Голубая луна - Ховард Линда - Страница 11

Больше всего на свете ему хотелось вернуться в дом Лайлы, но в тот день это было невозможно. Кроме последствий бури, все еще продолжались сумасшествия голубой луны.

До дома Джексон добрался лишь в полночь, усталый, разбитый и разочарованный. Он хотел Лайлу. Ему нужны были ее простота и спокойствие, тишина ее дома, которая так отличалась от его сумасшедшей жизни. Они провели вместе так мало времени, что он не знал, будут ли они встречаться и дальше, не объяснялось ли их сближение не столько взаимной симпатией, сколько обстоятельствами. Но он был ее первым мужчиной, ее единственным мужчиной.

Лайла не походила на тех женщин, которые пользовались случаем завести интрижку. Для нее любовь значила очень многое. И для него тоже. Связь с Лайлой отличалась от его прежних романов.

Лайла была особенной: честной, остроумной, немного ироничной и страстной. А также до ужаса сексуальной. Он вспомнил ее загорелое стройное тело и копну вьющихся волос, в которые так и хотелось запустить руки.

Она смело пошла ему навстречу, отвечала на его ласки, получая удовольствие от того, что он делал и что делала она. Он не представлял, что их страсть, такая неискушенная, может когда-нибудь притупиться.

Джексон жил в старом доме с высокими потолками и изноношенными трубами, который до сих пор его полностью устраивал.

Но сейчас дом казался… пустым и еще… шумным. Он раньше не понимал, сколько звуков издают холодильник и обогреватель. Работавший кондиционер заглушал ночное пение сверчков и птиц.

Он хотел Лайлу.

Он принял холодный душ, забрался в большую холодную пустую кровать и не мог заснуть; руки и ноги болели, глаза щипало от усталости и воспоминаний о первой близости с Лайлой. Он застонал от желания и постарался отогнать эти мысли. Но в памяти опять всплыли ее груди и то, как она трепетала в его руках.

Несмотря на кондиционер, пот лил с него в три ручья, и, проклиная себя, он встал и снова залез под холодный душ. Лишь около двух часов ночи ему наконец удалось заснуть, чтобы и во сне видеть эротические сны, а проснувшись, он хотел Лайлу еще больше.

В восемь двадцать утра тело Тэниела Варгаса нашли плывущим по реке. Его быстро опознали: в джинсах вместе с баночкой жевательного табака лежал бумажник. Если бы не бумажник, его бы не узнала родная мать, потому что он был убит выстрелом в лицо.

— Не думаю, что он давно мертв, — сказал патологоанатом, стоявший позади Джексона, когда тело завернули в мешок и уложили в грузовик, перевозивший мясо. — Черепахи и рыбы его почти не тронули. Если принять во внимание течение да еще сухую ветку, о которую он зацепился, то в воде он пробыл не так долго.

— Сколько?

— Только приблизительно, Джексон. Часов двенадцать или около того. Трудно сказать, особенно после пребывания в воде. Но его видели накануне, поэтому он не мог пробыть в воде больше чем полдня.

Джексон посмотрел на реку, и ему стало не по себе, когда он обдумал эти слова. Он ясно помнил слова Лайлы: «Ты — покойник». Ее тихий безжизненный голос произвел на него жуткое впечатление, гораздо более сильное, чем если бы она кричала.

И вот Тэниел погиб от пули. А у Лайлы было ружье. Неужели он вчера вернулся к ее дому? Выполнила ли она свою угрозу, если это действительно была угроза?

Хорошо, если Лайла убила его защищаясь. Одинокая женщина вполне может выстрелить в хулигана, стрелявшего в нее накануне и вновь вернувшегося с ружьем в руках. Джексон сомневался, что при таких обстоятельствах окружной прокурор станет предъявлять ей обвинение.

Существовала, однако, вероятность того, что и Лайла лежит в луже крови у себя дома, раненная или убитая. От этой мысли он пришел в себя и начал действовать.

— Хэл! Мне нужна лодка! — заорал Джексон, обращаясь к начальнику службы спасения. Он имел в виду ту, которой они пользовались, чтобы достать из воды тело Тэниела.

Хэл поднял голову и с удивлением посмотрел на Броуди.

— Порядок, шериф, — сказал он. — Помощь не нужна?

