Несущий перемены - Ингрид Чарльз - Страница 22

— Готово, но…

— Я знаю об ограничениях, — ответил Палатон. Он притянул поближе Рэнда и все трое оказались буквально спрессованными на окруженным полем пятачке.

Йорана покраснела еще гуще.

— Что это значит?

— Я был там, когда Ринди очнулся, — сказал Рэнд и кашлянул, будто смутившись. — Он сказал, что ему подсыпают наркотики в воду.

— Что? — Палатон с Йораной произнесли это в один голос.

— Это все, что он сказал. Каким-то образом его бахдар был блокирован…

— Палатон, — встревоженно перебила Йорана, — что он знает о бахдаре?

— Я слышал, как врач упомянула о нем, — торопливо объяснил Рэнд. — И что бы это ни было, его блокировали. Он как раз пытался освободиться, когда я проснулся. Все приборы молчали. Я стоял рядом и не знал, что случилось… — Рэнд замолчал, и Палатон почувствовал, что он осторожно подбирает слова. — А затем появились голубые вспышки…

— Голубые вспышки? — вновь хором произнесли Йорана и Палатон.

— Да, вокруг его тела. Я совсем взмок, и когда он проснулся, то схватил меня за руку. Он не узнал меня, но успел сказать, что его одурманивают.

Йорана перевела глаза на Палатона.

— Наркотик, блокирующий бахдар? Никогда не слышала о таком.

Лицо Палатона помрачнело.

— Мерзость, если только он существует. Кому из врачей ты доверяешь?

— Ниневер.

— Я тоже. Она очень внимательна. Пусть продолжает наблюдение, пока мы не выясним, что происходит. Ты закончил, Рэнд?

Человек кивнул.

Палатон отступил за границы поля. Йорана трясущейся рукой произвела манипуляции с поясом, и поле исчезло. Рэнд почувствовал, как давление вокруг них изменилось, и вздрогнул.

Йорана странно взглянула на него.

— Лучше бы ты отвел его спать. Я переговорю с Ниневер.

— Расскажи ей как можно меньше — то, что сможешь объяснить. Она проницательна, так что не станет задавать вопросы, ответы на которые она вряд ли сможет получить.

Йорана внимательно взглянула в лицо Рэнду.

— В отличие от меня, — пробормотала она и согласно кивнула.

Глава 11

Палатон дождался, пока Рэнд выйдет из душа. Он яростно растирал волосы полотенцем, но слабый, сладковато-острый аромат роз еще окружал его, хотя и угасал с каждой минутой. Кожа зудела, когда он потянул полотенце вниз и принялся вытирать тело. Прошлепав босыми ногами через ванную, он тихо выглянул в комнату, опасаясь, что пилот заснул.

Чоя сидел в кресле Рэнда, положив ноги на старинный лакированный столик. Он казался спящим, однако его подбородок не шевелился и он не издавал приглушенных звуков. Палатон иногда храпел во сне, хотя и не желал признавать это. Напряженные морщины на его лице разгладились. Он казался больным тяжелее, чем когда встретился с Рэндом в первый раз, или, возможно, причиной этому было общее утомление.

Чоя из отряда Йораны вошел с ними и теперь ходил по комнате, выключая все устройства записи или прослушивания, хотя Йорана предупредила, что продолжительность такой защиты гарантировать не может. По причинам безопасности она старалась не отключать приборы надолго — это возможно всего на несколько часов и не более, сказала она. Палатон не пригласил ее остаться. Что-то жесткое мелькнуло в ее чудесных глазах, и Рэнд понял, что чоя встревожена.

Потрясенный пробуждением Риндалана, Рэнд тем не менее не упустил того, что Палатона, по-видимому, вызвали из комнаты Йораны. Он отбросил влажные волосы со лба и подошел к ложу.

Как будто прочитав его мысли, Палатон приглушенно отозвался:

— Ты слишком пристально следишь за моей личной жизнью.

Рэнд обмотал полотенце вокруг пояса и ответил:

— По крайней мере, у тебя она есть.

Пилот выпрямился. Рэнд увидел, как напряглись жилы на мощной шее, приняв вес черепа и рогового гребня.

— Не желаешь ли, чтобы я кого-нибудь тебе привез, — сдержанно спросил он.

Лицо Рэнда залилось румянцем.

— Нет.

— Вот и хорошо. Потому, что я этого не хочу и не могу, — на его лице промелькнуло странное выражение. — После этого все будет кончено, и тебе останется только отправиться домой.

