Однажды в Америке - Грей Гарри - Страница 6

— Рады были помочь тебе, дядя, — ответил Макс. — Если еще раз понадобимся, дай мне знать.

Дядя ласково посмотрел на Макса.

— Ты становишься большим парнем. — И он ласково похлопал племянника по спине.

— Спасибо за поездку и все остальное, — сказал я.

— Не стоит. Всего хорошего, мужики, — ответил он и улыбнулся нам на прощание.

Мы вошли в кондитерскую Джелли, попыхивая сигарами и ощущая себя хозяевами мира. Простак, Доминик и Косой уже ждали нас.

— Эй, крупняки, где это вас носило? — поприветствовал нас Простак.

Макс швырнул свой четвертак на прилавок и произнес:

— Всем по солодовому коктейлю и заварному пирожному.

За прилавком в грязном фартуке на большом животе стоял сын Джелли, Толстый Мои. Он подхватил четвертак и начал внимательно его изучать.

— Что ты там рассматриваешь, толстяк? — сердито проворчал Простак.

— Ничего, Простак, ничего, — пробормотал Мои извиняющимся тоном.

— Вот и займись тогда коктейлями.

Мы сидели на круглых табуретах около прилавка и, шумно высасывая крем из пирожных, следили за крутящимся вихрем в электрической машине, приготовляющей коктейль. Такие машины были последней новинкой в Ист-Сайде.

В кондитерскую ввалились наши новые приятели с Брум-стрит: Веселый Гониф, Глазастик и Пипи. Мы обменялись приветствиями.

— Как вы отнесетесь к тому, чтобы послушать новую поэму? — спросил Веселый.

— Поэму? — с сомнением произнес Макс. — О чем? Ты что, поэт что ли?

— Веселый всегда рассказывает поэмы и загадки, — сообщил Пипи. — Он сам их сочиняет.

— Да, обычно грязные, — добавил Глазастик. — Но все равно хорошие.

— Да, только грязные и бывают хорошими, — согласился я.

— Ну ладно, давай послушаем одну, — сказал Макс, которому, по-видимому, надоел этот разговор.

Мы развернулись на табуретах лицом к Веселому. Тот встал в позу и с улыбкой на чумазом лице продекламировал:

Он замолчал и посмотрел на нас, ожидая одобрения.

— Это все? — спросил Макс.

— Да. Ну как, понравилось? — с надеждой спросил Веселый.

— Дурно пахнет, — ответил Макс.

Веселый явно растерялся.

— Веселый, попробуй задать им загадку, — предложил Пипи.

Веселый обрадовался и с улыбкой спросил:

— Почему наша река похожа на ноги девушки?

Никто из нас не знал ответа.

— Потому что чем выше вы поднимаетесь, тем прекрасней становится.

Он с улыбкой уставился на нас, стараясь заметить какие-нибудь признаки одобрения на наших равнодушных лицах. Мы дали каждому из них отпить по глотку коктейля из наших стаканов. Пипи углядел на прилавке коробку заварных пирожных, и вся его компания устремилась к ней.

— Эй вы, парни, тормозите! — завопил Толстый Мои. — У вас есть деньги?

Пипи достал долларовую бумажку. Веселый Гониф взял ее у него и, помахав ею в воздухе, спросил у нас:

— Ребята, хотите пирожных?

Мы взяли по два.

— Ребята, где вы достали деньги? — спросил Макс.

Веселый с гордостью обхватил Пипи за плечи:

— Пипи обчистил пьяного на Бовери.

— Ага, он оказался слабаком, — скромно произнес маленький Пипи. — А еще я забрал у него вот это. — И он вытащил большой нож.

Я вспомнил О'Брайена с его «ножом специализированных знаний». Это было чем-то вроде знамения. Нож предназначался мне, и я должен был получить его. «Он наделит меня магической силой», — подумал я и спросил:

— Можно посмотреть, Пип?

Он отдал нож мне. Это был кнопочный нож германского производства с пружинным механизмом. Послышался завораживающий щелчок — и большое блестящее лезвие выскочило наружу. Нет никаких сомнений — он должен остаться у меня. Я открывал и закрывал его перед носом у Пипи, и тот испуганно попятился. Внимательно наблюдавший за мной Макс спросил:

— Он тебе нравится, Башка? Хочешь оставить его у себя?

