Несущий перемены - Ингрид Чарльз - Страница 21

Дойдя до ступней Прелата, Рэнд остановился, чувствуя, как капля пота катится по его носу, и только тут заметил, как напряглись от усилий мышцы его шеи и рук, а пот покрыл все лицо. Это было гораздо труднее, чем разыскать вслепую зажженную свечу, и поиск утомил его. Рэнд быстро заморгал. Капли пота блестели на кончиках его ресниц — их будто оросил летний дождь. Рэнд не был уверен в том, что делает, но не мог остановиться.

Вновь проводя руками от ступней Ринди вверх, к голове, он видел, как под руками вспыхивает голубое сияние — оно плясало по простыне, оживляясь под его пальцами, ладонями, запястьями. Что-то внутри Риндалана отвечало ему!

Рэнд запрокинул голову, ощущая, как ручейки пота скатываются по волосам и спине, слыша их шлепки об пол — это был действительно дождь, а под ладонями у него вспыхивали молнии.

Там, где он провел руками, остался блестящий голубой след. Рэнд пригляделся, заметив, что своими очертаниями след повторяет нервную систему неподвижного — тела Ринди. Что случилось? Неужели его усилия пробудили настоящий приток энергии в тело другого?

Рэнд обнаружил, что его движения замедляются. Воздух вокруг сгустился, затем приобрел почти цементную твердость, и Рэнд с трудом разводил его руками. Они весили не меньше нескольких тонн, дрожали, оставаясь вытянутыми, и казалось, от тяжести разойдутся его плечевые суставы. Он хрипло вздохнул, заставляя себя продолжить работу.

Что он делал — давал жизнь или отнимал ее? Помогал он Ринди или убивал его?

Рэнд ничего не знал, ничего не понимал, но чувствовал, как собственные действия захватывают его, приковывая к ложу Риндалана. Он почти ничего не видел, его глаза заливал пот, в горле пересохло, легкие горели, как от едкого дыма, а каждая кость мучительно болела по мере продвижения вдоль тела чоя. Однако голубые искры продолжали вспыхивать ровнее, распространяя устойчивый свет, прослеживая тонкую паутину нервов, сбегаясь и расходясь, очерчивая не задетые участки, которые еще не были исцелены или освобождены, — Рэнд не понимал, что именно он делает.

Он остановился у широкой груди чоя, его руки неудержимо тряслись, а капли пота стали розовыми. Пот смешался с кровью! Рэнд никогда прежде не слышал ни о чем подобном, но не мог остановиться, пока не дошел до гребня Риндалана. Прикусив губу, он помолился, чтобы у него хватило сил. Руки немного успокоились, но это казалось неважным, ибо маленькие молнии жизни и бахдара отзывались на его призыв, и внезапно, едва Рэнд поднялся вверх по груди, сопротивление кончилось.

Рэнд испустил прерывистый вздох и осторожно провел ладонями над спокойным лицом Ринди, и когда больше не мог выдерживать их тяжесть, уронил руки на роговой гребень чоя, обнаружив, что дышит так, как будто одним махом пробежал марафонскую дистанцию.

Его одежда промокла насквозь. Он чувствовал свой запах, но пахло совсем не потом, а цветами — да, розами, и этот запах напомнил ему о матери и доме. Запах распространялся по комнате, и Рэнд не мог понять, то ли он существовал прежде, то ли материализовался из его памяти.

Тонкая, разветвленная паутина нервов засияла сильнее и исчезла.

Рэнд закрыл глаза, боясь, что убил друга. Он прислушивался к сигналам приборов, напрягая все оставшиеся силы.

Риндалан потянулся и схватил его за запястье.

Рэнд с криком подпрыгнул, но Прелат держал его не слишком крепко и смотрел ему в лицо, открыв усталые голубые глаза.

— Наркотики, — проговорил Риндалан. — В воде. Пусть они не дают мне воду.

В комнате завыла сирена.

Йорана одевалась быстро, смущенными и неловкими движениями, но Палатон только рассмеялся, увидев в дверях посыльного, разыскивающего его.

— Если нас обнаружили, — сказал он, — то, по крайней мере, не без пользы.

— Он очнулся?

