Маска бога - Ходжилл Пэт - Страница 69

Шелест и треск «похода» эхом повторяли иму наверху.

«Шшшш, — шипели они из-под листвы и мхов, словно предостерегая. — Ссссшшшш».

Переден не ровня брату по силам, но и Тори не соперник перевратам, даже с мечом, вновь выкованным за Темным Порогом, стойким к разъедающей сталь крови своих слуг. Потеряв оружие, он угодил в сокрушающее кости объятие переврата. Джейм помнила свой бьющийся о стены крик, подхваченный и многократно усиленный лицами иму, раздробивший глиняный медальон матушки Рвагги в ее руках, повергнувший наземь всех, кто слышал его.

Вот оно, Сердце Леса, и тут же, к удивлению Джейм, свежие выжженные круги на земле. Угольки заставляли думать о погребальном костре. В золе виднелись почерневшие кости — на этот раз не Сгоревшего Человека, другие, — пористые, ноздреватые, как потерявшие форму грибки; они разъедали дно углубления. Только останки переврата или мерлога могут столь непристойно крепко цепляться за жизнь. Джейм быстро подсчитала: пятерых из восьми перевратов и отрубленную голову шестого унесли люди Ардета, но они тогда не нашли трех оставшихся тел. Из них один — Темный, зарезанный Костяным Ножом, был несомненно мертв. Второй сошел с ума от крика иму и волей-неволей угодил на этот костер заживо, превратившись в голодные кости. Третье туловище, обезглавленное Разящим Родню, уползло.

Оно может быть все еще здесь.

Джейм попыталась не задумываться об этом. Она пришла, чтобы отыскать медальон иму или, скорее, оставшиеся от него глиняные черепки, чтобы установить мир с Земляной Женщиной. И у нее не слишком много времени.

Так, где она стояла, когда иму разбился? Прямо на теперешнем кострище — или очень близко. Вряд ли тут найдется что-то после двух сезонов дождей и оттепели, вот разве что есть одна возможность: когда-то в Пештаре иму обзавелся маской из живой кожи, содранной с лица переврата. Если осколки до сих пор в этой оболочке, то они по крайней мере должны быть все вместе. Девушка нырнула в папоротники, при тусклом свете внимательно разглядывая землю под вторым, не слишком высоким слоем растительности. Но руки в перчатках нашаривали только переплетенные корни. Проклятие. Нет, это невозможно.

«Шшшш, шшшш».

Она яростно вскочила, пробив головой листвяную крышу. Сердце неистово колотилось. Шипение не умолкало, оно неслось со всех сторон сразу. «Ничего, ничего», — уговаривала себя Джейм. Верхние иму просто повторяют произведенные ею звуки. Нет нужды вызывать образ того, кто тоже ведет поиск, передвигающегося рывками, распластавшись по земле, безголового, безмозглого, подползающего к ней под покровом папоротников.

«Сссшшшшш…»

Ветерок залетел в Сердце, покружил по дыре, всколыхнул травы, качнул лозы у каменных губ иму. Теперь все зашевелилось, зашуршало, пробудило эхо. Все ли это ветер, или чьи-нибудь кошачьи лапы все-таки крадутся по зеленому морю? Под волнами листвы что-то ущипнуло Джейм за лодыжку. Она с криком отпрыгнула, споткнулась, упала, тут же снова вскочила и очертя голову кинулась прочь. Зелень плеснула следом.

«Сссшшшшшш», — выдохнули иму.

Но ветер умер, и они затихли.

Задыхающаяся Джейм стояла на пороге.

— Все в порядке, в порядке, — похлопала она по холке прижавшегося к ногам Жура. — Да, ты меня предупреждал. Все равно это была глупая идея.

Свет в лесу вроде бы стал ярче. Снаружи, на лугу, солнце начало сжигать туман. Белые облака испарений, как призраки погибших, поднимались из мокрой травы и дрейфовали к северу. Из одного из них внезапно выбежала изнуренная, грязная, нагая фигура. Секунда — человек перепрыгнул в следующее скопление блуждающей дымки предвестий и исчез.

Джейм не сразу вспомнила, что надо дышать. Это же тот самый вождь мерикитов, про которого говорил Индекс, и тот, кто лежал у костра в Заречье, его утянул на юг шторм, и он теперь упрямо прокладывает себе путь к дому. И ей надо подумать о том же, а времени остается все меньше.

Но, приблизившись к мосту в Каскад, Джейм заметила, что замедлила шаг.