— Да, он великолепен, — ответил я. — Тогда оставь, он твой, правда, Пип?

Макс слащаво улыбнулся Пипи, затем умильно посмотрел на Веселого и Глазастика. Те уловили, что улыбка Макса и мое поведение ничего хорошего не предвещают. Простак наклонился и, приблизив лицо к лицу Пипи, пробурчал:

— Ты ведь делаешь Башке подарок, правда, Пипи?

Доминик и Косой зашли к ним со спины и встали наготове. Я не отводил взгляда от Пипи и продолжал открывать и закрывать нож возле его горла. На короткое время в кондитерской установилась напряженная тишина. Напряжение разрядил Веселый. Рассмеявшись, он сказал:

— Да, конечно, ты можешь взять его, Башка. Он все равно слишком большой и опасный для такого маленького мальчика, как Пипи.

Я подошел к полкам с книгами в бумажных переплетах, разглядывая и любовно гладя лезвие. Оно было заточено с обеих сторон и имело прочный и острый как игла конец. Длина самого лезвия была по меньшей мере сантиметров пятнадцать. Стоило надавить на кнопку, и оно уходило в рукоятку примерно такой же длины. Это было грозное оружие, которое как раз уместилось в кармане моих брюк.

Непроизвольно я стал разглядывать ряды соблазнительных книжек в бумажных переплетах. Это был завораживающий мир Ника Картерса, Даймонда Дика, самых разнообразных вестернов. Я принялся листать книжку Горацио Алджера «В богачи из оборванцев», размышляя, что лучше: купить книжку или опустить полученный от дяди Макса четвертак дома в газовый счетчик. Я подумал, что если куплю книгу, то останусь без света и не смогу сегодня ночью читать, лежа в кровати. Ко мне подошел Толстый Мои.

— Эй, Башка, засунь ее себе в карман, пока не появился мой старик. Только не перегибай ее слишком сильно и принеси назад завтра утром. Ладно? — прошептал он.

Чувствуя себя абсолютно счастливым, я запихал «В богачи из оборванцев» в карман и благодарно сказал:

— Я буду очень аккуратен, Мои, спасибо. Завтра утром я принесу ее обратно.

Мне вдруг стало так хорошо, что жизнь показалась совершенством. У меня были четвертак для газового счетчика, новый нож и книжка для ночного чтения.

— Ну ладно, ребята, — произнес Макс, снимая пиджак и галстук. — Пора двигать. Вы, парни, составите нам компанию? — он посмотрел на Веселого, Пипи и Глазастика.

— А что вы собираетесь делать? — спросил Веселый.

— Небольшую пробежку на длинную дистанцию, — ответил Макс.

— Нет, это не для нас, — сказал Веселый. — Зайдем к вам как-нибудь еще. — И они удалились.

Мы вслед за Максом сложили одежду на стул и потрусили по направлению к центру. Началась наша ежедневная вечерняя пробежка. Макс бежал впереди, задавая темп. Когда дело касалось тренировок, он вел себя как спартанец.

— Когда мы вырастем, это нам очень пригодится. У нас будут мускулы и дыхалка, и мы будем железными парнями.

Мы трусили плотной группой, следя за мелькающими впереди длинными ногами Макса. Через десять кварталов пухлый Доминик, задыхаясь и хватая ртом воздух, выдавил из себя:

— С меня хватит, Макс, у меня внутри все разрывается.

Макс обернулся. Он дышал без всякого напряжения.

— Домми, твоя проблема в том, что ты ешь слишком много спагетти. Когда-нибудь ты пожалеешь об этом.

Доминик отстал. Мы продолжали бежать в сторону центра, меняя темп: один квартал пробегали изо всех сил и спокойно трусили по следующему. Добежав до финансового района в центре города, мы остановились и сели отдохнуть на поребрике. Перед нами высилось огромное здание, окна которого закрывали густые железные решетки, а вход защищала тяжелая железная дверь.

— Похоже на тюрьму, — произнес Простак.

— Здесь, в центре, нет тюрьмы, — сказал я.

— Откуда ты знаешь? — возразил Простак.

Макс рассмеялся:

— Не спорь с Башкой. Он знает все. Спроси его, он подтвердит.