— Да, так она сказала, — из всех врачей дворца Палатону больше всех нравилась Ниневер, сообщившая им эту новость. Когда-то Ниневер помогла Рэнду, и несмотря на ксенофобию, отнеслась к нему с участием. И теперь, когда из комнаты Ринди раздался сигнал тревоги, она обратилась именно к Палатону — он мог бы дать ей более убедительные ответы, чем кто-либо другой.

Он оделся, хотя и не стал тратить времени на возню с гривой. Наклонившись, он поцеловал Йорану в лоб.

— Иди, — сказала она, — я догоню. Двери закрылись за Палатоном, не успела она договорить. Взяв ботинки, Йорана со вздохом надела их. В конце концов, какое-то время им удалось побыть вместе, а Риндалан наконец-то очнулся.

Рэнд стоял, завернувшись в легкое одеяло, он выглядел, как только что откачанный утопленник. Палатон окинул его удивленным взглядом, но тут из полутьмы выступила Ниневер. Ее одежда была в беспорядке, серебристые волосы растрепались по плечам, а грузное тело, казалось, заполнило собой всю комнату.

Она вынула из кармана сканер, взглянула на него и сказала:

— Он снова спит, но показания подтверждают, что это только легкий сон. Могу с уверенностью сказать — он вышел из коматозного состояния.

Палатон взглянул поверх ее плеча на зеленоватый экран с изломанной блестящей линией.

— Сердце?

Ниневер повернулась на одном каблуке странно легким для ее массивного тела движением. Казалось, она усмехается.

— Нет, след бахдара. Старый Ринди держится молодцом — это хороший признак» С самого начала мы обращали мало внимания на эти показания. Мы думали… боялись, что повреждение мозга вызовет слишком большие осложнения, — она сжала губы. — С ним был Рэнд.

— Рэнд? — бирюзовые глаза человека устремились на Палатона устало и радостно. Казалось, он зябнет, несмотря на тепло в комнате. — Что случилось?

Ниневер ответила:

— Он сказал, что проснулся от сильного пота, и увидел, что Ринди пытается сесть. Судя по показаниям приборов, мы имеем дели со спонтанным усилением всей жизнедеятельности — редкое, но вполне возможное явление для такого чоя, как Риндалан.

Рэнд великодушно улыбнулся за плечом чоя, но промолчал. Палатон постарался не выдать свою тревогу. Он повернулся к врачу.

— Как он сейчас?

— Ему предстоит еще долгое выздоровление. Нас беспокоят скопления мокроты в легких, функции почек и печени — она была особенно повреждена при одном из ударов, и, откровенно говоря, радоваться пока еще рано. Но теперь, когда пациент в сознании и в состоянии помочь нам, можно надеяться на лучшее.

Палатон подошел к постели старого чоя, протянул руку и осторожно коснулся костлявого плеча.

— Он страшно похудел.

— Да, все системы функционировали не слишком хорошо. Мы считали, что лучше потерять вес, чем перегружать их, и старались только поддержать равновесие.

— Хорошо.

Дверь открылась, и в комнату шагнула Йорана. Палатону не надо было оборачиваться, чтобы ощутить слабый запах любви и ее тела. Он сжал пальцы на плече Риндалана.

— Продолжайте извещать меня, как идут у него дела.

— Само собой, — насмешливо отозвалась врач и ехидно добавила: — Если только будем знать, где вас найти.

Йорана шумно вздохнула. Палатон обернулся и обнаружил, что она уставилась в пол. Ее мундир идеально обрисовывал фигуру, грива была тщательно расчесана, а на лице играл румянец, которого нельзя было достичь никакой косметикой. Она буквально пылала.

С другой стороны, человек выглядел подавленным. Рэнд шевелился в своем одеяле. Палатон оставил Ринди и подошел к нему.

— Ночь вы далась трудной, — заметил он. — Тебе будет лучше лечь в постель.

Рэнд потянулся к нему и прошептал:

— Позови Йорану, — и тут же выпрямился.

Эти слова насторожили Палатона. Мгновение он размышлял, потом жестом подозвал Йорану и вместе с Рэндом вышел из комнаты старого прелата.

Палатон остановил Йорану в коридоре, сжав ее локоть.

— Закрой нас.

— Здесь?

— Только не говори, что не можешь. Нам надо поговорить.

Она была одета в полную форму, и некоторые из приборов на ее поясе могли творить маленькие чудеса. Йорана недоверчиво взглянула на вспотевшего Рэнда и коснулась пальцами пояса, создавая вокруг них непроницаемое поле.