Слизни - Хатсон Шон - Страница 26

Оставив краны открытыми, а машину работающей, Брэди помчался через гостиную вверх по лестнице на второй этаж в ванную. Мысль о том, какую картину он может там застать, пронеслась в его голове: ванная, полная черных чудовищ! Ванная комната, полная кишащих тварей.

Он распахнул дверь.

Ничего!

Облегченно вздохнув, Брэди подошел к ванне и открыл краны на полную мощность.

С большой силой струя воды падала на дно ванны, разбиваясь на тысячи брызг. Понаблюдав за этим некоторое время, он подошел к умывальнику и проделал ту же процедуру. И здесь тоже никакого следа слизней.

Облегченно вздохнув, Брэди подождал еще какое-то время и завернул краны, а потом взял полотенца и старательно заткнул ими и выпускные отверстия и краны ванны и умывальника. После чего опять бросился на кухню. Пробегая через гостиную, он увидел сидящую в кресле перепуганную Ким. Она посмотрела на него красными, опухшими глазами.

Задыхаясь от бега и от страха, все еще его не отпускавшего, он вбежал на кухню, выключил краны и механизм для уничтожения отходов. Наступила внезапная тишина. Ее нарушало лишь тяжелое дыхание Брэди. Здесь он тоже обмотал полотенцем оба крана и заткнул сливное отверстие.

Теперь стало слышно, как в гостиной тихо плачет Ким. Сделав все, что мог, он прошелся по кухне, чуть не упал, поскользнувшись на том, что осталось на полу от убитых слизней. Поэтому он немного постоял, прислонившись к стене. Понемногу он стал дышать спокойнее.

– Майк, – позвала его Ким.

Он поспешил в гостиную. Ким сидела на полу возле своего кресла. Он опустился на колени рядом с ней, обнял за плечи и принялся покачивать ее как маленького ребенка, чтобы успокоить. Она крепко прижалась к нему, слезы капали на его рубашку.

– Майк, – повторяла она, всхлипывая.

– Все будет в порядке, – сказал он, стараясь убедить в этом не только ее, но и себя. Однако при этом он не мог удержаться, чтобы не поглядывать время от времени через плечо в сторону кухни.

Если эти чудовища уже пользуются водопроводными трубами, чтобы попадать в дома, невозможно предвидеть, к чему может привести весь этот ужас! И когда это кончится. Если оно вообще может кончиться.

Будет отравлено полностью все водоснабжение Мертона. Эта мысль ударила Брэди как кувалдой, и он с трудом проглотил слюну.

Ким смотрела на него красными, опухшими глазами. Ее очки запотели, и Брэди снял их и протер, а потом осторожно вытер указательным пальцем одинокую слезу на ее щеке.

Он чувствовал, как она дрожит, прижал к себе еще крепче и подумал, что сейчас она почувствует его собственную дрожь.

Глава 20

Чарли Барнс зажег спичку, и маленькое желтое пламя осветило его лицо. Он отбросил спичку, и она зашипела, упав на мокрую траву. Облокотившись о дерево, он глубоко вздохнул. Стрелки на церковных часах, залитые холодным белым светом луны, медленно подвигались к часу ночи. Они выглядели как-то странно на фоне каменного циферблата. Флюгер на остром шпиле тихо поскрипывал на легком ветру. Этот скрип должен быть слышен очень далеко в абсолютном молчании ночи.

Чарли еще несколько долгих минут смотрел на стрелки, говоря себе, что сделает это или сейчас, или никогда. Он медленно вышел из своего укрытия за деревьями и направился в сторону открытой могилы, расположенной в двадцати метрах от него.

Он шел по траве, а не по тропинке, боясь скрипа своих сапог по гравию. Хотя ну кто, черт возьми, может бодрствовать во втором часу ночи. И особенно на кладбище. При этой мысли он перестал осторожничать и пошел по тропинке, его тяжелые сапоги оставляли вмятины на гравии. На плече он нес мешок с инструментом и заступ.

Чарли подошел к открытой могиле и посмотрел вниз. В лунном свете блестела полированная деревянная крышка гроба, и на секунду ему показалось, что он увидел в ней свое отражение. Он постоял на краю, и внезапно кусок земли из-под его ног скатился на гроб.

«В чем дело, что со мной? – подумал Чарли. – В конце концов я же не потревожу этого парня!»