Где бы ни останавливалась Гора Албан, она движется назад в Заречье. А что ждет девушку там, кроме неприятностей? Столько нерешенных проблем, и как мало она может что-то сделать с любой из них. Зачем же вообще возвращаться?

«Без рода, без крова».

Ясно, что Тори она не нужна. К тому же сестра для него просто опасна, если в словах Киндри, сказанных в замке вольверов, есть хоть доля правды. Возможно, лучше всего просто вновь выпасть из жизни Торисена.

«Без крыши, без корней».

Снова стать свободной, но… ох, куда же идти, что делать?

«Плоть и кровь».

Все дороги отсюда будут длинны и одиноки, и куда еще они приведут…

«Будь проклята и изгнана».

Но Железный Шип не бежала и не сдалась.

Джейм одернула себя. Чертово проклятие Бренвир снова настигло ее, пытаясь утянуть под зыбучие пески. Интересно, мысль о Шип, кажется, вновь стала оберегом, защищающим от напасти, как в прошлом воспоминания о Марке не давали погрузиться в отчаяние. Возможно, кендар еще спасет девушку от самой себя, если даже и не от всего того, что ждет Джейм в Заречье.

Глава 4

Утренний свет проник в библиотеку, косо упав золотой полосой на стол, только вот тень разбила луч надвое. Мерлог, певица Зола, сидела спиной к окну, черствая глыба тьмы, то ли бросающая вызов, то ли и вовсе не придающая значения ясному дню.

— Нужно, — начала она хриплым, запинающимся голосом, — что-то… решать.

На другом конце стола Кирен записала утверждение в блокнот, затем добавила строку округлым, не своим почерком.

— Тетушка Тришен согласна, — сказала она, прочитав, потом подняла глаза. — Что до меня, я не совсем все понимаю.

— Как и я, — фыркнула матрона Брендана, сердито глядя через стол на Золу.

К Бренвир наконец-то вернулось зрение, хотя яркий свет заставлял ее щуриться под маской. Она держала руку на свернутом гобелене, лежащем справа на кресле, пальцы безостановочно поглаживали ворс, неуловимо и бережно меняя силу пожатий.

— Джеймс обязана вернуться в Женские Залы для продолжения обучения, — нетерпеливо бросила она. — Для высокорожденной нет иного пути.

Кирен улыбнулась:

— Нет?

— Дела Яранов касаются только Яранов. А это Норф.

— Ах, но Норфы совсем не похожи на прочие Дома, не так ли? Торисен, несомненно, отличается от прочих лордов.

— За это надо сказать спасибо… кендарам.

— Правильно, — задумчиво отозвалась Кирен. — Он всю жизнь служил с солдатами, и многие из них — женщины, как его домоправительница Рябина или ты, Зола, до того как надела робу певицы. Женщин-офицеров в его отрядах больше, чем в любом другом замке. Как полагаете, не оттого ли он не взбесился, когда Яран провозгласил меня наследником?

Бренвир вновь хмыкнула:

— Остальные Дома никогда не смирятся, стоит им только понять, что ты женщина. Когти бога, так долго держать в секрете!

— Никаких секретов, — просто ответила лордан, но в глазах ее все-таки стояла тревога. — Разве мы виноваты, что лорды не видят ничего, что выходит за пределы их представления о мире? В любом случае их одобрение необязательно, если мы получим согласие Верховного Лорда.

— Думаешь, он даст его сейчас? Он ведь только что отделался от собственной сестры. Если он утвердит твои полномочия, это создаст прецедент.

Кирен выглядела обескураженной, затем спросила вежливо:

— У тебя есть мозг, а, матрона?

Зола заскрежетала — так она теперь смеялась:

— Манеры, дитя, манеры.

Неприятный звук перешел в грудной лающий кашель. Мертвенно-бледная рука поднялась, без труда вынула из десны зуб и опустила его в карман.

— Однако, — более серьезно продолжила певица, — Торисен не выносит… шаниров.

Кирен нахмурилась:

— Кто шанир? Его сестра? Откуда ты знаешь?

— Мерлогу, покусавшему ее… она расцарапала лицо… когтями.

— Да хранят нас предки. Эти перчатки…

— И та вышивка, — мрачно добавила Бренвир. Адирайна рассказала ей о располосованном рукоделье учительницы вязания в те темные, безмолвные дни в Готрегоре, когда ее единственный контакт с миром заключался в прикосновении старой женщины. — А еще Норф настоящий берсерк.