Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Следствие защиты - Ирвинг Клиффорд - Страница 45


45
Изменить размер шрифта:

– Что тебе здесь понадобилось, адвокат?

Маленький чернокожий человек тихонько улизнул. Беда заключалась в том, что Сойер был очень осторожен. Он отступил в кружок света, образованный фонарем. Взгляд его холодных голубых глаз был суровым, обвиняющим, он отвергал малейшее сомнение в виновности Уоррена.

– Я попросту выполняю свою работу, солдат, – сказал Уоррен и почувствовал, что ответ его прозвучал жалко.

Уоррен не заготовил извинений. Это была такая работа, где уж если проигрываешь, то проигрываешь с треском.

Буркнув что-то, Сойер попытался вырвать камеру, но этому помешал ремешок, перекинутый за шею Уоррена. Сам Уоррен почувствовал, что неуклюже летит вперед и вдруг останавливается, упершись ладонью в грудь Сойера.

Слегка пригнувшись, Сойер своей мощной боксерской рукой ударил Уоррена прямо в лицо, в пространство между щекою и ухом. Костяшки стиснутых пальцев глубоко вошли в нерв. От падения Уоррена удержали все тот же ремешок камеры да рука Сойера, вцепившаяся в объектив. Но мир в глазах Уоррена мгновенно померк, ему вдруг показалось, что он опускается в какие-то бездонные глубины, лежавшие на целую милю ниже, чем последний проблеск солнца, и медленно утопает в жуткой тине оцепенения.

Фрэнк Сойер клонил Уоррена вниз, пока тот не рухнул ничком, а затем сорвал с его шеи камеру и с силой стукнул о землю. Он повторил это несколько раз, пока камера не превратилась в бесформенную груду.

Но ничего этого Уоррен не знал: он слышал лишь отдаленный треск и призрачные голоса. Следующее пробуждение произошло, когда кто-то тащил его за локти. Его куда-то подняли. Откуда-то рядом исходил фруктовый аромат духов. Уоррен вполз на мягкое кресло. Оно оказалось сиденьем его “БМВ”. Откуда-то из туманной дали, за сотни ярдов от Уоррена, донесся голос Мари:

– … все нормально, все нормально. Ради Бога, не бери в голову.

Сознание и зрение Уоррена постепенно начинали проясняться. Щеки его остудило холодным воздухом. Мари Хан сидела за рулем. Они почему-то ехали по проспекту, а не по автостраде. В голове Уоррена пульсировало так, словно какой-то барабанщик только что отстучал на ней военную дробь. Уоррен сделал над собой страшное усилие и перестал стонать.

– Куда мы едем? – спросил он.

– В госпиталь.

– Мне не нужен госпиталь. Паковый лед прекрасно поможет.

– Я кричала, – сказала Мари. – Но ты не слышал меня.

Она сообщила, что камера пропала. Мари не знала, что сделал с ее фотоаппаратом Сойер. Он попросту ушел, вернулся в клуб.

– Он забрал камеру? Это погано. Я куплю тебе такую же.

* * *

Уоррен слегка приподнял голову над сиденьем, увидел пролетавшие мимо огни уличных фонарей и в то же мгновение почувствовал жуткую боль. Он хотел сказать Мари что-то такое, что казалось ему чрезвычайно важным. Удивительно, как прошлое иногда вмешивается в настоящее, хотя, как правило, слишком поздно, чтобы извлечь из этого какую-то пользу.

– Когда я был маленьким мальчиком, – сказал он, с трудом подбирая слова, – отец взял меня на ферму в Форт-Венд, где был мул. Я подбежал к животному, думая, что это лошадь, с намереньем покататься. Мой отец оттащил меня и предупредил: “Будь осторожнее, сынок, это опасно”. Но хозяин, старый фермер, сказал мне:

– Парень, мой мул никогда не причинит тебе вреда. Потому что ты никогда не сумеешь подойти для этого достаточно близко.

* * *

Уоррен лежал на кушетке в гостиной Мари, правую сторону его лица закрывал компресс со льдом. Возможно, правая скула была сломана, но еще по своему визиту в госпиталь Германна Уоррен помнил, что загипсовать ее все равно невозможно. Боль не давала ему заснуть, но благодаря бессоннице он не забывал каждый час ковылять на кухню, чтобы поменять лед. Он проглотил две таблетки эмпирина с кодеином и выпил несколько рюмок “Столичной”.

