Лань — река лесная - Шашков Александр Андреевич - Страница 15

Гряда… Озеро… Сухое болото… Какие воспоминания пробудили они в сердце старого партизана? Может, ожили перед ним дни далёких боёв, жестокие бомбёжки, артиллерийские налёты, голод? А может, вспомнил он ту тёмную апрельскую ночь, когда сотни измученных голодом, холодом и бессонницей людей покинули сырые окопы и, молчаливые, суровые, готовые ко всему, спустились с гряды на эту равнину?.. Долго стоял дед Рыгор в раздумье, потом, как бы очнувшись, проговорил:

— Ну вот, пришли. А наших что-то не видно.

— А это не они бродят во-он там, на тех холмах? — показал рукой Николай Николаевич.

Дед Рыгор прищурил глаза, посмотрел из-под ладони.

— Они! Конечно они! На тех холмах немцы во время блокады сидели, нас стерегли. Так Архип, верно, их позиции изучает. Пошли и мы туда.

Дед идёт неспешным, но широким шагом. Глаза его пядь за пядью обшаривают равнину, словно что-то ищут на ней и — не находят.

Не видит старик следов того боя, что гремел здесь когда-то. Время и сама природа постарались начисто стереть их с лица земли. Затянулись, заросли травой воронки от мин и снарядов. На месте срезанных осколками берёзок выросли молодые. Осыпались окопы. На крышах дотов и блиндажей зеленеют кусты молодого орешника, крушины, розовеет рябина…

Когда миновали болота, дед Рыгор задержался на секунду, вытер рукавом лоб:

— Жарко.

— Э-гей! Валерка, сюда! — послышался звонкий мальчишеский голос, и навстречу деду и Николаю Николаевичу из кустов выбежал Лёня Кремнев.

— А где же ваш начальник? — спросил у него дед Рыгор. — Или вы одни сюда забрались?

— Архип Павлович вон в тот дзот полез, — показал Лёня. — Позвать его?

— Не нужно. Пусть лазит, если охота, — улыбнулся дед. — А мы тем временем покурим да передохнем.

…И верно, Скуратов был в старом дзоте, прятавшемся под развесистой, похожей на огромный зелёный гриб, сосной. За годы, что прошли после войны, дзот ещё глубже осел в землю, ветер забил его бойницы мусором, и в глубоком сыром подземелье царил такой мрак, что нельзя было разглядеть собственной руки. Архип Павлович достал фонарик и долго светил им. Он внимательно осматривал влажные, покрытые плесенью стены, прогнивший пол, обрушившиеся нары. Казалось, он что-то искал.

Осмотрев пол, Скуратов встал на колени и приподнял одну доску. Под нею, среди обрывков почерневшей бумаги, что-то блеснуло. Архип Павлович наклонился и поднял находку. Это был фашистский орден. Разноцветная ленточка ордена истлела, но сам он был целёхонек и тускло поблёскивал под лучом фонарика.

Скуратов оглянулся, сунул орден в карман и осторожно, на цыпочках, словно боясь, что кто-нибудь услышит его шаги, направился к двери…

Он был уже недалеко от мужчин, сидевших на поваленном стволе векового дуба, когда из-за густых кустов лещины долетел взволнованный голос Валерки:

— Архип Павлович! Что я нашёл!

— Что там такое? — заинтересовался дед Рыгор. — Нужно глянуть. Хоть бы мину какую не выкопал.

Втроём они подошли к Валерке. Он стоял возле старой берёзы и что-то рассматривал на ладони.

— Покажи, покажи, — попросил Казанович. Он взял Валеркину находку, повертел в пальцах. — А знаешь, что это такое? Обыкновенный нательный крест. Такие носили на шее многие итальянские солдаты.

— Итальянские? А как они сюда попали?

— Э-э, неважно ты историю изучал! Неужто забыл, что до сентября 1943 года итальянцы были союзниками фашистской Германии? Да и после некоторые офицеры, заядлые фашисты, оставались в гитлеровской армии.

— Забыл, — смутился Валерка.

— Смотрите, смотрите, вот ещё один крест, только большой!

Все обернулись на Лёнин голос и увидели на траве берёзовый крест. Крест подгнил у основания и упал. В двух шагах от него валялась ржавая каска.

— На нём что-то написано, только не по-нашему, — сообщил Валерка, который успел уже осмотреть крест. — И даже не по-немецки.

