Лань — река лесная - Шашков Александр Андреевич - Страница 16

— Так вот я в ваш доп и пришла, — уже совсем другим голосом заговорила Тэкля. — Едва отыскала. Спасибо, Леонка-рыбачок плыл, подсказал, что вы здесь где-то… Так кто же из вас будет начальник? — взглянула она на Казановича.

— Ну-ну, слушаем вас. — Николай Николаевич хорошо знал Тэклю и понимал, что пришла она сюда не ради прогулки.

— Так, значит, ты начальник? — набросилась Тэкля на учёного. — Ничего себе! Не дурак! Берёт, антихрист, чужое добро, а платит писульками! Я законы знаю… Я…

— Тётя Тэкля, мы вас не понимаем! — улыбнулся Николай Николаевич. — Какое добро? Какие писульки?

— А вот сейчас увидишь! — Тэкля энергичным движением подняла полу своей широченной жакетки, вытащила откуда-то измятую бумажку и зло швырнула на стол — На, читай!

— Ну-ну! — Николай Николаевич разгладил бумажку и какое-то время рассматривал её с немым удивлением, будто не в силах проникнуть в смысл слов, которые были там написаны. Потом тряхнул головой и захохотал так, что Тэкля испуганно перекрестилась и на всякий случай немного отступила от «начальника допа».

— Чего ты смеёшься? — недоуменно спросил дед Рыгор. — Что там такое написано?

— Нет, ты только послушай! — воскликнул Николай Николаевич. — Это, брат… это шедевр! — И учёный снова захохотал.

— Дай я сам! — не выдержал старый рыбак.

— Нет-нет, слушай: «Эта расписка выдана гражданке Тэкле в том, что мы, отряд ДОПП, взяли у неё в долг следующие фрукты: яблок «Белый налив» — десять, яблок «Титовка ранняя» — пятнадцать, груш «Бэра слуцкая» — двадцать пять. Всего пятьдесят штук на сумму, которую позднее определит сама хозяйка. Комитет ДОПП». Ну, что ты скажешь?

— Покажи, покажи мне это сочинение! — нахмурился дед. Он водрузил на нос очки и тут же сорвал их. — Валерка! — крикнул он на всю поляну. — Гуз. Поди сюда!

Тишина.

— Я кому говорю?!

Ни звука.

— Алик!

И снова в ответ молчание.

— Ах, обормоты! Ну, вам же хуже будет! — проворчал дед и, захватив хворостину, направился в палатку.

Там — только рассыпанные на полу яблоки и груши да старенькая Валеркина шапка. Григорий Петрович почесал за ухом, поднял с земли, грушу, долго глядел на неё, потом понюхал и… надкусил. «Смотри ты, вкусная какая!» — покрутил он головой и пошёл назад, к столу.

— Ну что, не нашёл? — улыбнулся Николай Николаевич.

— Нет.

— Удрали!

— Как же, их поймаешь! — подхватила Тэкля, зло вращая выпуклыми глазами. — Я и то их ни разу ещё не поймала! Из-под носа выхватят. День и ночь в саду торчу, пообедать боюсь сходить…

— Как же они умудрились «одолжить» у вас столько яблок да ещё и расписку выдать? — поинтересовался Казанович.

Тэкля насупилась, минуту молчала, потом смущённо заговорила:

— Патефоном из сада выманили. Пластинки стали возле реки крутить. Я, дура, подошла послушать. Ну, они и натрясли груш да яблок, а в будке эту писульку оставили.

Казанович снова захохотал: ему пришлась по душе остроумная выходка ребят.

— Смеётесь над глупой бабой! — обиделась Тэкля. — Бог вам этого не простит…

— Ладно, тётка, — уже серьёзно сказал Николай Николаевич. — Говори, сколько мы должны.

— Да сколько же? — сразу повеселела Тэкля. — Как со всех, так и с вас. По полтиннику за яблоко и рублик за грушу. У меня ведь груши не какие-нибудь… У меня груши…

— Хорошо, хорошо, знаем, — перебил её Казанович. — Распишитесь.

— Как это? — не поняла Тэкля.

— Напишите разборчиво на расписке, что деньги в сумме…

— Тридцать шесть с полтиной, — подсказала Тэкля.

— …в сумме тридцать шесть рублей пятьдесят копеек получили.

— Это я сейчас! — Тэкля осторожно взяла из рук учёного карандаш и долго выводила кривые, неуклюжие буквы. — Так? — спросила она наконец, глянув на Казановича.

— Так, так. Получите деньги.

Тэкля, слюнявя пальцы, пересчитала бумажки, поклонилась.

— Кушайте на здоровье! А я уже пойду. Давно домой пора.

— Иди, иди, тётка!