— Я еду к дому Лайлы Джонс. Если Тэниел возвращался туда, он мог ее ранить. Или убить. — Джексон старался не думать об этом, но действовал быстро.

— Если она ранена, потребуются медицинская помощь и транспорт. Я вызову еще одну лодку и поеду за вами. — Хэл отцепил от пояса рацию и отдал нужные распоряжения.

Лодки службы спасения хорошо держались на воде, хотя и не отличались скоростью. Джексона терзали отчаяние и страх, если она ранена и еще жива, каждая секунда может оказаться решающей для спасения ее жизни.

Картины одна ужаснее другой проносились перед его глазами, и ему становилось все хуже.

— Пожалуйста, Господи. Ну пожалуйста, — повторял он вслух, подгоняя тихоходную посудину.

Прошла вечность, прежде чем Джексон добрался до места. Он начал свой путь гораздо раньше причала на Олд-Богги-роуд. Кроме того, после грозы по реке плыло гораздо больше мусора, и несколько раз лодка подпрыгивала от подводных коряг.

Наконец показался дом, прятавшийся между деревьями. С бьющимся сердцем он осмотрелся вокруг. Лайла должна бы выйти на крыльцо, услышав звук мотора. Но ее нет. Где же она, куда могла деться без лодки?

— Лайла! — закричал он. — Лайла!

Он все еще надеялся. О Господи, что-то должно было заставить ее уйти из дома. Он не мог думать о том, что она лежит где-то мертвая или умирающая.

Джексон втащил нос лодки на берег и привязал к столбу.

— Лайла!

Он взлетел на крыльцо, перепрыгнув через ступеньки. Окна с этой стороны дома были закрыты. Он распахнул сетчатую дверь и повернул ручку входной двери.

Крутя головой и принюхиваясь, Джексон вошел в прохладный темный дом. В нем пахло, как и раньше, уютом и едой. На открытых окнах утренний ветерок колыхал старенькие белые занавески. Он не почувствовал ни запаха смерти, ни металлического запаха крови.

В доме ее не оказалось. Тем не менее он обошел его, заглядывая во все комнаты. Все было как обычно.

Джексон вышел во двор, ища признаки борьбы. Ничего. Куры, довольно кудахтая, клевали червяков. Пели птицы. Из-под крыльца выглянула Элинор, все еще тяжелая котятами. Он наклонился погладить ее, продолжая оглядываться.

— Где она, Элинор?

Кошка замурлыкала и потерлась головой о его руку.

— Лайла! — закричал Джексон.

Элинор вздрогнула и снова скрылась под крыльцом.

— Иду!

Голос раздавался издалека и откуда-то из-за дома резко обернулся и посмотрел в сторону леса.

— Где ты? — позвал он, бегом огибая дом.

— Уже здесь. — Через две секунды она появилась из-за деревьев, неся в руках корзину и ружье. — Я услышала лодку, — сказала она, когда он поравнялся с ней, — но была в двухстах ярдах от дома и…

Он не дал ей договорить, а крепко обнял, пытаясь вобрать ее тело в себя и больше не отпускать. С ней все в порядке. Она жива и невредима. Ветер разметал ее мягкие волосы. Он не мог нарадоваться ее запаху, такому свежему и женскому. Вкус губ был прежним, она отвечала на его поцелуи. Он услышал стук упавшей корзины и ружья, затем ее руки обвили его шею, и она крепко прижалась к нему.

В нем диким пламенем вспыхнуло желание, рожденное его страхами и облегчением. Он стал срывать с нее одежду, расстегнул джинсы и рванул ее трусы вниз.

— Джексон! — Откинув голову, она часто дышала. — Давай зайдем в дом…

— Я не хочу ждать, — пробормотал он почти свирепо, приподнимая ее и прижимая к дереву.

Она обвила ногами его тело, пытаясь обрести равновесие. Он расстегнул брюки и вошел в нее. Она была горячая, влажная и тугая, ее лоно обхватило его и сжалось. Она не была готова к такому, он понял это, услышав ее вздох, но не мог остановиться. Его тело обмякло, у него поплыло перед глазами, но прошло еще какое-то время, прежде чем спазмы закончились, и он навалился на нее, буквально пригвождая к дереву.

— Я люблю тебя, — услышал он свой шепот. — Я так боялся за тебя!

Она взяла его голову в руки и стала ласково гладить ее, стараясь успокоить.