— Даже не по-немецки? — с улыбкой переспросил Николай Николаевич и перевёл текст вырезанной на кресте надписи:

— Виано? — вздрогнул Скуратов и проворно склонился над крестом. — Фамилия какая-то… странная…

Он отошёл в сторону и закурил.

Несколько минут и взрослые, и ребята молча смотрели на могилу человека, который носил когда-то фамилию Виано и которому было двадцать четыре года, когда смерть разыскала его здесь, в дебрях белорусского леса, за тысячи вёрст от Италии.

Сухой, как пушечный выстрел, удар грома заставил всех вздрогнуть. Всего десять минут назад палило солнце, весело пересвистывались птицы, и вот — гроза.

— Как бы нас не выкупала эта тучка, — глянув на небо, озабоченно сказал Казанович. — Нужно искать, где бы спрятаться от дождя.

— В блиндаж, — подсказал Валерка.

— А может, подадимся в лагерь? — возразил Архип Павлович. — Всё уже осмотрели тут, я кое-что успел записать. На сегодня хватит.

— Смотрите. Вам над книгой работать…

Новый удар грома напомнил, что нужно поторапливаться. Выйдя из кустов, дед Рыгор решительно свернул влево и повёл всех напрямик к заливчику, где стояла лодка.

Событие, которому и названия не придумаешь

Верно говорят люди: не всякий гром — с дождём. Не успели путешественники дойти до Лесного, как громовые раскаты отдалились, туча прошла стороной и над пущей снова жарко запылало солнце.

Возле озера отряд остановился. Все готовы были вернуться назад или направиться в другое место — вокруг столько интересного! — но Архип Павлович отказался.

— Не могу сегодня, — проговорил он усталым голосом. — Очень болит голова. У меня всегда так: чуть перемена погоды — хоть плачь, кажется, готова на куски расколоться.

Скуратов осторожно погладил рукой шрам на виске и виновато улыбнулся, будто просил извинения…

Было уже около четырёх, когда «экспедиция» вернулась на свою базу. Её возвращение было такой неожиданностью для Алика, что он растерялся и даже как будто испугался.

— Дежурный! Где обед? — издали крикнул Валерка, размахивая над головой ореховой палкой. — Поч-чему не р-рапортуешь?!

— Да я вас не ждал так рано, — только и нашёлся сказать Войтёнок-младший.

— Слышите? Он не ждал нас! Он забыл, что мы хотим есть!..

Есть в самом деле захотели все, и потому дежурному сразу же было приказано раскладывать костёр. А пока Алик собирал сушняк, Валерка и Лёня принесли воды и начистили картошки.

Спустя какой-нибудь час все, кроме Скуратова, сидели за столом. Архип Павлович и от обеда отказался. Голова у него разболелась ещё сильнее, и он сказал, что полежит. Попросил даже, чтобы без нужды его не беспокоили.

— Угостил бы Архипа Павловича. Сушить, что ли, собираешься? — выбрав удобный момент, шепнул Алик на ухо Валерке.

— Без тебя знаю, — ответил Гуз, выскребая котелок. И только когда на дне не осталось ни крупинки, он подмигнул другу и шмыгнул в палатку.

Алик сразу же ожил, повеселел. Сейчас на столе появятся…

— Хлеб да соль!

Эти слова прозвучали за спиной у Алика тихо и несмело. Но парнишке показалось, что у него над головой разорвалась бомба. Он весь содрогнулся, втянул голову в плечи и стал осторожно вылезать из-за стола.

— Не скажете ли вы мне, люди добрые, где тут стоит какой-то не то доп, не то адоп? Мне бы их начальника повидать… А-а, да я, кажется, как раз туда попала, куда нужно!..

Последние слова, как внезапный порыв ветра, сдули Алика со скамьи. Он юркнул под стол, из-под стола — в палатку.

— Тэкля! — не своим голосом простонал он прямо в ухо Валерке и нырнул под нары.

— Т-тэкля?! — Ноги у Гуза задрожали, он метнулся в одну сторону, в другую и медленно, словно держал на голове стакан с водой, сел на землю. Миска с ароматными «слуцкими бэрами» выскользнула у него из рук, выкатилась из палатки и, весело поблёскивая на солнце боками, отправилась в путешествие к столу, под ноги деду Рыгору и Николаю Николаевичу.