— Пойду. — Тэкля переступила с ноги на ногу, несмело спросила: — А вам больше яблок не потребуется? Я бы уж сама принесла.

— Спасибо! — Николай Николаевич прищурился, озорно посмотрел на женщину и вдруг спросил: — Тётя Тэкля, вы в бога верите?

— А как же! Я ведь не молодая…

— А вы слыхали, что бог скупых после смерти в ад посылает?

— Так не нужно яблок? — словно не расслышав, переспросила Тэкля и заспешила прочь от палатки.

— Здорово ты её! — засмеялся дед Рыгор и, помолчав немного, спросил — А что же нам всё-таки с ними делать, с нашими «допповцами»?

— Нужно подумать, — ответил Николай Николаевич и улыбнулся каким-то своим мыслям.

— И хорошенько подумать, — уже серьёзно заключил дед. — Иначе сорванцы ещё что-либо выкинут.

Гуз спасается бегством. Снова горбун!

Едва Тэкля вспомнила про расписку, Валерка вскочил на ноги. Миг — и он уже лежал рядом с Аликом под нарами.

— Что ты наделал? Что теперь будет? — зашептал Алик, стараясь заглянуть другу в глаза.

Валерка поморщился: он, когда лез под нары, ободрал спину и плечо.

— Где Лёня? — вместо ответа спросил он.

— Да там, Тэклю выслушивает. Ему что? Он гость… Ты скажи, что нам теперь делать? — снова зашептал Алик, но Валерка оборвал его:

— У тебя дома деньги есть?

— Нету!

— Тогда нужно бежать.

— К-куда?

— Куда придётся! — Валерка подкатил к себе палкой несколько груш, запихал их в карман, отвернул брезент и выскользнул из палатки. Не успел Алик ничего сказать, как его уже и след простыл.

Алик совсем растерялся. Как же теперь ему быть? Под нарами долго не улежишь. Бежать вслед за Валеркой? Но где его искать? Пуща большая! А может, он насовсем убежал? От Гуза всего можно ожидать…

Алик уже от души жалел, что спрятался, когда пришла Тэкля. Он ведь в сад не лазил, расписки не писал. Сидел возле патефона да менял пластинки — вот и вся его вина.

«Вылезу и подойду к столу. А спросят про яблоки — расскажу всё как было», — решил он и уже высунул из-под нар голову, но какая-то сила удержала его. Что-то неприятное шевельнулось в сердце. «Что ты делаешь? — будто шепнул ему кто-то. — Хочешь всё свалить на друга? А разве ты не знал, что он пошёл тогда в сад? Знал! Не остановил? Нет! Значит, оба виноваты. А раз так, то и до конца нужно быть вместе. Тем более, что Валерка не для себя старался, а для всех. И не крал, а честно, под расписку…»

Рассуждая в таком духе, Алик съел грушу и тихонько выполз из палатки тем самым путём, которым только что удрал Гуз.

Часа полтора он метался по лесу, облазил все ближайшие кусты, заглянул даже в дупло старого дуба. Валерки нигде не было.

Алик не на шутку испугался. А что, если Валерка и в самом деле дал тягу из пущи? Где-то далеко, в Комлях, живёт его старшая сестра. Может, он туда направился? А может, вышел на большак, попросился на какую-нибудь машину и махнул прямо в областной центр, к брату?

Вытер рукавом пот, задумался. Нет, не может быть, чтоб Валерка совсем убежал, он ведь такой смелый… «А может, он уже вернулся в лагерь? — подумалось Алику. — Ну конечно, он там и, наверно, меня разыскивает».

Вечерело, когда Алик снова очутился на Зелёной поляне. Низкое солнце заливало поляну розовым светом. Палатки тоже слегка розовели, а река… Казалось, в ней была не вода, а расплавленное золото! Возле палаток — ни души. «Куда же все подевались?» — подумал Алик, тщательно осматривая всё вокруг. Оказывается, дед Рыгор, Николай Николаевич и Лёня сидели на берегу. Лёня что-то читал вслух. Незаметно подкрасться к ним было делом несложным. Алик притаился под разлапистой ёлочкой, прислушался.

Лёня читал тот самый рассказ про Витю Голубка, который он, Алик, прочёл ещё утром. Валерки с ними не было, и Алик решил напоследок, пока совсем не стемнело, ещё раз обойти вокруг лагеря, хотя найти друга, честно говоря, он уже не надеялся.

Он долго переходил с тропинки на тропинку, продирался сквозь колючие кусты, а когда, выбившись из сил, остановился и огляделся по сторонам, то увидел, что стоит возле старого ясеня, на обломанной верхушке которого чернеет огромное гнездо какой-то птицы.