В 4 часа Уоррен прихватил холодную бутылку с водкой в качестве компаньона по постели, и прикладывал ее ко лбу всякий раз, когда не держал ее наклоненной у рта.

Короткие сны были малоприятны. Он, например, был водителем воровской машины во время налета на банк. Все это происходило в черно-белом изображении. На улицу с добычей выскочили его приятели. Уоррен повернул ключ зажигания, но мотор почему-то не завелся. В другом сне – этот был цветным – Уоррена пребольно лягнул мул. В следующем, где была сцена в аэропорту, Чарм, глядя на него, глупо ухмылялась. Затем она повернулась и сквозь сумеречный свет дня направилась к частному самолету, который увозил ее не только из Хьюстона, но и навсегда из жизни Уоррена.

* * *

Когда Уоррен открыл свой заплывший глаз, он увидел маленького мальчика, стоявшего рядом с его постелью. В гостиной царил полумрак, все шторы были опущены, но было ясно, что уже утро.

Мальчишка оказался конопатым, с курчавыми темно-русыми волосами и любопытством в глазах.

До Уоррена донесся голос Мари Хан:

– Ренди, не беспокой его. Пусть он поспит…

Мальчишеское лицо исчезло. Глаз Уоррена закрылся.

Во второй раз он проснулся в десять часов утра. В висевшее в ванной зеркало Уоррен разглядел, что вся правая сторона его лица опухла. При каждом шаге и при каждом движении головы он чувствовал невыносимую боль. Под его глазами расцвели тени, а белки глаз стали розовыми. Синяк на щеке Уоррена был ярко-зеленым с бордовым ободком по краям, – по расцветке он сильно смахивал на больших и злых техасских мух.

Уоррен медленно вышел из ванной.

Склоненная шея Мари грациозно выглядывала из темно-синего махрового халата. Она стояла босиком на кухонном полу.

– Как ты себя чувствуешь?

– Получше.

– Это заметно по виду. Ты голоден?

– Да, пожалуй.

Сообразуясь с тем, что говорило ему его тело, Уоррен решил отказаться от претензий на самоконтроль и присел в естественной, но беспомощной позе за стол.

Мари взбивала яйца и жарила бекон. От запаха пищи Уоррен почувствовал дурноту. Он спросил:

– А где твой сын?

– Пошел в гости к приятелю. Так ты расскажешь мне, что все это значило? Думается, мне все же следует это знать.

– Я не могу этого сделать.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу, поверь мне. И извини.

Мари прошлась по кухне, обдумывая ответ Уоррена и оставив шипеть и пузыриться бекон.

– О'кей! – сказала она. – Пока о'кей. Каковы твои планы?

Уоррен чувствовал себя запутавшимся, неуклюжим. У него не было плана. У него была куча дурных предчувствий и сожалений, но плана не было. Однако на одном он все же попробовал сосредоточиться.

Празднование Четвертого июля состоялось вчера, в понедельник. Сегодня все офисы и суды округа Харрис были закрыты. Отбор присяжных для процесса по делу “Куинтана” должен был начаться завтра. Упрямо, несмотря на головную боль, Уоррен припоминал, что на сегодняшний день у него были намечены две задачи. Поехать в Германн-парк и, скрутив руки старине Педро, обеспечить явку этого мексиканца в суд на следующей неделе для дачи свидетельских показаний в защиту Гектора. А еще Уоррен рассчитывал получить проявленные, отпечатанные и увеличенные снимки “мерседеса”.

Последний вопрос был снят с повестки. К настоящему моменту Фрэнк Сойер уже наверняка получил приказ прихватить пачку наждачной бумаги да ведро краски и сделать все, что нужно.

Извини, Гектор, я пытался.

Да, мало хорошего. Джонни Фей откажется от его адвокатских услуг. Завтра она предстанет перед судьей Бингемом и скажет, что утратила доверие к Уоррену, поняв его несостоятельность. Бингем даст разрешение на отсрочку, чтобы она подыскала себе нового защитника. Слух об этом разойдется. Великое возвращение Уоррена превратится в не менее великое крушение.

– Мой план, – сказал он Мари Хан, – выкопать нору поглубже и похолоднее да забраться в нее с головой.

– Ты можешь сделать кое-что и получше, – возразила Мари.

Похоже, он действительно мог. И был обязан. И он сделает это. Уоррен был благодарен Мари. Почему она так добра к нему? За последнее время он отвык от такого отношения.