Улыбнувшись, он бросил инструмент на землю, придавил сапогом, чтобы тот не укатился.

Потом, потерев руки, он взялся за заступ и вонзил его в кучу земли у края могилы.

Чарли работал могильщиком мертонского кладбища последние шесть лет. С тех самых пор, как в очередной раз выкарабкался из тюрьмы. Всю свою жизнь, сколько он помнил, ему приходилось постоянно попадать в переделки. Его бросало то вниз, то вверх, но всегда он выкарабкивался. И в городе его знали таким и принимали таким, каким он был. Прежде всего похоже, что он ни разу не попадал в тюрьму за грабеж или убийство. До этого он не доходил. И уже, видимо, никогда не дойдет. Его преступления были попроще: украсть велосипед или подобрать то, что выпало из грузовика.

Можно сказать, что в свои пятьдесят пять Чарли пользовался определенной симпатией у старожилов Мертона. «Приятный проказник» – называла его одна старая леди, и при воспоминании об этом Чарли улыбнулся. Когда его в последний раз судили, судья называл его «неисправимым негодяем». И Чарли всерьез обиделся. «Тоже мне, старый дурак», – подумал он, вспомнив, как старый ублюдок сидел и смотрел на него поверх своих очков, изображая из себя Бога в красном камзоле и парике.

В тот раз Чарли поймали за кражу пятидесяти ящиков виски «Джони Уокер» со склада в Милчестере, милях в двадцати от Мертона. Это был уже серьезный проступок. Не то что кража трех косилок из магазина садовых принадлежностей, когда его просто привезли в суд магистратуры и приговорили к штрафу в сто гиней. Нет, на этот раз все было куда серьезней. Его привезли в Королевский суд.

Разбирательство дела заняло два дня, и он был приговорен к восемнадцати месяцам тюрьмы.

«Очень жестокий приговор», – думал тогда Чарли, но по прошествии времени понял, что и в тюрьме не так уж плохо, и он там повстречался с несколькими старыми друзьями. Он улыбнулся, вспомнив об этих славных временах.

Когда он вышел из тюрьмы и вернулся в Мертон, то, к его большому удивлению, викарий предложил ему место могильщика при церковном кладбище.

Естественно, он ухватился за эту возможность, хотя и не смог понять, почему викарий так удачно подоспел со своим предложением.

В конце концов Чарли понял, что ему устроили духовное испытание – прощение грешника и все такое прочее.

Чарли улыбнулся при этом воспоминании. Может быть, замысел викария действительно исполнился, потому что с тех пор, как он стал могильщиком, у него ни разу не было неприятностей с законом.

Тем более что мертвые не могут быть свидетелями на суде.

Эта идея впервые пришла в голову Чарли, когда он четыре года назад увидел в часовне «Успокоение», как хоронили мужчину лет семидесяти. Чарли пришел в часовню раньше, чем явились скорбящие родственники, и заглянул в открытый гроб. Покойника собирались хоронить при всем параде, включая золотое кольцо и кольцо с бриллиантом, которое по скромным подсчетам Чарли стоило не меньше пятисот фунтов.

Он стоял и смотрел как загипнотизированный, раздумывая, сколько бы он сумел выручить за это богатство, если бы смог его достать. Вопрос был только в том, как все это захватить.

Ночью он лежал в постели и курил и ему пришла в голову удачная мысль.

Когда Чарли приняли на место могильщика, он получил в свое распоряжение маленький домик внутри кладбищенской ограды, можно сказать, скромную деревянную хижину из трех крошечных комнат. Здесь он и жил последние шесть лет.

В его обязанности также входило запирать на ночь кладбищенские ворота и это надо было делать изнутри, а не вешать замок с наружной стороны ворот. Таким образом, с десяти часов вечера он был как бы заперт на кладбище и оно становилось его владением. Он был здесь полным хозяином и, как король, мог заявлять свои права на любые сокровища, хранящиеся в его подземном королевстве.

В ту ночь, четыре года назад, он выкопал гроб, открыл крышку и снял бриллиантовое кольцо с руки трупа. К сожалению, оказалось, что кольцо можно снять только вместе с пальцем, что он и сделал с помощью своего маленького перочинного ножа. Хотя, надо сказать, ему это было очень неприятно. И все же он не забыл снять заодно и золотые запонки и булавку с бриллиантом с галстука.