Пег, Фанни и Нелли, к большому смущению девушек, старавшихся собственными изящными манерами компенсировать его неумение вести себя в обществе.

Стюи, второй сын маркиза Кеннингза, не отличался ни мужеством, ни умом, но ему посчастливилось жениться на мисс Элис Саймоне, наследнице угольного магната, которая принесла в приданое пять тысяч годового дохода, обеспечив тем самым ему постоянное положение в обществе без всяких усилий с его стороны.

– Леди Филиппа, мисс Лэнгли, мисс Талли, как мило, что вы прислали записку с приглашением моей Элис. Она была очень тронута, но сама прибыть к вам не смогла. Простудилась. Тогда я сказал: «Элис, я сам навещу этих милых девушек, потому что их отец, упокой Господь его душу, был отличным парнем».

Фелисити открыла было рот, чтобы ответить, но лорд Стюарт, не дав ей сказать ни слова, продолжил:

– И вот, когда мы уже совсем собрались навестить вас, ко мне приезжает не кто иной, как моя дражайшая сестрица. – Он с улыбкой взглянул на леди Роду, сидевшую рядом с ним на кушетке. – И тут у меня появилась одна идея. «Рода, – сказал я, – ты любишь ходить в гости, а эти бедные девочки, оставшиеся без матери, могли бы воспользоваться твоими мудрыми советами. Так поедем вместе с нами». И она приехала с нами.

– Рада встретиться с вами, леди Рода, – сказала Фелисити, пока болтливый лорд переводил дыхание.

– Я тоже рада познакомиться с вами, – сказала эта дама. – Я помню ваших матушек. – Она улыбнулась Пиппин и Талли. – Обе они были такими жизнерадостными созданиями. Их все очень любили. Я вижу, вы очень похожи на них.

– О да! – добавил лорд Стюарт. – Сестры Хоустон! Теперь и я вижу сходство. Повезло старине Лэнгли, когда на него обратила внимание старшая мисс Хоустон. Был страшный скандал, когда они бежали и обвенчались. – Он откинулся на спинку и заложил большие пальцы в карманы жилета. – Могу себе представить, какую пищу для разговоров дадите вы, заставив языки работать так же, как они работали, когда ваши матушки впервые приехали в Лондон.

– Уверяю вас, лорд Стюарт, – поспешила сказать Фелисити, – что ни одна из нас не имеет ни малейшего намерения давать повод для скандала.

Тетушка Минти, которая до сих пор дремала в своем кресле, вдруг всхрапнула и закашлялась.

– Вам этого не избежать, – сказал он, выпячивая грудь. – Это у вас в крови. К тому же, сколько бы вы ни протестовали, моя дорогая мисс Лэнгли, но в свете уже немало разговоров о вас и об одном человеке. – Он многозначительно поиграл бровями.