Торговец кофе - Лисс Дэвид - Страница 64

Мигель ударил кулаком по столу:

– Задерживается? Почему? Насколько?

Нунес вздохнул:

– Нам не повезло, но, как ты знаешь, я могу размещать свои заказы только на судах Ост-Индской компании. Обещанный корабль изменил маршрут по приказу компании. Он не идет в Мокку и, следовательно, не может получить кофе. С этим ничего нельзя сделать.

Мигель обхватил голову руками. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.

– Задерживается, – прошептал он; поднял голову и схватился за край стола. Он посмотрел на Нунеса и выдавил слабую улыбку. – Говоришь, задерживается?

– Я знаю, это не предвещает для тебя ничего хорошего, но все не так плохо, как ты думаешь, – поспешно сказал Нунес. – Мой человек в компании обещает раздобыть товар. Просто это займет немного больше времени. Я попросил отсрочки платежа, но по договору, как ты сам видел, они лишь обязаны поставить товар ближайшим удобным для них судном, и компания сама определяет, что ей удобно.

– Сколько времени это займет?

У него сорвался голос, и ему пришлось повторить вопрос с вымученной улыбкой. Он не смел выдать свой страх, но у него стали отниматься руки и ноги. Пальцы онемели, а руки повисли как плети.

Нунес склонил голову набок, будто это помогало ему с подсчетами.

– Затрудняюсь сказать точно. Когда речь идет о поставке, надо предусмотреть столько деталей… Необходимо найти корабль, следующий нужным нам курсом, и убедиться, что в трюмах есть место. Знаю, что у тебя есть требования по безопасности груза, которые ты бы хотел соблюсти, а это возможно не на любом корабле. Каждую деталь надо тщательно предусмотреть.

– Конечно, я понимаю. – Мигель снял шляпу и погладил голову онемевшей рукой. – Но ты ведь можешь сказать примерно, так?

Шляпа упала на пол, и он нагнулся, чтобы ее поднять.

– Примерно, – повторил Нунес, пытаясь сохранять самообладание при виде того, как нервничает Мигель. – Учитывая обстоятельства, иногда на все эти вещи может уйти год, но я уже написал несколько писем и попросил о некоторых уступках. Надеюсь, что получу твой товар в течение двух-трех месяцев от первоначальной даты. Быть может, чуть позже.

Возникала проблема с его инвестициями, опционами, которые зависели от доставки товара. Опционами, купленными на деньги брата.

Мигель поставил тысячу гульденов на то, что цена кофе понизится, а не имея кофе, чтобы наводнить рынок, он не мог управлять ценой. Если он потеряет деньги за несколько месяцев до получения товара, ему грозит новое разорение, по сравнению с которым предыдущее будет выглядеть как небольшая неприятность. Как только станет известно, что Мигель использовал имя брата без его ведома, его собственное имя станет символом обмана. Даже если ему удастся избежать суда, путь на биржу для него будет закрыт навсегда.

– Есть еще кое-что. – Нунес вздохнул. – Кофе, как тебе известно, подорожал после того, как мы впервые заключили сделку. Теперь он стоит шестьдесят пять сотых гульдена за фунт, то есть тридцать девять гульденов за баррель. Естественно, ты знал об этом. Ты купил опционы и так далее. В любом случае тебе придется заплатить еще пятьсот десять гульденов, причем половину этой суммы, а также пятьсот гульденов долга необходимо заплатить немедленно. Или тебе придется сократить заказ с девяноста до семидесяти семи баррелей, чтобы компенсировать разницу.

Мигель взмахнул рукой.

– Очень хорошо, – сказал он. Ему уже нечего было терять, взваливая на свои плечи новый долг. – Мне нужны девяносто баррелей, сколько бы они ни стоили.

– А как насчет денег? Извини за настойчивость, но я и сам несколько стеснен, если ты меня понимаешь. Если бы не эта стесненность в собственных делах, я бы тебя не беспокоил, но в данный момент семьсот пятьдесят гульденов много для меня значат.

– Я только что разговаривал со своими партнерами. – Он знал, что несет чушь, но столько раз повторял эти слова, что был уверен: если потребуется, он мог бы повторить их даже во сне, причем убедительно. – Конечно, мне придется поговорить с ними снова. Они будут разочарованы, но они любят трудности, так же как и я.