Рэнд не стал спорить о смысле свободы в пределах планеты без надежды когда-нибудь стать пилотом. Его будущее было тесно связано с будущим чоя, и возможности разлучиться им пока не представлялось. В любом случае он не позволил бы отослать себя домой, и намеревался крепко держать в руках судьбу. Но сегодня Палатон был обеспокоен чем-то другим, и Рэнд не стал продолжать.

Палатон переплел пальцы рук и положил их на колено.

— Расскажи мне все, что случилось сегодня ночью.

— Я ушел отсюда после ужина. Ты был слишком занят, а мне было необходимо чем-нибудь отвлечься, вот я и решил посидеть у Ринди. — Слова «задумчивый» на трейде не существовало — в этом невероятно формальном языке недоставало многих необходимых Рэнду слов. Он заметил, каким задумчивым стал Палатон после визита в Дом своего детства. Рэнд оставил свои попытки поговорить с ним за ужином и побыстрее ушел — даже умирающий Ринди казался ему более подходящей компанией. — Кажется, я заснул, и врач не стал меня будить. Я проснулся оттого, что все тело у меня затекло. Ринди лежал, как прежде, и я подошел к нему. Мне хотелось дотронуться до него — может быть, проверить, что он еще живой, теплый — не знаю. — Рэнд почувствовал, как у него на лбу вновь начинает выступать пот. Он стер его ладонью.

— Он проснулся, когда ты дотронулся до него?

— Нет, но… там было темно, свет потушили, и я увидел искру — как статический разряд. И я вспомнил, как ты однажды сказал — сила отзывается на силу.

Палатон сурово нахмурился.

— Ты позвал его бахдаром. Но как ты мог?

Рэнд не понял, то ли Палатон упрекает его, то ли хочет осмыслить, как можно направить силу на кого-то другого. Рэнд замолчал, подыскивая в общепринятом языке нужные слова.

— Я не пытался, просто… так получилось. Я протянул обе руки, чтобы посмотреть, не появятся ли эти искры вновь, а потом начал водить руками вдоль его тела. Бахдар вновь вспыхнул — я не мог не заметить его. Ринди лежал не шевелясь, еле дыша, однако что-то в нем силилось пробудиться. А потом что-то стало мешать мне — все сильнее и сильнее, я направлял руки уже с трудом. Но что-то происходило — я видел светящуюся голубую сетку, напоминающую очертания нервной системы. Она вспыхивала при приближении моих рук, я чувствовал ее, мог ее включить… — Рэнд помедлил. — Делать это становилось все труднее и труднее, но я не мог остановиться.

— Труднее?

— Да — казалось, воздух медленно застывает, превращаясь в камень. Он душил меня, и я боялся, что придется бросить дело прежде, чем я закончу его.

— А откуда взялся пот?

— Пот? Мне казалось, что я стою под проливным дождем. С меня текло — прямо на Ринди, но он не намок. Я не знаю, что происходило. Пот на лице мешал мне видеть, я поморгал, стараясь стряхнуть капли с ресниц, но пот лил все сильнее и сильнее. Знаешь, я был похож на грозовую тучу. А в это время пробиваться руками сквозь твердый воздух становилось все хуже и хуже. Мне казалось, что они сейчас вылетят из суставов. Я начал вести руки от груди Ринди, дошел до ступней, затем вернулся, и пройти каждый дюйм было настоящей пыткой. Затем все кончилось — не знаю, что, но оно кончилось. Я уронил руки на голову Ринди и не мог поднять их. Я не знал, жив он или мертв — и не знал, остался ли жив я сам, Палатон. Когда дыхание у меня восстановилось, он потянулся и схватил меня за руку. Не знаю, узнал ли он меня, но сказал, что бахдар блокируют, подмешивая что-то в воду. После этих слов он снова заснул, но сигнал тревоги уже сработал, прибежали врачи, а остальное ты знаешь.

— Он уже много дней подряд не пил. Мне сказали, что он слишком слаб, чтобы потреблять жидкость. Мы проверим внутривенное питание, но оно должно быть стерильным — вряд ли туда что-то могли подмешать, — Палатон разжал пальцы и принялся размышлять вслух: — Но ему что-то могли дать заранее — вот почему его состояние не улучшалось. У нас есть много препаратов с самыми разными свойствами, но я никогда не слышал, чтобы бахдар можно было блокировать. Алкоголь обладает таким свойством, но он влияет на многие народы.