Мать Лжи - Дункан Дэйв - Страница 75

Фабия? Чайз? Бенард… Верист? Оливия вспомнила странные речи Пьеро в ту ночь, когда Марно Кавотти пробрался во дворец. «А помнишь, мы называли Орландо бойцом?» — спросил он тогда. И Фабия так похожа на нее! Быть может, боги говорили устами умирающего дожа? «Победитель». Он произнес именно это слово. Их дети вернулись. Но Пьеро не дано об этом узнать.

Оливии вдруг показалось, что дождь оглушительно взревел, а пол закачался у нее под ногами. Свидетель бросился к ней через зал и успел ее подхватить. Свечи на мгновение потускнели, а потом Оливия вновь увидела их свет. Не веря своим глазам, она смотрела на двух молодых людей, которые ее поддерживали: девушку, так похожую на юную Оливию, и юношу, который снял повязку и улыбался, однако его глаза блестели от слез. Теперь Оливия его узнала.

— Дантио! Сын мой!

— Мы вернулись. И у нас все хорошо, у всех твоих детей. «Слишком поздно», — подумала Оливия. Они опоздали совсем чуть-чуть. Нет, они опоздали на полгода. Уже в конце лета Пьеро бы их не узнал. А теперь их возвращение не принесет ничего хорошего, и все же они дома, в безопасности. К ним подошли жрец и герольд. Дантио надел повязку. Они подвели Оливию к задрапированному черным трону и посадили на него, не обращая внимания на ее протесты. Жрец вновь начал бормотать молитвы. Берлис, стоявшая по другую сторону катафалка, незаметно улыбнулась Оливии — что за двойную игру она ведет? Пытается определить победителя? Куарина все еще что-то диктовала писарям, но продолжала бросать довольные взгляды в сторону группы, окружавшей трон. Куарина наверняка посвящена в тайну, ведь это она привела с собой Свидетеля.

— Я должна выйти и предупредить Орлада, — прошептала Фабия.

— Нет, — возразил Дантио. — Они наблюдают за нами из кустов. Этот верист что-то заподозрил. Они не войдут в зал, пока верист здесь. И я чувствую, он чем-то встревожен. Вот только чем?

— Стралг, — сказала Оливия. — Он боится, что сюда едет Стралг.

Дантио застонал.

— Неужели это его я вижу вдалеке?!

ГЛАВА 37

Чайз Стралгслон никогда бы сам не отыскал ферму Элигио — если не заходить в дома и не задавать вопросы, а ему вовсе не хотелось этого делать в компании тети Салтайи. Она привлекала слишком много внимания и к тому же была неразборчива в средствах. На дороге могли попасться собаки или даже разбойники, позарившиеся на колесницу, и Чайз не верил, что хтоническая сила способна его защитить. Во всяком случае, пока.

Однако Салтайя прекрасно знала, куда нужно ехать.

— Как ты это делаешь? — вопросил он. Ему многому надо выучиться.

— Я спросила Мать, только и всего. Спи на холодной земле или поближе к ней, молись, чтобы Она послала тебе видение. Перед важными событиями проливай кровь. Мать тебя научит. После брода сворачивай налево.

Приехали они затемно. Чайз не увидел ферму, пока чуть не наехал на забор. Он испуганно вскрикнул и натянул поводья. Ни одна собака не залаяла.

— Избранные видят в темноте, — проворчала старуха, — а ты просто не пытаешься. Пойди и приведи фермера. Возьми его под Контроль и приведи.

— Не могу! — вскричал Чайз. — Я не умею.

— Умеешь, умеешь. Ты никогда не научишься, если не будешь пытаться. Я подержу поводья. Иди!

Он опустил глаза к земле и ничего не увидел. Ночь выдалась темной, капли дождя стучали по листьям деревьев, черным, точно смола. Избранные видят в темноте? Только не он. Чайз попытался вознести короткую молитву: «Священная Мать Ксаран, позволь Твоему слуге видеть в темноте». Ничего не изменилось. «Чтобы я мог Тебе служить. Пожалуйста». О, уже лучше! Богиня не послала ему призрачного света, однако теперь он мог разглядеть трещины в земле, лужи и навоз.

Чайз спрыгнул с колесницы и направился к дому. Значит, это правда. Сесто умер не зря. Его смерть сделала Чайза одним из Ее Избранных — он может красться в темной ночи, контролировать людей, сглазить кого-нибудь. И еще его могут похоронить заживо. Но о таком лучше не думать.