– Так что насчет денег?

Мигель положил руку на плечо Нунеса:

– Они обещают перевести деньги на мой счет не позднее завтрашнего дня. Или послезавтра. Обещаю, ты их сразу получишь.

– Очень хорошо. – Нунес высвободился из объятий Мигеля. – Я сожалею о задержке. Подобного рода вещи, как ты понимаешь, происходят довольно часто. Уверен, что ты предусмотрел в своих планах задержку поставки.

– Естественно. Пожалуйста, держи меня в курсе событий. У меня столько дел!

Вдруг Мигелю показалось, что в таверне нестерпимо жарко, и он поспешил на воздух. Выйдя на улицу, он не заметил Иоахима, пока тот не оказался всего в нескольких шагах. Голландец выглядел хуже, чем во время их последней встречи. На нем была та же одежда, которая стала еще грязнее. Рукав кафтана был порван от манжета до плеча, а воротник запачкан кровью.

– Простите, что в последнее время мне было не до вас, – сказал Иоахим, – я был занят.

Его качало взад-вперед, а лицо было красным.

Мигель не дал себе возможность подумать, взвесить или рассчитать. Его захлестнули черные волны ненависти. Он ничего не чувствовал, кроме гнева, усиленного действием кофе, который сделал его нрав черным и злым. Он не был самим собой, превратившись в не знающего пощады зверя. Он шагнул к Иоахиму и, не останавливаясь, резко толкнул его обеими руками.

Он почувствовал, что толчок вышел сильным и метким. Его руки едва коснулись слабого тела, и Иоахим исчез, словно испарился. Мигель ощутил радость. Восторг. Он – настоящий мужчина. Одним толчком изгнал Иоахима из своей жизни.

Однако Иоахим не остался в изгнании надолго. Мигель собрался продолжить путь, но краем глаза увидел, что его враг ударился серьезнее, чем он рассчитывал. Голландец упал на бок и был похож на рыбу, выброшенную на скользкий причал.

Мигель замер на месте. Иоахим был мертв. Только мертвый мог так лежать, безвольный, недвижный и побежденный.

Он попытался стряхнуть это жуткое наваждение. Все его надежды были погублены в один миг. Что теперь его ждет? Суд и казнь, скандал и позор. Он, еврей, убил голландца, и не важно, что это был голландец из самых низов.

Потом Иоахим зашевелился. Собравшись с силами, встал на ноги, спиной к Мигелю. Успевшие столпиться зеваки, увидев его лицо, дружно ахнули, так как он сильно поранился, ударившись о кирпичную стену. Он медленно повернулся к Мигелю, чтобы показать свои раны.

Кожа на правой щеке была содрана, как и кожа на кончике носа. Раны не были серьезными, но кровоточили, и от вида крови и грязи Мигель почувствовал тошноту. Иоахим смотрел прямо перед собой и не двигался, будто стоял перед судьями. Потом он харкнул кровью, выплюнув большую часть остававшихся до сих пор во рту зубов.

– Еврей напал на этого несчастного нищего, и без всякой причины, – сказала какая-то женщина. – Я вызову стражу.

Мигеля вновь охватило отчаяние. Если его арестуют за нападение на голландца – а тому были многочисленные свидетели, которые могли подтвердить, что нападение не было ничем спровоцировано, – у маамада не будет иного выбора, как наложить черем, и на этот раз не временный. Все рухнуло.

Но Иоахим спас его. Иоахим мог его погубить, но не стал этого делать. Мигель не испытывал иллюзий по этому поводу. Он знал, что Иоахим спас его только затем, чтобы и дальше мучить. От погубленного Мигеля ему пользы мало.

– Не надо ни за кем посылать, – сказал Иоахим, медленно и с трудом выговаривая слова. Он был пьян, но вдобавок, наверное, с разбитым ртом ему было трудно говорить. – Я могу уладить это дело частным образом. – Он с трудом сделал шаг вперед и опять смачно харкнул кровью. – Мне кажется, нам лучше убраться отсюда поскорее, – сказал он Мигелю, – пока кто-нибудь не послал за стражниками, несмотря на все мои попытки вас защитить.

Он обнял Мигеля за плечи, словно они были ранеными бойцами, вместе покидающими поле битвы.