Собаки по-прежнему молчали. Сесто сказал, что Элигио — агент мятежников. Возможно, он не хочет, чтобы собаки лаяли по ночам и будили соседей. Сквозь закрытые ставни пробивался слабый свет. Чайз поднял кулак, чтобы постучать, но в ужасе замер. Кто ответит на его стук? Банда огромных жутких веристов? Быть может, там прячется сам Кавотти! Чайз представил, что произойдет, если он попытается сглазить кого-нибудь вроде Мятежника. Такой великан одной рукой свернет ему шею. К горлу подкатила тошнота.

Однако там, в колеснице, его поджидает кое-кто пострашнее. Может, просто убежать? К утру он уже будет дома. Нет, ничего не выйдет. Да и тетя у него нетерпеливая. Пора!

«Священная Мать, даруй мне мужество, чтобы я мог Тебе служить». Но как служить? Он отдал Ей Сесто. Впрочем, это была лишь плата за вход. Чего еще Она хочет? Чайз сделал глубокий вдох. «Священная Ксаран, этой ночью я возьму женщину. Я сам буду ее Контролировать, или даже их, если их будет несколько. Клянусь, я справлюсь с ними. Разреши мне взять под Контроль мужчин, и я изнасилую женщин в твою честь. Я буду достоин своего отца, могучего Стралга!»

Эта мысль так его взбудоражила, что он решительно застучал в ставни. Зло зовет.

Лучик света за ставнями сразу исчез. Чайз услышал шаги, потом звон цепи. Дверь приоткрылась. Внутри было темно. Он заметил смотрящий на него глаз, но вряд ли хозяин дома что-то видел в такой кромешной тьме. Первым заговорил он.

— Это ты, Гиево?

Вот как! Гиево? Кто такой Гиево? Гиево — это пароль! Чайз не знал ответа. И вновь его охватил страх. У него задрожали колени, ужасно захотелось убежать. Как он может сглазить того, кого не видит? О Мать! И все же хозяин дома на него смотрит.

— У моей колесницы сломалось колесо…

— Уходи прочь, не то позову братьев. — Дверь захлопнулась.

Чайза охватила паника, и он беззвучно закричал: «Открой дверь!»

Зазвенела цепочка. Дверь распахнулась. На пороге стоял молодой человек с ошейником Героя, но у него была одна рука и один глаз. Глаз быстро моргал, словно хозяин дома и сам не понимал, почему открыл дверь. Человек с одной рукой не особенно опасен. И он не может принять боевую форму.

— Ты будешь мне подчиняться.

— Пусть тебя заберет Злая богиня, если так! Грязный наглый мальчишка…

«Ты будешь мне подчиняться!»

— Я буду тебе подчиняться, — согласился мужчина и добавил уже громче: — Интересно, почему? Что ты со мной делаешь?

— Молчать! — взвизгнул Чайз.

Молчание.

— Называй меня господин.

— Мой господин добр.

— Говорить будешь, только когда тебя спросят. Как тебя зовут?

— Элигио Ломотти, мой господин.

Происходящее начинало нравиться Чайзу.

— Кто еще в доме, Элигио?

— Моя жена и дети, господин.

— Скажи ей, чтобы зажгла свечи, а потом иди за мной.

Чайз зашагал обратно к колеснице. Через мгновение он услышал звук удара — фермер споткнулся и упал лицом вниз, начал злобно ругаться, но тут же умолк. Когда Элигио поднялся на ноги, он был весь в грязи и навозе. Чайз взял его за руку и повел к колеснице.

— Разберешься с колесницей и гуанако, а потом вернешься в дом.

— Мой господин добр.

— Пойдем, тетя, я сам тебя отнесу. — Вчера он даже не стал бы пытаться — всю тяжелую работу делал Сесто — но теперь он Избранный и должен обладать еще и физической силой. Салтайя не возражала, когда Чайз поднял ее на руки. Выяснилось, что он может без особых усилий донести ее до дома. Ага!

Дом оказался удобнее, чем те крестьянские хижины, где им приходилось ночевать последнее время. В первой комнате имелись столы, стулья и большой каменный очаг. Из нее можно было попасть в две других. Железные кастрюли стояли на полках, с потолка свисали гирлянды сушеных фруктов. От запаха пищи Чайзу захотелось есть. Он заметил, что пол выложен каменными плитками — настоящая роскошь.

Молодая женщина зажгла полдюжины свечей — наверное, этого запаса им хватило бы на две шестидневки, а потом устроилась в углу, обнимая плачущего ребенка. Еще один мальчишка прижимался к ее ноге. Чайз поставил тетю на пол и подошел к женщине. Она со страхом посмотрела на него, и он тут же овладел ее волей.